Твоё дыхание под моей кожей (СИ) - "Tate Engine". Страница 13

– Не знаю, что за игру ты ведёшь, но мне она нравится, – выдохнул парень и собственнически завладел её ртом.

То, что его буквально прошибло током от первого столкновения их губ, Денис отрицать не мог. Вкус её губ сносил крышу, а руки, которые опустились к нему на ягодицы, просто сводили с ума. Она целовала его не нежно, не робко. Она целовала его, как шлюха, которая чертовски соскучилась по мужской ласке, сжимала его задницу руками, вынуждая прижаться ближе к её промежности. А ему нравилась эта страсть: Коротин буквально вжимал в себя тело этой девчонки, и ему хотелось быть ещё ближе. Быть внутри неё. Чувствовать каждый миллиметр её кожи. Хотелось быть её кожей.

Шатен несильно сжал её горло, чтобы целовать её так, как желал именно он. Словить первый её стон губами было потрясающе, этот влажный и дразнящий поцелуй был так жарок, что парень еле сдерживался.

Пусть он терял контроль над своим телом, но разум всё ещё был подчинён его воле.

Денис опустил руки и сжал ягодицы девушки, чувствуя, как она дрожит от неприкрытого возбуждения. Их влажные языки пытались доказать друг другу своё первенство в этой дикой игре, пока пальцы Ани расстёгивали ширинку Дениса.

Парень улыбнулся сквозь поцелуй и вцепился в запястье девушки, которая тут же отстранилась и недоумевающе уставилась на Коротина.

– В чём… – её голос чуть дрогнул и она прокашлялась. – В чём дело?

Шатен закусил нижнюю губу, собирая в себе остатки самообладания, и улыбнулся. Анечка выглядела такой потерянной и неудовлетворённой, а от осознания, что это он только что довёл её до такого состояния и обломал, хотелось смеяться.

– Малышка, ты получишь доступ к моему члену только после того, как сама признаешься мне в своих чувствах. Я ведь знаю, что ты не очень-то и ровно ко мне дышишь, осталось собрать всю волю в кулак, подойти ко мне и сказать: Денис, я от тебя без ума, давай трахаться? – издевательски пропел парень и сделал шаг назад.

Аня смотрела в пол невидящим взглядом и нервно теребила края своих шортиков.

Денис поцеловал её в лоб на прощание и, не дождавшись её реакции, покинул квартиру. Он ехал в лифте, радуясь, что его удлинённая куртка прикрывала все его прелести, и прохожие не смогут заметить его возбуждёние. Он думал о том, что поступает жестоко по отношению к Ане, ведь, по правде, он должен ползать перед ней на коленях, вымаливая прощение за прошлые косяки, а вместо этого издевался над ней. Но, как ни странно, это действовало гораздо лучше. Хотя Денис отчаянно не понимал перемены в поведении этой черноволосой девчонки.

А Аня смотрела в зеркало, продолжая сидеть на том же комоде, и изучала своё раскрасневшееся лицо. Она хотела последовать совету Кати, хотела доказать себе то, что совершенно охладела к этому шатену с сексуальной улыбкой. Действительно хотела поставить точку и забыть. Но поняла, что пропала. Пропала так же, как в девятом классе, повелась на его обаяние, словно малолетка. Она сорвалась, действительно сорвалась, сгорая от ощущения его рук на своём теле. Калинина хотела его так сильно, что не могла контролировать своё сознание. Забылась. Совершенно забылась от его губ. Она хотела почувствовать их на своей шее, но он так и не поцеловал её так… как всегда делал это раньше.

Аня крепко зажмурилась и прижалась затылком к стене.

Она так хочет его ненавидеть

Она так хочет поцеловать его снова.

***

Катя спокойно читала книжку, сидя на кровати в своей спальне, стены которой были нежно розового цвета: обои не переклеивали уже больше десяти лет, и мама до сих пор шутливо называла её комнату «детской». А блондинке всё нравилось. Эта светлая, маленькая и уютная комнатушка была олицетворением её самой.

Телефон на тумбочке вдруг завибрировал, оповещая о входящем звонке, и девушка поспешила ответить, как только увидела на экране фотографию улыбающейся Калининой.

– Аня?

– Привет, Кать, не отвлекаю? – голос брюнетки насторожил Котову: девушка отложила книгу и выпрямилась.

– Что-то случилось? Ты кажешься взволнованной.

