Поздняя оттепель (СИ) - Захарова Мария. Страница 6

На каталке Тася ожила, расплакалась, закричала "мама, мама". Пришлось силой удерживать Зою, чтобы не позволить войти в лифт, попутно отвечая на вопросы отца: что, как, почему. А у самого руки трясутся, будто у заядлого алкоголика поутру, и в груди ломит, не то от страха, не то от боли — не разберешь.

— Ждите здесь, — велел отец, указав на больничную кушетку. — И приведи ее в чувство. Группа крови, резус, наследственные болезни, аллергия — я должен знать.

Лишившись возможности видеть дочь, Зоя затихла. Смотрит, но не видит. Ушла в себя.

Константин опустился на колени. Сжал липкие от крови пальцы. Спросил:

— Ты должна собраться сейчас, слышишь? Помочь Тасе. Ответить на вопросы врача, — делая акцент на каждом слове. Добился ответного рукопожатия и некой осмысленности в глазах. Стало легче.

Когда сестра с медкартой в руках пытала Зою, Константин стоял рядом и сожалел, что дядя Толя не поехал с ними. Вот кто умел приводить в чувство бьющихся в истерике матерей! Именно его громогласное "Зоя!" помогло женщине придти в себя немногим ранее. Оно же оборвало поток слез и причитаний, крайне ненужных в тот момент.

— Операция прошла хорошо. Несовместимых с жизнью повреждений нет. Утром переведут в палату…

Слушая отчет отца, Константин буквально ощущал, как на него накатывает облегчение. Зарождается где-то в животе и накрывает жаром — миновало! Впору расплакаться, но мужчины не плачут. Он не плачет!

— Я могу ее увидеть?

Голос Зои дрожит от пережитого: на глазах слезы, во взгляде надежда. Яровой разочаровывает:

— Утром. Все утром, когда в палату переведут. А сейчас домой. Соберитесь, отдохните, переоденьтесь. Дочь не должна видеть вас такой!

Зоя кивает, соглашаясь, но Константин чувствует, что слова отца не услышаны, прошли мило, словно грозовой фронт над городом, и вновь берет ситуацию в свои руки.

— Утром когда? Мы что-нибудь должны?

— С ума сошел! Ничего! — возмутился Владислав, заставив сына почувствовать себя неловко. — Документы девочки возьмите: свидетельство, полис. Я должен оформить, как полагается, — смягчившись.

— Хорошо. — Константину реально стыдно. — Наберу перед тем, как ехать? — не зная, куда деть руки. Засунул в карманы.

— Кончено. Если сразу не возьму — перезвоню.

Чтобы увести Зою из больницы пришлось проявить твердость. Ее "не могу", "подожду", "мне некуда идти" Константин несколько раз противопоставил "подумай о дочери". Помогло.

Уже из машины позвонил Роману, но у того занято. Набрал Алену.

— Не отвлекаю?

— Нет. Только уложила, — ответила невестка, по-своему истолковав его вопрос.

— Пустите переночевать?

В подробности вдаваться не стал. Не по телефону.

— Конечно, что спрашиваешь? Приезжай.

— Я не один.

— Эм… — Алена растерялась, но после короткой паузы добавила: — Ждем.

— Приготовь, пожалуйста, комплект женской одежды. Мы скоро.

Благодарить не стал, разорвал связь и вдавил первую передачу. "Жигуленок" протестующее взвизгнул, прежде чем тронуться с места. Добираться минут двадцать.

— Ну и… рассказывай, кто она? Что все это значит? — накинулся на брата Роман, когда с предложенными Аленой вещами Зоя скрылась за дверью ванной комнаты.

— Зоя? Никто. Случайная знакомая. Соседка по участку, — пожал плечами Константин.

Вдаваться в подробности их знакомства не хотелось, но от Романа так просто не отделаешься.

— Знакомая, говоришь? — многозначительно хмыкнул младший, всем видом выражая недоверие. — И потому она цепляется за тебя, как за последний оплот во всем мире? Странно… нет?

Старший иронично вскинул брови, намекая на неудачную параллель брата, но и это не сбило Ромку с намеченной траектории.

— И чем, скажи на милость, вы занимались с этой знакомой? Выглядите весьма помято. Да и… — начал было Роман, но тут мужа перебила Алена.

