Год Дракона - Давыдов Вадим. Страница 9

– Так вот почему ты теперь...

– Майзель?

– Ну да.

– И это просто, дружище. Имя осталось прежним, поскольку вполне соответствует. Даниэль в переводе с иврита означает «судил меня Бог». И вынес... Ладно. А Майзель...

– Я помню. Не нужно меня убеждать. Ну, допустим, – Андрей почти бессознательно принял ту же позу, что и Майзель. – И в чем же состоял твой План?

– Ты давно был в Праге?

– Никогда не был. Я читал и слышал, что благодаря тебе там многое изменилось.

– Да, дружище. Очень многое. И не только в Праге. Но и в Будапеште, и в Софии, и в Бухаресте, и в Белграде, Варшаве, Любляне. А также в Брюсселе, Страсбурге, Берлине, Лондоне. Мы стали пупом земли. В самом прямом смысле этого слова. Сверхдержавой с заморскими, можно сказать, владениями. С армией, не имеющей себе равных.

– А с ООН эту свистопляску устроил – тоже ты?

– Нет. Не только. Это давно уже нависало. Так дальше не могло продолжаться. ООН превратилась в контору, штампующую резолюции, которые протаскивали чучмеки, в том числе через Совет безопасности. Американцам это надоело до смерти, ну, а нас это вообще никак не устраивало. И войска ООН, комплектуемые из руандийских саперов и таиландских десантников, – это анекдот, причем анекдот похабный. Вот мы все это вместе и перевернули. И новый Устав ООН, и новые постоянные члены Совета безопасности, новые принципы голосования, сложная трехступенчатая система вето. Пришлось попотеть.

– Замечательно емкий термин, – хмыкнул Корабельщиков.

– Ну да, это только так говорится. Конечно, рассказать под пивко о том, чего это на самом деле стоило. Сколько всего пришлось... Да и зачем тебе это?

– Ты прав, – Андрей вздохнул. – Я ничего не хочу знать о том, как мой друг стал Драконом. Я боюсь, что мне это действительно не проглотить. Во всяком случае, сейчас. Ты изменился. И я не уверен, что в лучшую сторону.

– Ты тоже изменился. Правда, не так сильно, но этого следовало ожидать, – Майзель снова ослепительно улыбнулся и щелкнул зубами. – Значит, ты слышал это прозвище?

– Кто же его не слышал, – досадливо дернул головой Андрей. – Так что насчет плана, в который ты собирался меня посвятить?

– Ты все еще не веришь, – Майзель вздохнул, поднялся, подошел к холодильнику. – Что ты выпьешь? Тут полный джентльменский набор.

– Пива.

– И я промочу горло, – Майзель достал бутылки, открыл, вернулся к столику, протянул одну из бутылок Андрею, себе взяв при этом минералку, сел. – План мой прост, Дюхон. Сначала сделать одну страну – одну-единственную – супердержавой и примером для подражания. А потом – покончить с войнами и нищетой везде, куда сможет долететь ее экспедиционный корпус. Это стратегия. Тактические решения вырабатываются, так сказать, в процессе, – Майзель отхлебнул немного прямо из горлышка. – Поехали со мной в Прагу. Сам увидишь, как все переменилось. И поймешь. Я Дракон, да. Только белый и пушистый. Для друзей, разумеется.

– А для врагов?

– Врагов я кушаю, – нежно улыбнулся Майзель. – С косточками, шерсткой, коготками и хвостиками.

– Это правда, что ты сам... застрелил Престона?

– Ты в самом деле хочешь это знать?

– Тебя... тебя обвинили в этом.

– Меня много в чем обвиняют, – пожал плечами Майзель. И было в этом жесте что-то такое. Неуловимое, – от прежнего Даньки. – Мне плевать. Может, да. А может, нет. Камеры наблюдения ничего такого не зафиксировали. Кто такой был этот засранец? Один из так называемых «топ-менеджеров» с зарплатой в пятьдесят миллионов долларов в год. За какие такие заслуги, интересно? На такие деньги можно университет построить. Даже я не могу себе позволить получать такую зарплату. Такую зарплату нельзя платить человеку, потому что человек сразу начинает думать, что он Бог. И вообще, – это был всего лишь эпизод. Один из многих боев, которые я выиграл и которые мне еще предстоит выиграть. Они просто не знали, что смертны. Смертны точно так же, как я. Я доказал им это. Это оказалось гораздо легче, чем ты думаешь.

