Секреты - Пирс Лесли. Страница 27

Через два года, в 1901 году, родилась Роуз, полненькая, очаровательная девочка со светлыми, почти белыми волосами, и сделала своих родителей абсолютно счастливыми. Но спустя всего лишь несколько недель после ее рождения у Седрика Харриса случился тяжелый приступ. Прикованный к постели, зная, что уже не встанет, он полностью передал лавку Фрэнку.

Пока вся ответственность полностью не легла на него, Фрэнк не понимал, как много было работы с лавкой. Вдруг оказалось, что нужно было вести книги, проверять заказы, и совершенно не оставалось времени для эскизов, загородных прогулок и даже для игр с новорожденной дочерью.

Хонор знала, что жалобами на то, что ей скучно находиться целый день одной с Роуз, она не помогала Фрэнку справиться с возникшей дополнительной нагрузкой. Но она была молодой и легкомысленной и скучала по тому беззаботному времени, которое было у них раньше.

В следующем году Фрэнк попытался исправить ситуацию, устроив для них троих отпуск в Гастингсе, в той же гостинице, где они останавливались в их медовый месяц. Но, к несчастью для них, все номера были заняты. Им совершенно не хотелось останавливаться в незнакомой гостинице, тем более с маленьким ребенком, поэтому когда один из их постоянных покупателей предложил им воспользоваться его маленьким коттеджем в Рае, заявив, что это более приятное место, чем Гастингс, они с восторгом приняли его предложение.

Почти с того самого момента, когда сошли с поезда, они влюбились в Рай. Они были очарованы чудными старыми домами, узкими мощеными улицами и древней и увлекательной историей городка, который когда-то был важным портом. Фрэнку хотелось зарисовать все, что он видел, — от старых рыбаков, сидевших со своими трубками около навесов для парусов, до старинных зданий и дикой растительности болот. Хонор любила просыпаться по утрам, ощущая запах моря вместо запаха сыра и бекона. Было чудесно быть в центре внимания Фрэнка, и она впервые в жизни почувствовала себя свободной.

В Рае не было той светской утонченности, как в Танбридж-Уэлсе, и опьяняющей прелести Гастингса с его дамбой и концертами. Большинство его жителей никогда не отъезжали от дома больше чем на десять миль, они работали на земле, ловили рыбу или строили лодки. Это были дружелюбные, простые люди, которым приходилось слишком тяжело работать, чтобы обеспечивать своих многочисленных детей, и они не были озабочены модой, новостями в мире и даже политикой.

Хонор обнаружила, что в Рае не было никаких социальных предрассудков, которые в нее вбивали с детства. Если она хотела, она могла гулять по улице с Роуз в коляске, совершенно не заботясь о том, чтобы надевать шляпу и перчатки. Люди, селившиеся здесь, были такими же, как она и Фрэнк, их привлекала красота и спокойствие города и окружающих болот. Многие из них были писателями, музыкантами и художниками. Фрэнк обращал внимание на художников, сидевших за своими мольбертами и рисовавших и писавших красками на пленэре, и им овладела идея иметь здесь коттедж для отдыха.

Они услышали о Керлью-коттедж лишь за два дня до возвращения домой, и Фрэнк захотел его даже еще до того, как увидел. Хонор пыталась его отговорить, аргументируя тем, что от коттеджа далеко идти до Рая, вода поступала из насоса снаружи и коттедж почти разваливался. Но Фрэнк и слушать не хотел: аренда была недорогой, ему очень понравился дом и он был полон решимости получить его.

«Нам нужно иметь свой собственный маленький мир, — сказал он, и его голубые глаза засверкали от возбуждения. — В Танбридж-Уэлсе все принадлежит отцу. Это его лавка, его квартира, его клиенты. Мы донашиваем его жизнь, как старую одежду. Но я мог бы справиться с этим, если бы нам было где время от времени укрыться».

С такой формулировкой Хонор не могла не согласиться. Она подумала, что будет здорово проводить отпуск в этом диком месте — они могут взять велосипеды и исследовать местность, купаться в море, топать по болотам, уходя на много миль. Это будет чудесно для Роуз, когда она подрастет, потому что возле лавки не было сада, где она могла бы играть. Хонор также была в восторге от идеи превратить полуразвалившийся коттедж в настоящий маленький домик.

