Неведомый груз Сборник рассказов из журнала "Вокруг света" - Морозов Александр Иванович. Страница 2

— Доктор Форстер умер! — громко крикнул Мортон по-португальски. — Лечить вас некому, и никогда больше не ходите сюда.

— Доктор Форстер умер! — громко крикнул Мортон по-португальски.

— Доктор Форстер умер! Доктор Форстер умер! — как эхо, раздались по двору голоса. Мужчина с больной девочкой покрыл ее голову и лицо какой-то тряпкой и медленно пошел к лесу.

И Мортон вспомнил университетскую клинику, книги, в которых так много говорилось о долге врача. На миг ему сделалось страшно. Он впервые так близко видел людей, которых в институте многие годы, не задумываясь, обрекали на смерть. Но потом, рассердясь на самого себя, Мортон топнул ногой и закричал еще громче:

— Прочь! Прочь! Забудьте сюда дорогу!

Ему захотелось сейчас же уничтожить самую память о Форстере, о всех его делах. Мортон сложил дневники и отчеты Форстера, его журнал, приборы, которыми он пользовался для осмотра больных, прихватил фотографии в бледно-желтых пальмовых рамочках и свалил все это в кучу на дворе. В ярких солнечных лучах пламя было почти не видно, и превращение разноцветных бумаг в черный пепел выглядело даже фантастически. В последнее мгновение глаза Мортона невольно приковала к себе выцветшая большая фотография молодой женщины с очень старомодной прической. Коробясь, она шевелилась, словно стараясь выдаться из костра, и эти движения вместе с призрачными бликами пламени, пробегавшими по глянцевитой бумаге, придавали лицу необыкновенную живость. Мортон быстро подтолкнул палкой фотографию к центру костра, и стоял над ним, пока все, чем Форстер жил на уединенной станции, не превратилось в несколько горстей пепла.

Отныне станция должна прославиться совсем не так, как раньше. При Форстере этот дом был чем-то вроде спасательного корабля в джунглях. К чёрту! Мортон поднимает на нем черный пиратский флаг.

Человек, через несколько дней попавший на станцию Форстера, вероятно, подумал бы, что очутился доме страстного зоолога. Всюду стояли затянутые сетками банки и ящики, в которых копошились и жужжали жуки, мухи, москиты, клопы и другие насекомые. Здесь не было гигантских жуков, способных прокусить до кости человеческий палец. Мортона не привлекали чудовищные пауки, гоняющиеся за мышами и мелкими птицами, сороконожки, пугающие даже привычный взгляд. Тут преобладала разная мелюзга, но тигр и ядовитые змеи были по сравнению с ней неопасными животными. Одни из этих насекомых таили в себе яд неизлечимых болезней, другие, как пожар, могли уничтожить любой урожай — плод человеческого труда.

Надев длинные резиновые перчатки, Мортон осторожно вытащил из клетки опоссума. Маленький зверек, быстро привыкающий к человеку, спокойно сидел на белой клеенке. Мортон тщательно осмотрел его, перебирая мех. Опоссум, принимая это за ласку, довольно щурился и задирал мордочку, как кошка, которую чешут за ухом.

Мортон пинцетом снял со зверька триатому мегисту и другого, широко распространенного, безобидного клопа. Пока Мортон сажал опоссума в клетку, клопы торопливо разошлись в разные стороны, словно подчеркивая этим, что у них нет ничего общего: один — страшный обитатель джунглей, другой — безобидный клоп. Мортон привычным движением уколол в большой грудной нервный узел обоих насекомых тонкой иглой, смоченной в едком кали. Оба клопа остались на месте, парализованные, но живые.

Мортон вскрыл их ланцетом, более тонким, чем лезвие безопасной бритвы, и начал исследование под микроскопом. В кишечнике триатомы мегисты он сразу обнаружил существа, похожие на крошечных рыбок с тончайшим «хвостом» — жгутиком. Это были трипанозомы Круца, вызывающие болезнь Чагаса. К этому открытию Мортон отнесся совершенно равнодушно: главная цель эксперимента заключалась в обнаружении трипанозомы в будущем переносчике. Сможет ли это насекомое, распространенное несравненно более широко, чем триатома мегиста, сделаться разносчиком болезни Чагаса? Можно ли эту болезнь и африканскую нагану, распространяемую мухой тце-тце и уничтожающую в тропиках рогатый скот и лошадей на огромных территориях, сделать послушными человеческой воле и заставить гнездиться в насекомых, имеющихся повсюду?