В трубке раздался обречённый выдох, и Катя приготовилась к худшему. Она всегда боялась таких неожиданных звонков, а то, что Аня молчала, заставляло Катю переживать ещё больше.

– Катюш, в общем, я решила последовать твоему совету и переспать с Денисом.

Блондинка опешила и удивлённо раскрыла рот: благо, её лицо видела только кошка, развалившаяся на подоконнике. Это рыжее и толстое существо звали Пеппа (да, в честь той самой свинки, мультики о которой она смотрела со своим двоюродным братиком) и оно презирало всех обитателей этого дома, кроме Кати. Пеппа – самка персидской породы, жила в их семье чуть больше года, и официально именовалась Пенелопой.

Катя вскочила с кровати и подошла к подоконнику, чтобы погладить свою любимицу: это дело всегда её успокаивало, а сейчас девушка была действительно взволнована.

– Боже мой, ты занималась… этим с Денисом? Сегодня?

– Катюш, «это» называется секс, тебе семнадцать, а не пять. Ты вон со своим Беловым постоянно по углам зажимаешься, а до сих пор стесняешься говорить подобные слова, – неприкрытая насмешка в голосе подруги заставила блондинку нахмуриться.

– Мы целовались с Егором всего три раза, и, кажется, мы говорили о тебе, а не обо мне!

– Не злись. Мы не переспали. Он мне не дал, – от нелепости прозвучавшей фразы девушки синхронно засмеялись. – Серьёзно, сказал, что пока не признаюсь, что его чувства взаимны, могу не рассчитывать на продолжение банкета. Но сейчас мне уже кажется, что я зря всё это затеяла.

– Почему?

– Такие вещи не забываются, Кать. Я прекрасно понимаю, что он подлец, что я не должна его прощать, что должна его ненавидеть. Но во мне нет ни капли ненависти. И меня это пугает.

– Возможно, стоит отпустить прошлое? Сама подумай: он искренне раскаялся, всю эту фигню распространил Никита, а не он. Денису было шестнадцать, то, что он не хотел терять авторитет в глазах друзей, можно понять. Подростки жестоки, – Катюша грустно вздохнула, зарываясь пальцами в густую рыжую шерсть Пеппы. – Ты ведь согласна со мной, и скорее заставляешь себя злиться на Дениса.

– Катя, запомни, таким козлам, как Денис или Егор, нельзя ничего прощать. Они – мерзавцы. Они воспользуются твоей слабостью и сделают тебе в тысячу раз хуже. Ты убедишься в этом на собственной шкуре, если не прислушаешься к моим словам!

– Ань, я счастлива с ним. Егор меня обнимает и становится так хорошо, что я совершенно забываю о том, что он говорил мне те противные вещи. Люди делают нам больно, но мы должны прощать. Перестань анализировать и просто прими то, что до сих пор влюблена…

– Ни за что. Я скажу Денису, что он мне нравится. Пересплю с ним. И пошлю. И буду свободна. Ясно? – брюнетка снова злилась, а Катя искренне не понимала, как можно быть настолько холодной и… глупой. Ведь глупо отрицать свои чувства, правда?

Катя не была счастлива оттого, что влюбилась именно в Егора. Она знала, что он не самый хороший парень, в отличие от того же Дениса, которого заносило лишь временами. Белов был отрицательным персонажем всегда. Но нет ничего глупее отрицания собственной симпатии: мы все, в конце концов, созданы быть счастливыми.

– Рано или поздно ты поймёшь. После того, как его бросишь. Ты будешь видеть его с другими девчонками и ревновать, будешь думать о нём на ночь и просыпаться с его образом перед глазами. Со временем, конечно, ты задушишь в себе всю свою влюблённость, но чувство пустоты и незаконченности будет тебя преследовать ещё долго. Я совершенно не уверена, что Белов что-то чувствует ко мне, например. Но я готова рискнуть, чтобы потом сказать «я сделала и пожалела об этом», а не «я пожалела о том, что не сделала». И ты должна принять чувства Дениса, если хочешь быть свободной, на самом деле.

В трубке долго царило молчание, пока Катя, прижавшись лбом к холодному стеклу, смотрела на город с высоты птичьего полёта.

– Возможно, ты права.

Аня отключилась, не попрощавшись, но Котова вовсе на неё не обиделась: Калининой нужно было о многом подумать, и блондинка это прекрасно понимала.