Положительная нота (СИ) - Дервиш Ольга. Страница 69
Да, она заметила эту его оговорку, чтобы ее беспрепятственно пропустили внутрь, но то была ложь по необходимости. Встречать Новый год в предбаннике с тремя качками ей, и правда, не хотелось. И Илья оказался меньшим из зол. К тому же, он просто не дал ей опомниться или возразить. А что теперь? Он работает, ей даже выпить нельзя, Макар многозначительно подмигивает, что тоже слегка раздражает, Станислав где-то там… Интересно, что там Илья говорил про Любу? Надо будет обязательно выяснить, не забыть.
Через пятнадцать минут Илья сбросил наушники и повернулся к ней, каким-то чудом оказавшейся сидящей на колене Макара: кресло-мешок тут было только одно и этот пройдоха шуточками просочился «под нее», Ксю не сильно возражала.
Потянув ее за руку, Илья снял девушку с напарника и кивнул ему на консоль. Климов простонал, но встал за работу. Речинский махнул бармену внизу и сам плюхнулся в кресло, усадив Ксению себе между ног. Уткнулся ей носом в затылок и устроил ладони на ее животе.
– Ксюш… – рядом с ее ухом. – С Новым годом…
– С новым годом, – ответила она.
– Скажи, что мой…
Лесина помолчала, но всё же ответила.
– Твой… но это ничего не меняет, – она устала отнекиваться. С его напором он все равно добьется правды рано или поздно.
Руки парня крепче сомкнулись вокруг.
– Это меняет всё! – он, легко надавив, развернул ее лицо к себе и снова принялся целовать.
Ксю покачала головой, но на поцелуй ответила. Расслабилась в его объятиях, откинувшись спиной на его грудь, и закрыла глаза.
Илья пребывал в странном состоянии. Вот он, почти дурачась, выуживает из нее правду, и вот – он ее знает. Сомнений, преследующих его на протяжении нескольких последних дней, что ребенок не его, не осталось. Он поверил ей сию секунду, когда она это произнесла. Это нельзя было назвать приятным или, наоборот, негативным. Это определенно было непривычно и требовало времени, чтобы осознать. Но целуя ее сейчас, парень чувствовал, что начинает возбуждаться. И серьезную тему он для себя решил отложить на более удобное для этого время. А прямо здесь и сейчас он пытался мысленно приказать себе успокоиться и не выдать себя, однако природа брала свое. Это ее признание и мягкий, но упругий животик под пальцами только усугубляли положение.
– Он красивый, – прошептал ей на ухо.
– Кто? – полуприкрытые глаза говорили о ее расслабленном состоянии.
– Живот, – вторя словам он погладил ее чуть выпуклую талию.
– Обычный…
– Кому как… но мне нравится. Хочу еще…
– Что?
– Посмотреть. Ты покажешь?
Ксю нахмурилась.
– Не сейчас, – усмехнулся. – Позже.
– Наверное, я зря так поступила. Ты теперь не отстанешь, да?
– Не надейся.
– Послушай, Илья…
Такое начало фразы и ее тон заставили Речинского вспыхнуть, словно спичка. Он напрягся.
– Нет, это ты послушай. Ребенок – мой. Хочешь ты того или нет, это так. Поэтому не надо сотрясать воздух нелепыми отговорками. И вообще… Не порти праздник и настроение. Себе и мне.
Его прервал оклик Макара, приглашающего снова встать к декам. Речь чертыхнулся и, ссадив Ксюшу, встал работать, показав Климову кулак.
– Иди проветрись, – посоветовал напарнику, чтобы тот не вздумал снова лапать его девушку.
Внизу, у гостей начинались конкурсы и, погружаясь в происходящее, Илья не мог даже отвести взгляд от консоли и тамады, который делал ему различные знаки. Оставалось лишь надеяться, что ничего такого, что ему бы не понравилось, с Ксю и Макаром не произойдет. Откуда эта… ревность? Похоже. Он и не знал, что так бывает. Нет, он встречался с девушками раньше, но не чувствовал серьезности в отношениях. Всё было поверхностно и мимолетно, сейчас же этими словами нельзя было описать то, что творилось с его ощущениями.
Люба сделала телевизор потише, наблюдая, как Станислав проваливается в сон. Мужчина еще периодически вскидывался, положение тела и травмы не давали расслабиться, видимо, но дело шло к полной отключке.