* * *

Хонор улыбнулась, вспомнив первый отпуск, который они провели в коттедже. Они были словно пара детей, играющих в домик, когда Фрэнк белил стены, а она вешала дешевые полосатые бумажные занавески на окна. После полудня они каждый день водили Роуз гулять и наполняли мешки сухими ветками, чтобы топить печь по ночам. У них тогда почти не было мебели — только дешевая кровать, купленная в Рае, стол и два стула, и они вешали свою одежду на гвозди. Они обычно ложились спать с широко раскрытыми окнами, слушая пение болотных птиц, во множестве водившихся в здешних местах. Они слышали, как море плещется о гальку и ветер шелестит в кустах можжевельника.

Это было самое счастливое время — столько было радости и смеха! Они научились готовить на открытом огне, чинить обшивку на стенах коттеджа и попытались посадить сад на земле, которая была бесплодной и каменистой. В жаркие дни они снимали с Роуз одежду и позволяли ей играть в ванночке с водой, пока Фрэнк рисовал маслом, а Хонор сидела на солнце и читала.

Следующим летом они купили два велосипеда, и Фрэнк прикрепил на раму маленькое седло для Роуз. Они обычно ездили вниз через Рай до Кэмбер-Сандз, иногда доезжая до самого Лида, где покупали мороженое, прежде чем возвращаться домой.

Потом, после краха бизнеса, Хонор часто упрекала себя. Если бы она вмешалась и помогала Фрэнку в лавке, вместо того чтобы поощрять их поездки в Рай каждый раз, когда он выглядел смертельно уставшим, возможно, этого не случилось бы. И все же Фрэнк настаивал, что виноват в этом он сам.

Он заявлял, что лавка процветала в руках отца, потому что Седрик Харрис любил свое дело. У него была деловая жилка, а умение льстить и угождать мелким аристократам, живущим вокруг Танбридж-Уэлса, помогало сохранить их своими клиентами. Фрэнк был не из того теста, он не мог льстить людям просто для того, чтобы они дали ему недельный заказ. Он не гордился тем, что у него было двадцать разных разновидностей печенья или десять сортов чая. Его раздражало, что клиенты считали его своей собственностью.

Фрэнк признался незадолго до смерти, что он намеренно запускал лавку, потому что ужасно боялся, что они кончат, как их родители — трезво, но узко мыслящие люди, которые ходили в церковь каждое воскресенье и соблюдали этикет своего класса. Он сказал, что хочет страсти, опасности, чтобы знать, что он действительно живет.

Хонор улыбалась по поводу страсти — ее не остановили даже трудности. Фрэнк также испытал на войне, что такое опасность, и она считала, что они в полной мере ощутили, что такое жизнь, когда им было так холодно, что приходилось находиться в коттедже в пальто, и когда они почти голодали. Но если бы она знала, как все обернется, она не следовала бы за Фрэнком во всем с такой готовностью.

Седрик Харрис скончался внезапно в 1904 году, и, к великому неприятному удивлению его вдовы и двоих сыновей, он не сколотил большого состояния, как они предполагали. После выплаты долгов осталось лишь несколько сотен фунтов и семейный дом. Он завещал их Чарльзу, младшему сыну, предполагая, что тот будет заботиться о матери, лавку же он еще раньше оставил Фрэнку.

Вражда между двумя братьями прорвалась наружу почти сразу. Чарльз беспокоился, что Фрэнк, похоже, пустил отцовское дело на авось. Фрэнк просто решал все неприятные вопросы — он избегал их. Ему не нравилась критика младшего брата, поэтому он все чаще увозил Хонор и Роуз в коттедж. В этот период пожилой владелец коттеджа предложил им приобрести его по номинальной стоимости, поэтому Фрэнк купил коттедж и с еще большим энтузиазмом и все чаще ездил туда.

Чем дольше он отсутствовал, тем хуже шли дела. Один за другим самые богатые люди в городе перестали приходить к нему, и без быстрого оборота скоропортящихся товаров приходилось много выбрасывать. Но Фрэнк и Хонор на самом деле не осознавали этого, пока не стало слишком поздно. Они были полностью поглощены своей беспечной жизнью на болотах.