Сокрушитель Войн - Сандерсон Брэндон. Страница 17

Слева в камине рычало пламя, и его оранжевые отсветы метались по просторной комнате. Черные стены, казалось, притягивали и поглощали свет, а в углах затаились глубокие тени.

Облаченная в изысканное бархатное платье Сири стояла неподвижно, ее сердце бешено колотилось, на лбу выступил пот. Справа она увидела огромную кровать с черными под стать всей комнате простынями и покрывалами. Кровать оказалась пуста. Сири вглядывалась, пока глаза не привыкли к темноте.

Огонь потрескивал в камине, бросая отсветы на массивное кресло у кровати, напоминающее трон. Его занимала погруженная во мрак фигура в черном. Бог не мигая смотрел на Сири, в его глазах отражалось пламя.

Ахнув, она поспешно опустила голову, и ее сердце забилось еще сильнее, когда она припомнила предостережения Синепалого.

«На моем месте должна быть Вивенна! – с отчаянием подумала Сири. – Я не справлюсь! Отец ошибся, послав меня!»

Она зажмурилась, ее дыхание участилось. Дрожащими пальцами она начала развязывать шнуровку на боку. Ладони вспотели. Не слишком ли долго она раздевается? Не разозлится ли он? Не убьют ли ее еще до конца первой ночи?

Может, так будет даже лучше?

«Нет, – твердо подумала она. – Нет. Я должна это сделать. Ради Идриса. Ради его полей и ради детей, которым я дарила цветы. Ради отца, Маб и всех остальных во дворце».

Наконец она справилась с завязками, и платье соскользнуло с удивительной легкостью – она запоздало поняла, что его и шили с таким расчетом. Сири помедлила, глядя на нижнюю рубашку. Белый цвет ткани распался на спектр цветов, подобно свету, проходящему через призму. Сири потрясенно смотрела на это, пытаясь понять, что стало причиной такой странности.

Но неважно. Она слишком нервничала, чтобы об этом думать. Стиснув зубы, Сири заставила себя снять рубашку и осталась обнаженной. После чего быстро опустилась на колени и коснулась лбом холодного каменного пола. Сердце стучало в ушах.

Комната погрузилась в тишину, нарушаемую только треском дров в камине. В теплом климате Халландрена не было необходимости разводить огонь, но раздетая Сири была за него благодарна.

Обнаженная душой и телом, она ждала. Ее волосы полностью побелели, гордыня и упрямство исчезли. Вот так все и закончилось – вся эта ее «независимость», ощущение свободы. Что бы она ни говорила, как бы себя ни чувствовала, ей пришлось склониться перед властью. Как и всем остальным.

Сири стиснула зубы, представляя, как король-бог сидит там и смотрит на нее – покорную и обнаженную. Его самого Сири плохо рассмотрела, но заметила, что он на добрый фут выше любого известного ей мужчины. Он также превосходил других шириной плеч и был внушительнее обычных людей.

Он был возвращенным.

Само по себе возвращение не считалось грехом. В конце концов, возвращенные появлялись и в Идрисе. Но халландренцы поддерживали их жизнь, скармливали им души простолюдинов, каждый год вырывая дыхание у сотен людей…

«Не думай об этом», – приказала себе Сири. И все же, как только она попыталась очистить разум, сразу вспомнила глаза короля-бога – черные, словно светящиеся в отблесках пламени. Она до сих пор ощущала на себе его неподвижный взгляд, столь же холодный, как и каменный пол, на котором она лежала.

Потрескивал огонь. Синепалый сказал, что король постучит. Что, если она пропустила стук? Сири не осмеливалась поднять голову. Один раз она уже встретилась с ним взглядом, пусть и случайно. Нельзя провоцировать его на еще большее недовольство. Она все так же стояла на коленях, упираясь локтями в пол. Спина заныла.

«Почему он бездействует?»

Она ему не понравилась? Она недостаточно красива, или он недоволен тем, что она посмотрела на него, а потом слишком долго раздевалась? Будет весьма иронично, если она оскорбила его тем, что пыталась вести себя не так легкомысленно, как всегда. Или что-то еще не так? Ему обещали старшую дочь идрисского короля, но прислали Сири. Заметил ли он разницу? Имеет ли это для него значение?

