Свобода Маски (ЛП) - Маккаммон Роберт Рик. Страница 32

Послышался звук поворачивающейся дверной ручки. Сердце Мэтью принялось биться в ломанном, рваном ритме. Затем… ничего. Возможно, судья что-то забыл и вернулся за этим… так или иначе, по какой-то причине он помедлил со своим появлением. Несколько невыносимо долгих секунд Мэтью наблюдал за дверью, которая так и не открылась.

Совершенно неожиданно ручка повернулась, дверь почти рывком распахнулась, и худой человек среднего роста со светлыми волосами, схваченными сзади черной лентой, вошел в помещение. Он был одет в жемчужно-серый костюм и жилет, в руках он держал коричневый саквояж. Мужчина не посмотрел ни вправо, ни влево и не удостоил взглядом двоих посетителей, томительно ожидающих его — судья лишь прошествовал к своему месту и взобрался на него. Движения его были настолько быстрыми, что, казалось, этот человек обладает огромными запасами энергии, которые способны были поджечь все вокруг.

Он расположился, открыл саквояж и достал какие-то бумаги, тут же начав просматривать некоторые страницы. Рот судьи не двигался во время чтения. Мэтью ожидал увидеть человека пожилого, но Арчеру, судя по его виду, едва исполнилось сорок или, возможно, он просто был в очень хорошей форме. Он производил впечатление человека, кто уже насладился здоровым завтраком. У судьи был длинный аристократический нос высокий лоб, который сейчас пересекался суровыми морщинками по мере того, как переворачивались страницы документов. Словом, сэр Арчер был красивым мужчиной, который, определенно, принадлежал к высшим слоям общества, и Мэтью решил, что за плечами этого человека простирается огромный путь обучения всем тонкостям манер, воспитания, образования в Оксфорде или Кембридже, а также жизнь в огромных семейных особняках. Заботливая жена, двое замечательных детишек с чудесными перспективами на будущее — если один из них мальчик, то его явно ожидало будущее в юридической сфере и большая вероятность тоже стать судьей — и весь английский мир простирался перед ним, как огромный банкетный стол, полный денег и крепких семейных связей. Мэтью вдруг почувствовал себя очень, очень незначительным и по-настоящему бедным.

— Проклятье, — сказал судья, не поднимая глаз. При том, что всем видом он походил на джентльмена из Оксфорда, голос у него больше напоминал бывалого портового грузчика. — Когда в последний раз вы принимали ванну?

— Ваша Честь, — обратился Лиллехорн. — Мистер Корбетт был взят под арест в Плимуте, где непосредственно высадился с…

— Разве я вас спрашивал? — тонкое лицо с острыми скулами поднялось. Пронзительные серые глаза под густыми светлыми бровями прострелили Лиллехорна, как стрела лучника пробивает мякоть спелого яблока. — Этот человек может говорить за себя, или он глуп настолько, насколько мне кажется?

Мэтью откашлялся, понадеявшись, что Господь поможет его голосу не сорваться на перепуганный писк.

— Я могу говорить за себя, сэр. Последний раз мне доводилось принимать ванну…

— Вечность назад, я уверен. Если б я знал, в каком вы состоянии, я бы встретился с вами на улице и покончил бы с этим, — он опустил бумаги на стол с силой, заставившей Мэтью подпрыгнуть, а Лиллехорна почти выронить свою трость. Серые глаза переместились с документов на газету в руках помощника главного констебля. — Это то, о чем я думаю?

— Ваша Честь, это последний вып…

— Ах, вот, что я чую! Возмутительная вонь тюремных лохмотьев вкупе с чернилами этой газетенки из нищенских районов! Как вы посмели принести это в зал суда? Принесите это сюда, я попрошу моего клерка прийти и сжечь это, как только мы закончим.

— Да, сэр, — Лиллехорн беспомощно взглянул на Мэтью, сообщая ему: мы оба здесь в одинаковой немилости, и да поможет нам Бог, чтобы этот человек сжалился над вашей шеей. Он достиг места судьи, поднялся на цыпочки так высоко, что у него щелкнуло что-то в спине, однако «Булавка» послушно оказалась в руках судьи, как и было велено. Затем помощник главного констебля попятился, опустив глаза в пол.