– Стас, может, подниметесь в спальню? Уже второй час, смотреть нечего, одно и то же кино каждый год крутят. Я вам помогу подняться.
Речинский посмотрел на женщину сонными глазами.
– Да. Давай.
С трудом поднявшись по лестнице, они дошли до его спальни и Люба поддержала его, пока он перебирался с инвалидного кресла в постель. Поморщился, вздохнул.
– Что-то подать? Принести?
– Нет. А впрочем, таблетку можно бы выпить. Что-то нога разнылась, видимо от перенапряжения. Принеси обезболивающее, где-то внизу, может, рядом с массажным столом?
Женщина кивнула и пошла за требуемым.
Когда она снова вошла в спальню, Стас, не смотря на недомогание, снова задремал. Прямо полусидя, чуть скрючившись, уронив голову.
Любовь попыталась его спустить, но хозяин оказался тяжелым. Проснулся.
– Люба?
Станислав опять поморщился и начал устраиваться поудобнее.
– Да? – Смотреть, как хозяин мучается, было тяжело. – Вот таблетка. Болит?
– Да… Черт! Как же надоело быть беспомощным!
– Я… рядом если что. Могу побыть тут, пока вы не уснете.
– Не надо. Что я, ребенок малый, сидеть со мной?! Может, сказку еще почитаешь?
– Вы не правы, Станислав. Я не поэтому предлагаю помощь. Не злитесь.
– А почему тогда?
– Вы… – так хотелось сказать совершенно другое, но вышло всего лишь: – мой хозяин, работодатель и кормилец. Я уважаю вас и… это моя работа – заботиться.
– Ну, вот и слава Богу! – Речинский снова покряхтел, – всего лишь работа! А то меня пытались убедить, что ты в меня влюблена! Вот фантазеры!
– И это тоже, – прошептала Люба, опустив глаза.
Стас нахмурился и посмотрел ей в лицо.
– Ты это оставь, Любаш. Не надо портить то, что у нас годами складывалось.
– Да. Конечно, – она развернулась, чтобы уйти.
– Не обижайся. Завтра проснешься, и всё наладится. С новым годом!
Женщина лишь кивнула, не поворачиваясь, и тихо вышла из хозяйской спальни, украдкой смахнув крупную слезу со щеки.
Вот так и рушатся все мечты и надежды.
Илья потягивал сок из высокого стакана, прислонившись бедром о стойку возле пульта, и смотрел на спящую в кресле девушку. На милом лице, обрамленном светлыми кудряшками, просматривался отпечаток усталости. Однако выражение было безмятежным. Будто не было сумасшедших по громкости басов, бьющих по перепонкам, пьяных выкриков толпы…
– Любуешься? – по-доброму усмехнулся Макар, отложив наушники. – Хороша! Сколько ей лет? – вдруг спросил.
– Двадцать шесть.
– О! А тебе? Двадцать?
Речь принял боевую стойку
– А что? Я ж не школьник!
– Да я вижу, не кипятись… я… не к тому. – Напарник был уже прилично пьян, хоть и держался молодцом. Однако язык слегка заплетался, делая его речь не совсем внятной.
– К чему тогда?
– Да тебе еще гулять и гулять. А с ней по-серьезному надо. Это видно. Не будет она просто так…
– Я не просто так.
– Ну, это временное.
– Нет, – упрямо поджал губы.
– Ну, что ты «некаешь»? Жениться, что ли собрался?
– Не знаю пока.
– Воооот! А я о чем! Какая женитьба? Тебе, – Макар сделал умное лицо, – двад-цать! – икнул. – Даже я еще об этом не думал. А мне почти трид-цать!
– Она беременна, – сам не ожидал от себя такой откровенности, тем более с пьяным Макаром, но особо поделиться такой новостью было не с кем. А держать в себе теперь, когда он точно знал, было трудно.
– Да ладно!? Что, правда? – дождался кивка, посмотрел на гостью кубрика и продолжил. – Ну, парень, ты… ты… скорострел!
– Иди в ж… – Илья разозлился. – Случайно вышло.
– Ну, да, ну да… Случаи разные бывают, – философски изрек Климов, но как-то посерьезнел. – Она теперь тебя шантажирует, что ли?
– Нет.
– Да, ладно, братишка, можешь мне рассказать.
– Нет, я сказал. Она вообще не хотела мне говорить.