Минуты текли, и в комнате становилось темнее по мере того, как огонь пожирал поленья.

«Он играет со мной, – подумала Сири. – Из прихоти заставляет меня ждать».

Вероятно, оставляя ее в таком неудобном положении, он давал понять, у кого тут власть. Он возьмет ее тогда, когда сам пожелает, не раньше.

Время шло, Сири сжала зубы. Сколько она стоит на коленях? Час, может, дольше. До сих пор не раздалось ни единого звука – ни стука, ни кашля, ни даже шороха; король-бог не двигался. Возможно, он ее испытывает, проверяя, сколько времени она так простоит. А может, это всего лишь ее домыслы. Как бы то ни было, Сири заставляла себя оставаться неподвижной, шевелясь только при крайней необходимости.

Вивенну готовили. Вивенна уравновешенная и утонченная. А Сири всегда была упрямой. Стоит только вспомнить, как она регулярно пропускала уроки и бегала от обязанностей. Со временем она совладала даже с отцом. Он стал разрешать ей поступать как хочется, лишь бы она не выводила его из себя.

И она продолжала ждать, обнаженная, освещенная тлеющими углями, а ночь все длилась и длилась.

Фейерверк взмыл ввысь и взорвался, окрасив небо фонтаном света. Несколько искр упали неподалеку от Гимна, вспыхнули яростным цветом и угасли.

Он расположился на диване под открытым небом, любуясь зрелищем. Вокруг ждали слуги – с зонтиками, тележкой с напитками, с нагретыми и охлажденными полотенцами, чтобы при необходимости протирать лицо и руки, и множеством других атрибутов роскоши, привычных для Гимна Света.

Он наблюдал за огненным представлением со сдержанным интересом. Мастера фейерверков, нервничая, сгрудились поблизости. Позади них ждала группа менестрелей, которых Гимн позвал, но еще не просил выступить. При Дворе Богов всегда хватало артистов, готовых развлечь возвращенных, но сегодня – в первую брачную ночь короля-бога – их собралось чересчур много.

Конечно, сам Сезеброн не присутствовал. Такие праздники были ниже его достоинства. Гимн Света посмотрел на королевский дворец, угрюмо возвышающийся над двором. Затем покачал головой и перевел взгляд на Двор Богов. Здания выстроились кольцом, в каждом имелись терраса внизу и балкон наверху, выходящие на центральную площадь. Гимн сидел недалеко от своей террасы, посреди заросшего густой травой просторного внутреннего двора.

В воздух взвился новый залп огня, и по двору заметались тени. Вздохнув, Гимн принял у слуги очередной бокал фруктового напитка. Ночь выдалась прохладной и приятной, просто божественной. Гимн видел, что его соседи-боги тоже сидят перед своими дворцами. Группы артистов толпились у стен, ожидая возможности угодить кому-нибудь из возвращенных.

Фонтан искр рассыпался, и мастера фейерверков, с надеждой улыбаясь в свете факелов, обернулись к Гимну. Тот кивнул с самым благожелательным выражением.

– Еще, – сказал он. – Мне очень понравилось.

Три мастера возбужденно зашептались и подозвали помощников.

Когда они принялись за дело, в круг факелов вошла знакомая фигура. Лларимар, как и обычно, был в жреческом облачении. Даже выходя в город, где он и должен был находиться этим вечером, он представлял Гимна Света и его жрецов.

– Тушкан? – обратился к нему Гимн, поднимаясь.

– Ваша милость, – поклонился Лларимар, – вам нравится праздник?

– Определенно. Ты разве не видишь, какой я праздный? Но ты-то что здесь делаешь? Ты должен быть со своей семьей.

– Я просто хотел удостовериться, что все отвечает вашему вкусу.

Гимн потер лоб.

– У меня от тебя голова болит, Тушкан.

– У вас не может болеть голова, ваша милость.

– Ты так любишь об этом напоминать. Я полагаю, что веселье за стенами Святой Тюрьмы так же чудесно, как внутри?

Лларимар нахмурился, когда Гимн так пренебрежительно отозвался об обители богов.

– Праздник в городе просто потрясающий, ваша милость. Такого великого торжества в Т'Телире не случалось уже несколько десятилетий.