— Мистер Мэтью Корбетт, — произнес Арчер, а затем просто сел и посмотрел на пленного, как будто хотел этим взглядом испытать на прочность поводья его собственной колесницы, которая была явно грязной и разбитой.

Молчание затягивалось.

— Ваша история заинтересовала меня, — продолжил он. — Работа в агентстве «Герральд»? Что ж, я бы не стал хвалиться этим, потому что они подрывают правовую систему и вызывают гораздо больше проблем, чем решают. Дела с Профессором Фэллом? Миф, как я успел убедиться, и никто не сможет заставить меня поверить, что это реальный человек. Если на самом деле «Профессор Фэлл» и существует, то это, должно быть, объединение различных преступников, которые заключили своеобразный союз друг с другом, чтобы причинить Англии больше вреда.

— Ваша Честь, — сказал Мэтью. — Я могу заверить вас, что…

— Не перебивайте, — пламенное выражение этого лица могло бы заставить яички льва сжаться от испуга. — Продолжим: потеря памяти? Похищение прусским графом, который, вы говорите, собирался убить вас? И эта история на корабле… как он назывался? — судья нашел нужную строчку в документах. — «Странница». Мистер Корбетт, из того, что я прочел, ясно одно: вы совершили убийство. Теперь… ваша речь перед магистратом в Плимуте о том, что нет никаких доказательств смерти этого человека ввиду отсутствия тела, несет определенную истину, но позволить вам уйти от наказания за подобный поступок, было бы оскорблением всех моих коллег и моей собственной карьеры. Вы знали, что собираетесь совершить убийство. Свидетели это знали, и я знаю. Даже Лиллехорн, который весьма недальновидно предпочел встать на вашу защиту, должен это понимать. На этом — все, — Арчер поднял бумаги своей жилистой рукой, а затем позволил им упасть и разлететься, продолжая при этом насмешливо глядеть на узника. — Вы хотели перехитрить суд, мистер Корбетт, но мы не станем вам потворствовать.

Мэтью видел, как его будущее мчится от него прочь с каждым падающим листком, и видел, как черство — даже садистски черство — к этому относится судья. Паника, взметнувшаяся внутри молодого человека, подогрела первые угольки гнева.

— Прошу, выслушайте меня, — сказал он. — Когда я вновь обрел память, я собирался рассказать представителям закона об убийстве Куинн Тейт, но мне не…

— Ах, убийство бедной сумасшедшей девушки в убогой хижине! Как суд может быть уверен, что это правда, а не ложь, учитывая всю ту ерунду, что вы тут наговорили про Профессора Фэлла?

— Вы не слушаете меня! — это прозвучало громче, чем Мэтью хотел, и он почувствовал, как щеки его краснеют от стыда и возмущения. — Я находился в обществе Профессора Фэлла! Я говорил с ним и знаю часть его истории. Он реален, я уверяю вас! Разве Лиллехорн не рассказал вам об Острове Маятнике и о порохе…

— Для вас он мистер Лиллехорн, сэр! — отрезал Арчер. — И воздержитесь от повышения голоса в моем зале суда! Нет, он ничего мне об этом не рассказывал, потому что знает, что я думаю об этой мифической истории! Я искренне сомневаюсь в правдивости вашего рассказа, сэр, как следовало бы и достопочтенному господину Лиллехорну по одной простой причине: вы еще живы, хотя не должны быть живы, учитывая все то, через что вы, по вашим рассказам, прошли! А факты остаются фактами, и основной факт состоит в том, что вы перерезали спасительную веревку во время шторма на море, что облекло человека на смерть, и не нужно рассуждать здесь о том, что этот человек мог выжить, и факт его смерти не подтвержден. Я знаю, какую опасность представляет для человека бушующий океан: мой отец был и остается морским капитаном, я и сам родился в море. Поэтому я прекрасно понимаю, что этот удар топором по веревке был настоящим убийством…

— Вы должны немедленно показаться врачу! — вдруг закричал Мэтью, и в зале тут же повисла тишина.

— Мэтью! — Лиллехорн схватил его за руку. — Не надо! Пожалуйста, помните о вашем…