Как музыка стала свободной. Конец индустрии звукозаписи, технологический переворот и «нулевой пацие - Уитт Стивен. Страница 10

В первый день работы на заводе Гловеру выдали кипу бумаг — обычный набор для работника. Среди них он обнаружил стандартную полиграмовскую расписку «Нетерпимость к воровству»: под угрозой увольнения запрещалось воровать диски. Воровство документ толковал очень широко: от простого копирования до некого «сговора с другими лицами». Гловер поставил дату, расписался. Документ подшили в его дело и показали путь в цех.

Скоро стало ясно, что PolyGram нанял его не за технические таланты: «бросальщиком» мог быть каждый. Чтобы раскладывать прозрачные коробочки по картонным ящикам не надо обладать ни квалификацией, ни какой-либо трудовой этикой. Единственная способность, которая пригодится — это умение выносить ужасную скуку.

Иногда Гловеру давали задание клеить вручную на диски «Родительские предупреждения» — это вот было самым весёлым в его работе. Тем не менее и здесь он увидел возможности для продвижения. Несколько постоянных рабочих в своё время устраивались как временные, а некоторые даже доросли до менеджеров. То есть тут маячило какое-то будущее в технической или в управленческой сфере, и достигнуть его можно было исключительно благодаря преданности — то есть урок ресторана Shoney's пригодился бы.

На самом деле возможности продвижения существовали тогда везде. Эти баптистские лесные глуши Каролины становились самым быстрорастущим американским «промышленным коридором». Большинство развитых стран сокращало производства на своей территории, перенося их в Латинскую Америку и Азию. На юго-востоке Соединённых Штатов всё происходило как раз наоборот: благоприятный налоговый климат, дешёвая земля и слабые профсоюзы привлекали туда транснациональные корпорации. В 1993 году BMW построила там свою первую фабрику за пределами Германии — не в Китае и не в Мексике, а в городе Спартанбург, штат Южная Каролина, как раз через границу от родного штата Гловера [17]. Их примеру последовали десятки других транснациональных компаний, включая голландцев Phillips, тех самых, к которым устроился Гловер. Короче, обе Каролины менялись.

И родной город Гловера, Шелби, тоже уже не был прежним. Десятилетиями округ Кливленд сохранял пережитки прежней жестокой эпохи сельского Юга. Городская площадь примыкала к железнодорожному депо, а с южной стороны дорога пролегала мимо ряда изысканных домов с колоннами. По другую сторону хайвея все уже было гораздо скромнее — расовая сегрегация [18].

Но хотя город разделялся расово и географически, жителей объединяла религия. В Шелби было более двух дюжин баптистских церквей. Летом увидеть «исцеление верой» и палатки для «духовного возрождения» было обычным делом. Теперь этому всему пришел конец. Новый «даунтаун», центр города Шелби — одинаковые стандартные дома по обе стороны шоссе 74. Wal-Mart, кинотеатр, торговый центр с парковкой, сетевой ресторан Chick-fil-A, ещё один торговый центр, сетевой ресторан Bojangles и мегамолл. Все магазины — в одной линии, так даже в таком маленьком городке, как Шелби, возникали проблемы с дорожным движением. Вокруг — парковки большой вместимости.

Автомобиль, этот великий уравнитель американской жизни, вновь на подъёме. Автомобиль и его аксессуары — вот показатель твоего статуса, жизненной позиции и стиля. Среди жителей Шелби цена на бензин — бесконечная тема для споров сравнений и домыслов, такая же интересная, как «почём снять квартиру» у ньюйоркцев. Короче говоря, вот этот забитый и безымянный отрезок дороги ныне стал средоточием общественной и культурной жизни города Шелби.

Родной город Гловер любил, но первым бы признал, что тут адски скучно. По выходным он отправлялся в Шарлотт, самый крупный город Северной Каролины в часе езды на восток от Шелби. Там он веселился в клубе Baha, клубе 2000 или вообще в любом другом танцевальном заведении, которых в Шарлотте было с полдюжины, и где промоутеры и диджеи заводили шумную толпу хип-хоп-пластинками. Тамошняя ночная жизнь била ключом, новая популярная музыка этому способствовала. Радиоформатная «жвачка» ушла, явился жёсткий гангста-рэп. Гловер стал там завсегдатаем, иногда приходил с Докери. Гловер, молодой, красивый, с глубоким голосом и очаровательным равнодушием имел успех у женщин, а Докери — нет.