– И никто не смог тебе помешать?! Извини, но это...

– Кто мог мне помешать? Разве способны на что-нибудь, кроме заседаний и резолюций, демократические болтуны? С их презумпциями невиновности, правами человека и прочими прекраснодушными бреднями? Они ждали – и ждут: я буду играть по их правилам, которые они придумали для булочников и таксистов и которые сами пускают побоку тогда и так, как им хочется. А вот это вряд ли. Я многому научился у своих врагов, Андрей. Когда тебе ставят мат, нельзя поднимать лапки кверху. Нужно хватать доску – и в бубен. А еще лучше – из двух стволов, и тоже в бубен. Обязательно в бубен, понимаешь?! Есть вещи, которые нельзя купить. Их нужно взять силой. Доказать: ты переступишь через что угодно. К тому же, дружище, в это время я уже был сказочно богат. И совсем ничего не стеснялся. Совсем.

– Но зачем?!

– Мой план, господин Корабельщиков. Мой план. А знаешь, кто первыми поверил?

– Кто?

– Японцы. Ярухито. И приказал – участвовать! И все Мицубиши и Мацушиты – они просто выстроились во фрунт. И мы с их мощностями такого уже наворотили! И еще наворотим. А если кто-то думал, что японский император – это просто такая туристическая достопримечательность, – Майзель вдруг рассмеялся.

– Чего ты хохочешь?!

– Мы с ним встретились первый раз лет девять... Да, девять лет назад. Он прилетел, едва успев натянуть на себя корону. Тогда, помнишь эту жуткую историю с захватом императорского лайнера во время визита в Египет, когда едва ли не все члены семьи погибли? Конечно, культура мщения сыграла свою роль. Обязательно. Но не главную. Они поняли, что если и дальше будут киснуть в болоте пацифизма, их всех вырежут. Всех до последнего. И он мне подарил меч, сделанный специально для меня, почти такой же, как и Вацлаву, и роскошное, совершенно невероятной красоты издание «Протоколов сионских мудрецов» на японском с параллельным переводом на чешский. Он был так трагически серьезен и так хотел в компанию, что у нас с Вацлавом просто не повернулся язык ему отказать.

– Не может быть... «Протоколы»?! Что за чушь?!

– Конечно, чепуха. Но не для японцев, во всяком случае. Ребята очень давно воспринимают этот текст на полном серьезе. Им не раз пытались объяснить – это фальшивка, в том числе и я сам, но Ярухито, кажется, не верит и по сию пору. Анекдот, да и только. Для нас. А Япония... Корпоративное государство, где не принято задавать вопросы. Идеальный инструмент. Этот парень просто помешан на истории. Ты слышал, наверное, – японцев некоторые исследователи считают одним из потерянных израильских колен?

– Слышал, конечно.

– Ну, вот. А связать атаку с этим фактом и выстроить в нужном направлении идеологическую политику было, поверь, гораздо проще, чем это может показаться на первый взгляд.

– Но почему...

– Потому, – он развернулся к Андрею таким невероятным движением, что Корабельщикову захотелось сделать шаг назад, – только что он видел спину и затылок Майзеля, и вдруг сразу, без перехода – лицо и глаза, прожигающие насквозь из-под слегка прищуренных век. – Он – император, а не демократическая подзаборная шавка. И думает не о том, как набить себе мошну потуже, а о судьбе своей страны и своего народа. И он первый понял, что мы будем рулить этим шариком. И что лучше и выгоднее быть с нами, чем против. Хотя бы потому, что мы – хорошие парни. Так что все опять просто.

– Погоди. И все-таки, я не понимаю, – почему американцы не забрали у тебя деньги!? Им же это ничего не стоило?

– Абсолютно ничего, – Майзель улыбнулся совершенно как черт.

– Но?

– Все дело в человеческом факторе. Понимаешь? Мысль уже была. И она была высказана. И люди ее усекли.

– Какие люди?

– Те самые, которые должны были забрать.

– Ты их купил?

– Фу. Андрей. Такие дела на коррупции не выстроишь. Тут совсем другое. У меня чутье на людей. Понимаешь?

– Ну... Очень приблизительно. И где теперь эти люди?

– Уже второй год, Дюхон.