Поймай меня Или моя полиция меня бережет (СИ) - Орлова Анна. Страница 7

— Стравински! — вырвал меня из транса знакомый голос. — Да очнитесь же, Стравински!

Он с силой встряхнул меня, а затем отвесил пощечину.

— Эй, больно же! — возмутилась я, потирая щеку.

Я обнаружила, что почти лежу на столе, а с противоположной стороны на него навалился Мердок, который держал меня за плечи.

Хорошо хоть водой поливать не стал, а то карта бы раскисла. Хотя от нее и так мало проку.

— Вы в порядке, Стравински? — осведомился он.

На худых щеках Мердока уже проступила щетина. Похоже, бриться ему приходится дважды в день.

— В полном, — буркнула я. — Зачем нужно было меня трясти?

— А вы полагали, я должен безразлично смотреть, как вы бьетесь в припадке?

— Это был не припадок, — я отвела взгляд. Мердок был так близко, что я чувствовала тонкий запах его одеколона. — Я просто потеряла след.

— И поэтому намеревались побиться головой об стол? — он поднял бровь, зато наконец меня отпустил. — Насколько я понимаю, Стравински, попытка успеха не возымела?

И показал глазами на карту, исчерканную загогулинами.

— Ну, — я вздохнула, — теперь мы знаем, что он где-то на левом берегу Бирюзовой.

— Ценнейшая информация, — Мердок откинулся в кресле и подложил ладони на подлокотники. — Две трети города расположены как раз на левом берегу.

— Извините, — буркнула я, — что могу.

И потерла ноющий лоб.

— Если хотите, можете курить, — сжалился Мердок. — И все же, Стравински, в чем может крыться причина вашей неудачи?

«Крыться причина», надо же!

Когда болит голова, за такие словесные конструкции хочется убивать. И да, я была зла и растеряна.

— Спасибо, — я ухватилась за сигарету, как за соломинку. И только через минуту достаточно пришла в себя, чтобы предположить неохотно: — Похоже, этот Кукольник действительно много обо мне знает. И в курсе, как надежно спрятать ценности.

— И как же? — Мердок терпеливо наблюдал, как я торопливо затягиваюсь.

Даже не морщился от дыма!

— Варианта два: огонь и вода, — я с силой раздавила окурок и подняла взгляд на Мердока. — Или украшения переплавили, или бросили в какой-то водоем.

— Пожалуй, вариант с переплавкой оставим напоследок, — решил он. — Хотя в этом могла скрываться определенная ирония. Заставить нас искать то, что более не существует. А размер водоема имеет значение?

— Нет, — я покачала головой. — Река, озеро, водохранилище — выбирайте любой вариант. Да хоть та же Мокрая.

Столь оригинальное название носила речушка (скорее даже ручей), на берегу которой стоял наш дом.

— Предлагаете отправить водолазов прочесывать дно? — скептически осведомился он, и я разозлилась.

— Послушайте, чего вы от меня хотите? — резко спросила я, вставая, и отчеканила: — Я не вижу этот клад. Довольны?

— Разумеется, нет, — невозмутимо откликнулся Мердок. — Сядьте, пожалуйста, Стравински. Скажите, а кто может быть осведомлен о таких нюансах ваших способностей?

— Кто? — тупо повторила я.

— Мне потребуется список, Стравински, — терпеливо пояснил он. — Кто из ваших родственников и друзей мог об этом знать? И, конечно, коллеги, если они в курсе таких деталей.

— Да идите вы… — устало сказала я, сообразив, что он это всерьез. — Может, этот кто-то просто хорошо знает теорию. И вообще, это могла быть случайность. Повезло ему.

— Возможно, — подумав, согласился Мердок. — Итак, у нас по-прежнему ни улик, ни свидетелей, ни подозреваемых. Идеи есть, Стравински?

— Вы же у нас начальник! — напомнила я. Голова уже почти раскалывалась от боли, и мне было наплевать на субординацию и прочие расшаркивания. — Вам и карты в руки. Командуйте!

— Хорошо, — он бросил на меня непонятный взгляд. — Пока можете быть свободны. Насколько я помню, у вас через час прием граждан?

— Да, — коротко ответила я.

Не оставалось даже сил удивляться, что он помнит такие мелочи.

