Комната с белыми стенами - Ханна Софи. Страница 9

– Он или она, – подала голос женщина-полицейский из Рондесли.

– Если оружие убийцы – американский пистолет армейского образца, сержант, то нам нужно искать того, кто связан с армией США и, как разумно предлагает констебль Гиббс, с нашей собственной армией, – медленно произнес Пруст. Когда шеф говорил подобным тоном, это означало, что он делает все для того, чтобы не дать лавине презрения прорваться наружу. – Мы не знаем, сколько рук сменило оружие. Пистолеты – они как машины: одни меняют хозяина каждые три года, другие преданно служат одному всю жизнь. Я прав?

– Пожалуй, да, сэр, – покорно согласился Лекенби.

– Отлично. Постарайтесь к завтрашнему утру разузнать как можно больше об этой «беретте». Добавьте к описанию цветные фото и раздайте их всем, – распорядился Снеговик. – Если, конечно, к тому времени вы не измените свое мнение. Я бы не удивился, услышав от вас, что оружием убийства была реактивная трубка для стрельбы горохом с берегов озера Уиндемир.

Те, кто занимался допросами, вам придется начать сначала. Всех, с кем вы разговаривали – друзья Хелен Ярдли, ее родственники, соседи и так далее, – придется допросить еще раз. Нужно выяснить их возможные связи с военными. Группы видеонаблюдения, вы займетесь поиском автомобилей с американскими и/или военными номерами. Или, – надеюсь, это понятно и так, – всеми, кто лично знаком с семьей Ярдли.

Видеонаблюдение могло бы стать для нас серьезной головной болью, особенно если учесть, что две самые ближние к Бенгео-стрит видеокамеры находятся на самом оживленном участке Рондесли-роуд. Но, наше счастье, нам повезло со свидетелями – через минуту я расскажу об этом подробнее. Поэтому в данный момент для наружной видеокамеры, что установлена у кинотеатра, для нас приоритетным является отрезок времени утра понедельника с семи сорока пяти до восьми пятнадцати и с четверти шестого до двадцати пяти минут седьмого вечера. Для той камеры, которая находится у входа на Маркет-плейс, нужное нам время будет другим – с семи тридцати до восьми утра и с пяти пятнадцати до шести двадцати пяти вечера. Особый интерес для нас представляет любая машина, двигавшаяся в направлении Бенгео-стрит в утренние часы и назад в вечерние.

Старший группы видеонаблюдения, сержант Дэвид Прескотт из участка Рондесли, поднял руку.

– Среди тех, кто ехал в час пик по Рондесли-роуд, найдется немало знакомых Хелен Ярдли. Она была приходящей няней. За сколькими детьми, чьи родители живут в Спиллинге или в Силсфорде, но ездят на работу в Рондесли, она присматривала? – спросил он.

– Я не прошу вас помечать красным флажком всех подряд на основании одних лишь камер видеонаблюдения, сержант. Я просто говорю, что это интересующий нас участок.

– Понял, сэр.

– Мы даже не знаем, ехал ли убийца по Бенгео-стрит на машине или шел пешком, – сказал Пруст. – Если пешком, то он мог прийти со стороны Тертон-стрит или Хоупли-стрит.

– Он мог приехать на велосипеде, – предположил констебль Колин Селлерс.

– Или же свалиться с неба прямо в палисадник дома Ярдли, – съязвил Снеговик. – Сержант Прескотт, доведите до сведения ваших подчиненных, чтобы они не заморачивались записями видеокамер, пока мы не установим всех поставщиков воздушных шаров в Калвер-Вэлли.

Молчание в комнате сделалось густым, как клей.

Еще одна единица хранения в мой архив, подумал Саймон. Убийца мог приехать или прийти пешком, но предположение, что он мог прикатить на велосипеде, воспринято как смехотворное и неестественное лишь потому, что сам Джайлс Пруст никогда не ездит на велосипеде. А значит, счел себя вправе свысока отмести его.

– Перейдем к свидетелям, – ледяным тоном продолжил инспектор. – Миссис Стелла Уайт из дома шестнадцать, что на Бенгео-стрит – это прямо напротив дома номер девять, дома семьи Ярдли, – видела какого-то человека, который шел по дорожке к входной двери в понедельник, в восемь двадцать утра. Миссис Стелла Уайт не видела, вышел ли он из машины. Она заметила его, когда он уже шагал к дому. В тот момент миссис Уайт пристегивала ремнем безопасности своего сына Диллона, которого собиралась отвезти в школу, и потому не обращала особого внимания на то, что происходит на противоположной стороне улицы. Тем не менее она смогла дать нам общее описание его внешности: мужчина среднего возраста, тридцать пять – пятьдесят лет, темноволосый, в темной одежде, предположительно в пальто, хорошо одетый, хотя и не в костюме. Она сказала, что в руках у него ничего не было, хотя «беретта» могла бы легко уместиться в кармане пальто.

