Зимняя сказка.Дилогия (СИ) - Кожевников Олег Анатольевич. Страница 160

Поставив им на стол тарелку, наполненную кусками копчёной севрюги, я продолжил:

— Так что, милые мои, кушайте на здоровье и будьте уверены — ваши кошмары остались в прошлом. Теперь вас никто не сможет обидеть, у вас появились такие защитники, что любому бычью быстро холку надерут. Да вы и сами видели, что мы сделали с преследовавшими нас быками, а их было гораздо больше, да и вооружены они были лучше. Так что, с нами можете ничего не бояться, мы вас никому больше не отдадим. Лучше думайте о хорошем, о том, как вы будете жить дальше на новом месте — в тепле, среди пышных деревьев и зелёной травы.

После моего монолога девушки с жадностью набросились на выставленные угощения, минут за десять все тарелки оказались пусты, а чай выпит. После этого, обе девчушки порозовели, а в глазах появилось что-то доброе и открытое. Они уже не выглядели как загнанные в угол два забитых хорька.

Про себя я подумал, — нужно, пока они такие расслабленные, дать возможность и Свете, выговорится. Лучше, чтобы она смогла именно сейчас, когда всё хорошо, выплеснуть на кого-нибудь весь негатив, скопившийся за прошлую жизнь. Мне казалось, что поделившись своими страшными воспоминаниями с сочувствующим ей человеком, Свете будет гораздо легче, и в дальнейшем она будет общаться с людьми, без вечного ожидания от них какой-нибудь каверзы. Поэтому я, минут через десять, после того как они поели, обратился к Свете с вопросом:

— Малышка, а теперь ты поведай о своей прошлой жизни. Видишь, я как добрый волшебник, исполнил высказанные желания Марины. Я сделал всё, о чём она мечтала, только мне не под силу — вернуть её папу и маму.

Света посмотрела на меня и вдруг разрыдалась, сквозь эти всхлипы я смог разобрать только несколько фраз, она срывающимся голосом причитала:

— Марине хорошо, у неё были родители, да и вспомнить есть что — хорошее из прошлой жизни. У меня родителей не было, как себя помню, я всё время жила в интернате. А там нас постоянно обижали или старшие, или воспитатели. Меня очень часто наказывали и никогда не кормили ничем вкусным, и никто никогда не дарил мне подарков. После катастрофы моя жизнь мало изменилась. Те же побои, только теперь от надзирательниц, питание только немного стало хуже. Единственное, чего мне очень не хватало — это улицы. Все-таки, в детском доме мы большую часть времени проводили, играя во дворе. Так что, рассказать мне почти не о чём, а как мы жили в шахте, уже рассказала Марина.

Дальше я уже не мог ничего разобрать, плач усилился, к нему опять присоединилась Марина. Пришлось мне действовать уже опробованным методом. Я включил самовар, дождавшись кипятку, заварил чай, потом разложил остатки икры и расставил всё это перед девушками. Они, всхлипывая, всё равно потянулись к кружкам, а я, чтобы не мешать такому самоуспокоению, начал думать, как бы мне самому успокоиться. Читать и работать с ноутбуком с одним глазом я не мог, да и Дохтур делать это не рекомендовал. Поэтому, уселся к окну и достал, принесённую Сашей, подзорную трубу. Надев на неё светофильтр, чтобы яркий свет не слепил мой здоровый глаз, я начал осматривать проплывающую мимо панораму. Понятно, что кроме заснеженного простора, я там увидеть ничего не мог. Но доносящийся скулёж настолько выматывал мою нервную систему, что я был готов занять себя чем угодно, лишь бы не слышать этих всхлипов.

Так я сидел, высматривая в этом белом просторе хоть что-нибудь, за что можно было зацепиться взглядом. Конечно, я не постоянно вглядывался в подзорную трубу, периодически прерывался и посматривал на девушек, всё ждал, когда они успокоятся, и я смогу улечься и, все-таки, попытаться уснуть. Этого ждать пришлось больше получаса. И вот, когда они уже практически затихли, я подумал, что пора и мне на боковую, только решил в последний раз глянуть в подзорную трубу. Основное развлечение у меня при этом занятии было, попытаться разглядеть на небе пролетающие спутники и вычислить время по положению Солнца. Одним словом, пустое занятие, за всё время я так и не увидел ни одного спутника, да и время не смог точно определить. Вот и в этот раз, я сначала посмотрел в небо, затем на угол наклона Солнца и только потом начал осматривать окружающую местность.

