Грозовые Земли - Робертс Джон Мэддокс. Страница 5

— У нас нет вождей! — возразил Гейл. — Он просто старше нас, вот и все. Ему не повезло: он был слишком молод во время последнего посвящения в старшие воины.

Лериса натянуто засмеялась и отошла к подругам. Гейл не сомневался, что сейчас она рассказывает им, как ловко поставила глупого юнца на место.

Если бы мужчинам можно было бороться с женщинами, — заметил Ребья, — то ты, брат, сейчас валялся бы на земле.

— Кто поймет, что у женщин на уме? — вздохнул Люо. — По всему видать, наш могучий Гассем, славнейший из воинов, вышел победителем в состязании, на котором даже не присутствовал.

Гейл промолчал. Они подошли к воротам, где стоял деревянный Шест Духа. Каждый год этот древний, покрытый замысловатой резьбой столб украшали хвостами жертвенных кагг. На скамье перед шестом сидел Говорящий с Духами шаман Тейто Мол, и приветственно кивал проходящим мимо. Морщинистое лицо старика прикрывала от солнца соломенная шляпа.

Сейчас Тейто Мола не сводил взгляда с Гейла. Судьба жестоко обошлась с юношей, сделав его сиротой, — ведь во всем племени никто, кроме Гейла, не был достоин стать новым Говорящим с Духами. Однажды, на ежегодном совете Говорящих с Духами Тейто Мол попросил сделать для Гейла исключение и позволить ему взять мальчика в ученики. Однако после длительных споров и обсуждений решили, что древнее правило нарушить нельзя. Кто знает, что может случиться, если искусством Говорящих с Духами овладеет сирота?

Тейто Мол досадовал, что ему никак не удается найти себе подходящего ученика: нынешний мальчик, которого старику все-таки пришлось взять к себе, большими способностями не обладал. Сам Тейто Мол не сомневался, что духам нужен именно Гейл — возможно, именно поэтому юношу преследовал злой рок: гибель родителей, равнодушие опекунов, издевательства молочного брата Гассема… Гейла никак нельзя было назвать счастливчиком!

О Гассеме Тейто Мол вспоминать не любил. Он чувствовал, что этот юноша способен на недобрые поступки, хотя до сих пор это проявлялось лишь в том, как он третировал младших. Обряд посвящения в воины устраивался далеко не каждый год, и потому всегда находилось несколько юношей, которые не могли его пройти из-за того, что были моложе определенного возраста — порой таким неудачникам приходилось ждать чуть ли не до двадцати лет, чтобы сделаться хотя бы младшим воином. Большинство из них принимали свою судьбу стоически — как, например, Кампо, который все еще считался мальчиком, хотя многие его ровесники уже собирались жениться. Однако это было лишь данью традиции, так или иначе, ни один мужчина не занимал высокого положения в племени, пока не достигал истинной зрелости. К тому же, когда эти юноши наконец проходили посвящение, за долгое ожидание наградой им было множество привилегий: они считались вождями у младших воинов, по ночам они не стояли на страже, а днем могли вволю совершенствоваться в боевом искусстве или осматривать стада. Позже, став наконец старшими воинами, они считались самыми опытными мужчинами, были предводителями в набегах и битвах и самыми завидными мужьями.

Однако некоторым столь долгое ожидание шло не на пользу, и Гассем, несомненно, был из их числа. Много лет, бритоголовым мальчишкой, он тщетно мечтал заплести волосы в косички воина; носил посох квильего пастуха, тоскуя от невозможности носить копье; сгорал от зависти, слушая как юноши, старше его всего на пару месяцев, с гордостью рассказывают о битвах, бахвалятся окровавленными копьями и стадами кагг, угнанными у врагов.

Несомненно, Тейто Мол чувствовал, что в Гассеме таится зло. Старик размышлял об этом, почесывая колено и поглядывая на небольшую ямку в земле в нескольких шагах от себя. Вот из норки показалась мохнатая головка рогача-землеройки. Вертя ею по сторонам, зверек внимательно оглядел окрестность. Гладкая безухая головка с любопытными глазками-бусинками украшена коротким раздвоенным рогом. Вслед за головой появились могучие когти, которыми рогач, не переставая, рыл землю. Наконец он весь вылез на поверхность, в сопровождении своего семейства. Зверьки тотчас принялись раскапывать почву в поисках орехов и семян.