«Мда, такое описание столь же полезно, как и полное его отсутствие, – подумал Саймон. – Завтра миссис Уайт, как то обычно бывает со всеми свидетелями, заявит, что темные волосы незнакомца, возможно, были не такими и темными, а сам он был не в пальто, а в домашнем халате».

– К тому моменту, когда миссис Уайт выехала на дорогу, этого человека уже не было. Она утверждает, что он не мог уйти далеко, лишь войти в дом номер девять. Мы знаем, что никакого взлома не было, значит, Хелен Ярдли впустила его сама? Если это так, то была ли она с ним знакома? Или же он сказал нечто вполне правдоподобное, чтобы она впустила его в дом? Был ли он любовником, родственником, продавцом пластиковых окон? Нужно это выяснить.

– Скажите, а миссис Уайт видела или слышала, как Хелен Ярдли открывала входную дверь? – поинтересовался кто-то.

– Ей кажется, что да, но она не уверена в этом, – ответил Пруст. – В доме номер одиннадцать на Бенгео-стрит у нас есть восьмидесятитрехлетняя Берилл Мьюри, которая, несмотря на свою тугоухость, в пять часов вечера слышала громкий звук, который вполне мог быть хлопком пистолетного выстрела. По ее словам, это было похоже на треск фейерверка, с которым очень легко спутать выстрел из девятимиллиметровой «беретты», особенно если человек не знаком с оружием. Я же склонен думать, что бывшая учительница игры на фортепьяно с ним не знакома… Мисс Мьюри смогла точно назвать время, потому что слушала радио, а пятичасовые новости только-только начались, когда она услышала странный хлопок. По ее словам, этот звук напугал ее. Ей также показалось, будто он донесся из дома Хелен Ярдли. Если же учесть, что некий человек вошел в дом в восемь двадцать утра, а роковой выстрел прозвучал в пять вечера, что же происходило в промежутке между этими двумя точками во времени? Мы не можем наверняка считать убийцей человека, которого видела миссис Уайт. Но пока мы не выследим его и не установим, так это или нет, мы будем вынуждены рассмотреть вероятность того, что это мог быть он. Сержант Комботекра, что скажете?

– Пока еще нечем обрадовать, сэр, – отозвался Сэм из дальнего конца комнаты.

Пруст угрюмо кивнул.

– Если только к завтрашнему вечеру мы не отыщем Мистера Утреннего Посетителя и не докажем его непричастность, я готов поставить все свои деньги на то, что он и есть убийца. Если это так и если он пробыл в доме Хелен Ярдли более восьми часов, прежде чем застрелил ее, то что происходило все это время? Почему он не убил ее сразу? На теле никаких следов насилия, в том числе сексуального. Кроме выстрела в затылок, мы не обнаружили никаких других ран. Получается, он пришел поговорить с ней, думая, что либо выстрелит в нее, либо нет, в зависимости от результата разговора?

Саймон поднял руку. Пруст несколько секунд делал вид, будто не замечает ее, но затем кивнул.

– А как насчет вероятности того, что пистолет мог принадлежать семье Ярдли? У нас нет оснований утверждать, что убийца принес его с собой. Оружие вполне могло находиться где-то в доме. Если вспомнить историю этой семьи…

– За семьей Ярдли не числится нелегальное хранение оружия, – бесцеремонно оборвал его Снеговик. – Есть некая тонкая грань между тем, чтобы рассмотреть все разумные вероятности, и растранжириванием наших ресурсов на всякую чушь, которую мы, в нашем стремлении к равноправию, поднимаем до статуса гипотезы. Всем присутствующим сейчас в этой комнате советую хорошенько это себе уяснить. Мы уже сорок восемь часов занимаемся расследованием, и у нас все еще нет подозреваемого. Вы все знаете, что это означает. Мы уже установили алиби друзей, родственников и близких знакомых Хелен Ярдли. Похоже, мы имеем дело со странным убийством, что для нас – дурное известие. А значит, мы тем более должны направить все наши усилия в правильном направлении.