Практически сразу моё внимание привлекло какое-то мельтешение. Увеличив до максимума разрешающую способность трубы, я смог разглядеть торчащий из-под снега шест, на конце которого болталась какая-то тряпка. Когда я пригляделся, то смог разобрать, что она двухцветная, и я подумал, что, скорее всего, это истрёпанный ветром флаг. Путём нехитрых умозаключений пришёл к выводу, что это бывшая Украинская погранзастава. Ведь мы двигались уже по Украинской территории, и по карте никаких населённых пунктов здесь быть не должно.

Обнаружение этого объекта меня весьма заинтересовало. Я, как обычно, сразу начал размышлять о том, что там полезного можно обнаружить. После недолгих раздумий, решил, что нам нужно обязательно туда заглянуть. Крюк не очень велик, а результат посещения мог оказаться очень даже результативным. Во-первых, застава должна быть полностью автономна и, поэтому, там могут быть и консервированные продукты, да и топливо, наверняка, имелось в большом количестве. Всё это могли и не растащить после катастрофы, так как застава находилась практически на уровне моря, и отравленный вулканический газ должен был здесь иметь максимальную концентрацию. Если даже пограничники имели много противогазов и картриджей к ним, то, наверняка, тут прошла волна цунами, пускай и не очень большая, но после неё, оставшиеся в живых, скорее всего, спешно эвакуировались. А при тогдашнем бардаке вряд ли кто-нибудь смог сюда вернуться за оставленными продуктами и топливом. Этого добра тогда было полно и в полуразрушенных городах. Конечно, только для тех, кто был вооружён и дисциплинирован.

Проанализировав всё это, я тут же поднял трубку связи с кабиной, там бодрствовал Николай, я, ничего ему не объясняя, распорядился:

— Мастер, давай-ка, помигай дальним светом, нужно сделать остановку!

— Что, укачало, свежим воздухом подышать захотелось, или от девчонок сбежать хочешь? — съехидничал он.

— А вот остановимся, тогда ты всё и узнаешь, — ответил я. Потом добавил:

— Остряк-самоучка, несчастный!

Минуты через три после обмена этими любезностями, вездеход остановился. Я, быстро одевшись, спустился по лестнице на последнюю ступеньку. Со всех сторон спешили наши водители. Кроме этого, открылась дверь женского кунга, и оттуда начали спускаться наши дамы.

Первые добравшиеся до кунга и, особенно Коля, начали требовать объяснений, этой спешной остановки. Успокаивая их любопытство, я заявил:

— Да подождите вы несколько минут, сейчас подойдут остальные, тогда я всё вам доложу. Вы же знаете, Дохтур выписал мне больничный, и много болтать я не могу.

Когда все собрались вокруг меня, я, чтобы заглушить работающий дизель УРАЛа и возгласы окружающих, начал выкрикивать:

— Произошло чудо! Ваш полуслепой предводитель смог углядеть весьма интересный объект. Это может быть брошенная погранзастава наших Украинских братьев. А там, кроме сала и тушёнки, наверняка осталось топливо, да и оружие, скорее всего, имеется. Давайте-ка, подымемся в помещение, там, в подзорную трубу вы сами сможете всё увидеть.

Вылезший вперёд Флюр, помахал захваченным с собой биноклем и прокричал:

— Батя, ты укажи направление я и отсюда всё увижу.

На что я заметил:

— Да ладно тебе, Хан, хвастаться, все и так знают, что ты — зоркий сокол. Но зачем мучиться?

В кунге гораздо удобнее, во-первых, подзорная труба гораздо мощней твоего бинокля, к тому же, она укреплена на штативе и не дёргается. Во-вторых, окно там находится высоко над снегом и горизонт далеко, и, наконец, там тепло.

После этих слов я повернулся и начал подниматься в кунг, следом за мной потянулись и остальные. Когда все собрались в помещении, там можно было только стоять, небольшой свободный пятачок образовался только у окна, где была установлена подзорная труба. Первым к ней подошёл я и установил её так, чтобы был отчётливо виден обнаруженный мной флагшток. Затем, каждый посмотрел в окуляр, и мы начали обсуждать увиденное, это заняло не очень много времени. Каждый был не против, посетить эту заставу, тем более, кроме возможной добычи, это обещало, какое-никакое развлечение в нашей монотонной жизни.