— Ну, рогачи-землеройки может, хоть вы мне что-нибудь поведаете? — обратился к ним Тейто Мол. — Почему же я ощущаю зло? Сдается мне, вы могли бы поговорить об этом с подземными духами.

Рогачи-землеройки ничего не ответили старику, — впрочем, он и не ждал ответа. Люди вообще не представляли для этих зверьков интереса: огромные, неуклюжие создания, от которых не было особой опасности, в отличие от хищных птиц и дневных летучих мышей, а также змей, ящериц и прочих плотоядных тварей.

Тейто Мол лениво погремел ожерельем из костей, болтающимся на иссохшей шее. Он был очень стар, волосы его стали совершенно седыми, а глаза утратили прежнюю зоркость, но он не испытывал особого сожаления от мысли, что вскоре придется покинуть этот мир. Напротив, он радовался при мысли, что он не доживет до того дня, когда ощущаемое им Зло наконец вырвется на свободу.

После того, как мужчины поставили кувшины под навес посреди деревни, к ним подошла женщина средних лет и хлопнула в ладоши, требуя внимания. Это была Амарра, главная повитуха деревни, мать Лерисы.

— Едва лишь солнце перевалит за полдень, — объявила она, — мы, женщины, удалимся в женские дома для трехдневного очищения перед Празднеством Телят. Молодым мужчинам следует держаться от нас подальше, пока не закончится ритуал. Старшие воины и старейшины в эти дни могут есть то, что сумеют сами приготовить, или же голодать — как пожелают. — Затем, по традиции, она добавила: — Всякого, кто нарушит эти запреты, ждет кара, слишком ужасная, чтобы говорить о ней вслух. Теперь ступайте. Вы должны подготовиться: вас ждет много бессонных ночей. Отел начнется еще до середины нынешней луны.

Это будут тяжелые деньки, — заметил Ребья, когда юноши направились к воротам.

Время, проведенное в уединении, позволяло женщинам ритуально очиститься, чтобы затем присутствовать при отеле самок каггов, тогда как мужчинам это было запрещено. В течение двадцати дней и ночей или даже дольше женщинам надлежало находиться в стаде, а мужчинам стоять на страже, поскольку при отеле звуки и запахи привлекали хищников со всей округи.

— Зато будет возможность отличиться, — возразил Люо. — Можно, не нарушая табу, прямо на глазах у всего племени убить большую кошку или даже длинношея, а потом до конца жизни красоваться в его шкуре.

Гейл похлопал приятеля по плечу:

— Скажи на милость, и часто ли такое случается? Вот в прошлом году община Клыков убила огромного кота, что выбрался из джунглей во время отела. Тогда многие бросили копья — и что же? Каждому досталось лишь по меховому браслету на запястье!

— Гейл как всегда говорит о мрачном, — взвыл Ребья, призывая в свидетели небо. — Не может дать человеку помечтать, не полив огни славы своей мочой.

— Перед тобой такие огни пока не горят, — возразил Гейл.

— Разве что угли тлеют…

У самых ворот юношу окликнул Тейто Мол:

— Задержись ненадолго, Гейл, побудь со мной.

Юноша подошел к старику, а его друзья поспешили к лагерю. Бежавший впереди Кампо затянул боевую песню, и ее тут же слаженно подхватили остальные. Гейл уселся на корточки рядом с Говорящим с Духами, обеими руками держа перед собой копье и почтительно ожидая, чтобы старик заговорил первым.

— Тебе ведь нравится жизнь воина, Гейл?

— Конечно. Кому она может не понравиться? — удивился юноша.

— Раз уж тебе не суждено стать Говорящим с Духами, хорошо, что ты находишь терпимой жизнь, которая тебе предстоит. Похоже, ты неплохо ладишь с братьями по общине?

— Да, почти со всеми, — помедлив, отозвался Гейл.

— Но только не с Гассемом.

— Едва ли это кого-нибудь может удивить. Он никогда не предлагал мне дружбу, а теперь его неприязнь сдерживают только обычаи. — Гейлу явно не хотелось говорить об этом. Разговор о Гассеме возвращал его к реальности, которую он предпочел бы не замечать.

— Гассем, как и ты, стал воином совсем недавно. Скоро он почувствует себя более уверенно, и вот тогда тебе придется как следует за ним приглядывать. Считается, что все младшие воины равны между собой, но это не так. Гассем может причинить тебе немало вреда, и при удобном случае он это сделает.