— Это ведь кровь? Верно? — вперив взгляд в темное пятно на футболке деверя.

Константин кивнул и, встав со стула, повернулся спиной к хозяевам. Сочувствующие взгляды ему не к чему.

— У Зои дочь сильно поранилась. Пришлось везти в больницу. К Владиславу, — зачем-то уточнил он, прежде чем признаться: — Это моя вина, что так вышло. Сшиб ее, когда падал. Не смог предотвратить…

— Не говорите так… Это неправда! Вы очень нам помогли! — Надломленный женский голос раздался за его спиной, вынудив мужчину обернуться.

За разговором никто из них не обратил внимания на то, что вода в ванной так и не зашумела, никто не слышал, как открылась межкомнатная дверь, и сейчас все трое чувствовали себя неуютно, неловко, будто их застали за чем-то неправильным, нехорошим. Особенно Константин.

— Зоя, я…

Она оборвала его. Не позволила договорить.

— Вы не виноваты. На той табуретке могла быть я или дядя Толя… И это я дала ее вам. И сломанный черенок у крыльца оставила тоже я. Так что если и есть смысл винить кого-то в случившемся, то только меня. Я плохая мать, — сказала женщина и смахнула со щеки одинокую слезинку. — Я не смогла уберечь ее…

Ошеломленные они наблюдали за тем, как возвращается в ванную расстроенная мать, как закрывается дверь, будто ставит точку, слушали, как включается вода. Во взгляде Алены смесь жалости и сочувствия, Романа — недоумение, Костик же смотрит с неверием — неверием в то, что подобное вообще возможно. И хочется спросить у кого-то "она это серьезно?", но мужчина оглушено молчит.

Той ночью к Константину Власову вернулась бессонница.

— Ты пойми, девочка стабильна. Ее жизни ничто не угрожает. Я не могу держать ее здесь. Должен перевести в детскую областную. И условия там будут получше для вас. Можно оставаться с девочкой, дежурить, приглядывать…

— Да понимаю я, правда. Вчера просто возможности не было. Сейчас Ромка освободится, и мы смотаемся. К вечеру привезу, — оправдывался Константин, совершенно забывший о наказе Ярового привезти документы Таси.

Они разговаривали в больничном коридоре, в то время как Зоя вошла в палату проведать дочь. Костику также не терпелось увидеть девочку, но он решил женщине не мешать. В конце концов, кто он такой, чтобы быть там? Чужой, неуклюжий дядя?

— До вечера же терпит? — спросил у отца, ощущая вину за собственную рассеянность. — У тебя неприятностей не будет?

Владислав в отрицании мотнул головой.

— До вечера ждет. Я подойду позже, — пообещал, увидев кого-то за спиной сына. — Постарайтесь не утомлять ее. Девочке нужен отдых.

Когда Константин появился в палате с розовым зайцем в руках — Алена всучила перед выходом — Тася слабо заулыбалась.

— А мне дядя доктор песенку пел про зайцев, — поделилась впечатлениями.

— Про этого? — передавая игрушку, спросил у девочки и глянул на Зою. Та качнула головой, словно бы говоря, понятия не имею, о чем речь.

Тася тем временем свободной рукой прижала подарок к груди. Другой она крепко стискивала материнские пальцы.

— Не знаю. Там было много зайцев, — ответила девочка и широко зевнула.

— Поспи, дорогая. Поспи. Хочешь, я тебе песенку спою? Какую хочешь? — предложила Зоя.

— Про зайцев?

— Могу и про зайцев, — улыбнулась женщина.

Девочка задумалась на мгновенье, а затем покачала головой:

— Нет. Спой про медвежонка, — попросила она, в процессе смежив веки. — Люблю про медвежонка.

Склонившись еще ближе к дочери, Зоя начала напевать, но тут Тася с испуганным возгласом распахнула глаза:

— А ты не уйдешь?!

— Нет, родная. Я никуда не уйду, — развеяв страхи ребенка, пообещала Зоя и поцеловала дочь во вздернутый носик. — Спи, мой маленький рыжий котенок. Спи, выздоравливай.

Пятнадцать минут спустя женщина появилась в больничном коридоре и присела рядом с Константином на кушетку.

— Уснула?