— Значит, на сегодня вы свободны, — решил он. — Только загляните к Ульву, возможно, появились какие-либо новости по зомби.

— Хорошо, — я кивнула и поморщилась от боли. — До свидания!

— До свидания, Стравински! — откликнулся он, и я наконец вышла…

Не знаю, какой садист придумал для домовых форменную зауженную юбку, под которую к тому же следовало надевать туфли на каблуках. Обычно я сразу после планерки бежала в свой кабинет, стягивала этот кошмар и надевала нормальные брюки, но теперь пришлось мучиться.

Для начала я заглянула в морг. У большинства моих коллег это слово ассоциировалось с белым кафелем, хромом и стойким запахом антисептика, однако в нашем райотделе все было совсем иначе.

На первый взгляд за дверью со строгой табличкой: «Морг. Вход только по предъявлению удостоверения!» цвели и пахли настоящие джунгли. На второй, впрочем, тоже.

Просторное помещение под самой крышей превратилось в огромную оранжерею с сотнями и тысячами экзотических растений.

Представляю, сколько это все стоило!

Нашему патанатому прощали и не такое. За одну только способность с первого взгляда определять время и причину смерти все следователи готовы были на него молиться.

А чего стоил его метод «консервации» трупов! Ульв как-то объяснял мне, что применяет тот же принцип, который используют растения для сохранности плодов, хотя я поняла далеко не все. Главное, что тела оставались в полной целости. Это вам не банальная заморозка, после которой уже не разглядишь магических следов!

Я распахнула дверь и привычно задышала ртом — неподготовленный посетитель здесь мог запросто свалиться в обморок от густого цветочного запаха.

— Ульв! — крикнула я, остановившись на пороге. — Ты тут?

Вопрос был риторический — Ульв у нас затворник.

(Конечно, это не настоящее имя, но он предпочитал, чтобы его называли так.)

Он словно соткался из зелени листвы: дивный светлокосый эльф, похожий на прекрасное видение.

Я помотала головой и поморщилась. Сочетание Мердока, магического поиска и здешней атмосферы совсем меня доконало. Скоро стихами заговорю!

При ближайшем рассмотрении эльф оставался столь же прекрасным, но вполне земным (от него даже пахло потом!)

Он с одного взгляда понял мое состояние и молча взял за руку, не став терзать высокопарными приветствиями. Впрочем, он в любом случае недолюбливал витиеватый слог, которым так часто грешили его сородичи.

По-моему, он даже бравировал этой простотой, как и работой в морге, немыслимой для настоящего кошерного эльфа…

Пять минут спустя я уже сидела на полянке, заменявшей Ульву гостиную.

В руках у меня была чашка кофе, в зубах сигарета, а в голове — восхитительная легкость.

— Спасибо! — от души сказала я, отхлебнув ароматный напиток.

— Мелочи, — отмахнулся Ульв, присев на стул напротив. — Ты что-то хотела, Ани? Давно не заглядывала.

Друзей у него было немного, и я старалась забегать к нему раз в неделю-две.

Ульв почти не покидал свой морг, как он любит шутить, деля время между жизнью и смертью — то есть между цветами и трупами.

Я крепко подозревала, что это было причиной, а не следствием его изгнания. В отличие от более легковерных гномов, оборотней и драконов, остроухие не пожелали жить рядом с недавними врагами. Эльфы давно заперлись в своей резервации и носа оттуда не казали, высокомерно игнорируя весь остальной мир. И всякие чудаки у них быстро становятся персонами нон-грата.

— Я поганка, — призналась я честно. — Прости, совсем забегалась.

— Ничего, — Ульв плавно повел рукой, отметая извинения. — И что привело тебя сюда?

— Мердок, — вздохнула я.

— А, дело Кукольника, — понимающе кивнул он и заправил за острое ухо светлую прядь. — Ты-то как оказалась в этом замешана?

— Не спрашивай, — я отхлебнула еще кофе и осведомилась без обиняков: — Так что, какие новости?

Ульв еле заметно поморщился.

— Почти ничего, но кое-что интересное есть. Минуту.

Он исчез, а я торопливо допила кофе.

Ульв вернулся очень быстро, и за ним топал мой старый знакомец зомби, лишившийся большей части одежды и пластины на груди.