В Институте тропической медицины, в кабинете директора, висит огромная карта мира, всегда прикрытая шелковой занавеской. Она ни чего не скажет непосвященному глазу: весь земной шар усеян какими-то значками, цифрами — и только. Но специалисты института, знающие тайну этой карты, называют ее «картой смерти». Цифры и значки — шифр, указывающий, куда и какие распространители болезней человека и скота или вредители сельскохозяйственных растений могут быть переброшены с наибольшей уверенностью в успехе. Особенно отмечались возможности широкого заражения новыми, неизвестными в данной местности болезнями, распознавание и лечение которых, естественно, будут очень затруднительными.

В лаборатории «привязанность» возбудителей болезней к определенным переносчикам победить иногда нетрудно. Гораздо сложнее сделать это в природных условиях. Тут лучшие возможности представляют станции в джунглях. Опыт из таких лабораторий можно смело вынести в «производственные условия», не опасаясь никаких неприятных последствий. Кто узнает об этом? Можно делать испытания на домашних животных и даже на людях.

Специализировавшись на болезнях, распространяемых насекомыми, Мортон был хорошим энтомологом и на своей станции решил провести опыты еще со множеством насекомых, наносящих страшный вред полям и садам. Всех этих мелких, но опасных врагов человека Мортон благополучно доставил на станцию, и они здесь чувствовали себя прекрасно. Но особенные надежды Мортон возлагал на колорадского жука.

В местах, не заливаемых водой и богатых растениями из семейства пасленовых, благодаря теплому климату колорадский жук, по расчетам Мортона, должен был начать размножаться со сказочной быстротой. Одного «заповедника» колорадского жука, организованного Мортоном, хватило бы, чтобы создать целые армии жуков и их личинок, готовых в любой момент обрушиться на поля чужих стран.

Но все эти опыты трудно произвести без помощников. Ведь на станции нет даже слуг. Кроме того, Мортон почувствовал и недостаток охотников за насекомыми. Рыться в норах броненосцев и гнездах опоссумов, отыскивая триатому мегисту, или ловить в лесах других насекомых — не так уж приятно.

«Не следовало прогонять индейцев!» — подумал Мортон.

Он вышел на террасу в надежде, что кто-нибудь, еще не узнавший о его приезде, явится на станцию за помощью. К его большой радости на ступеньке сидел индеец. Это был старик небольшого роста, с широкими и плоскими чертами лица, с черными, чуть косящими глазами. Мортон сразу узнал представителя почти уничтоженного племени мессайа.

— Дома доктор? — тихо спросил индеец по-португальски.

— Он умер.

Старик низко опустил голову и, тяжело вздыхая, молчал несколько минут.

— Я ему издалека принес кое-что. Принесенное мертвому нельзя уносить обратно. Пусть это останется в доме, где жил доктор.

Индеец раскрыл свою сумку, сплетенную из тонких полосок пальмовых листьев, и вытащил два маленьких глиняных горшочка, завязанных куском выделанной кожи игуаны. Он молча и испытующе смотрел на Мортона.

У Мортона дрогнули и похолодели руки, принявшие драгоценный груз.

У Мортона дрогнули и похолодели руки, принявшие драгоценный груз.

— Идем на террасу, поешь и отдохни.

Пока старик со сдержанной жадностью ел консервы и экономно, короткими глотками пил нагретое солнцем виски, Мортон раскрыл горшочек. Тёмно-коричневая масса пахнула на него ароматом орхидей, дыханием лесной чащи с ее бесчисленными цветами и гниющими болотами. Он с наслаждением вдыхал этот запах, связанный для него с мечтами о богатстве, могуществе.