Клубы располагались не очень далеко от Шелби, но и не сказать, чтобы близко. Два часа дороги ради пары часов развлечения — так себе сделка, к тому же если ты по каким-то причинам едешь обратно один, есть риск нарваться на «управление автомобилем в нетрезвом состоянии». То есть проще было себя не везти в клуб, а привезти клуб к себе: поставить магнитофон в багажник автомобиля и врубить на полную мощность. Новый рэп как будто специально создавали для именно таких развлечений. Снуп Догг (его псевдоним тогда был Снуп Догги Дог, — прим. пер.), Айс Кьюб и другие пионеры саунда Западного побережья возродили автомобильную культуру, чего не было со времён Beach Boys. На парковках Шелби и ШарлоттаГловерпознакомился с этим странным новым миром гидравлических подвесок, тонированных стёкол, сабвуферов и хромированных ободов. Хорошо оснащенная машина превращала любой голый кусок асфальта в настоящую party-zone с десятками веселящихся, пьющих, флиртующих и танцующих. Ну и обещанный рай: поездочка с твоей девчонкой туда-сюда по скучной городской трассе.

Гловер, вопреки приятной внешности и манерам, в этом смысле сильно отставал. На его «Чероки» хорошо было ездить на работу, но для «музыки-девочек» он совершенно не годился.

То есть Гловеру срочно требовался новый хороший автомобиль со всеми стандартными «примочками». Такая у него была примитивная мотивация: хочу крутую машину и быстро. Сейчас, правда, и «Чероки» годится. В ту субботу в 1995 году после утомительной смены на упаковке дисков, Гловер и Докери собирались расслабиться, и вечером их ждало кое-что новенькое. Их пригласили на вечеринку домой к одному технику. И Гловер, и Докери очень хотели получить на заводе постоянное место, на котором платили больше, и вечеринку рассматривали как способ завязать нужные знакомства, пусть даже их сослуживцы иногда вели себя немного надменно. Вечер, однако, оказала полон приятных сюрпризов. Было гораздо лучше, чем Гловер ожидал: алкоголь, девочки, всё такое. Даже несколько менеджеров пришло — Гловера поразило, что вне стен завода они люди приветливые. Диджей ставил разнообразную танцевальную музыку, но Гловер, завсегдатай клубов, отлично разбиравшийся в современной музыке, не мог узнать ни одной композиции даже несмотря на то, что большинство звучавших групп и музыкантов были из его любимых. После пары стаканов его осенило: он никогда не слышал этих треков, потому что они же ещё не вышли официально. Хозяин вечеринки ставил музыку, которую украли с завода.

ГЛАВА 3

В июне 1995 года, как раз после встречи Карлхайнца Бранденбурга в Эрлангене и незадолго перед вечеринкой Делла Гловера с сослуживцами — по коридорам манхеттенского офиса компании Time Warner шёл на встречу со своим шефом некто Даг Моррис, руководитель североамериканского подразделения Warner Music Group. Он шел вдоль стен, увешанных золотыми дисками. Их было несколько сотен за разные годы, вплоть до альбомов Фрэнка Синатры. Сама Warner Music входила в Time Warner, гиганта индустрии развлечений, чьи корни восходят аж к тем самым реальным братьям Уорнер, которыми была создана внушительная часть истории масскульта Америки XX века.

Моррис, вступивший в должность генерального директора всего восемь месяцев назад, был уверен, что так всё и будет продолжаться. В то время Time Warner доминировала в звукозаписывающем бизнесе, так что Моррису полагался корпоративный автомобиль с личным шофёром, угловой кабинет с фортепиано и возможность летать на корпоративном реактивном самолёте. В самой прибыльной музыкальной компании Америки в самое прибыльное время Моррис получает десять миллионов долларов в год плюс опционы [19]. Недавно они подписали нескольких новых артистов, так что будущее представлялось совсем райским.