Твоё дыхание под моей кожей (СИ) - "Tate Engine". Страница 55

А Никита Кузнецов просто странно улыбался, потому что впервые за долгое время его озарило равнодушие к Ане Калининой. Чувство, когда эта болезненная влюблённость отпускает, было одним из лучших, что ему приходилось испытывать.

***

Песня закончилась, а Егор с Катей всё ещё стояли в объятиях друг друга. Девчонка доверчиво потёрлась носиком о его рубашку, вдыхая запах его парфюма.

Белов поцеловал Катюшу в лоб и накрыл руками её ладони.

Все их движения были такими медленными и нежными: они терялись друг в друге и наслаждались этим чувством.

– Что будет дальше, Кать? – блондинка смотрела на него так внимательно, что на миг Егор растерял все слова. – Тебе нужно ещё время или… ты уже готова поговорить? – он боялся показаться ей нетерпеливым и навязчивым. Но такова была его сущность. Он больше не мог ждать, не хотел терпеть эту неопределённость.

Катя была самым светлым пятном в его жизни, и потерять её было бы самой огромной ошибкой Егора. Он знал это. Он боялся этого.

– Пойдём, найдём какой-нибудь кабинет, хорошо? – тихо предложила Катюша и, дождавшись кивка Егора, улыбнулась. – Больше не вижу смысла оттягивать этот разговор. Кажется, я уже давно во всём разобралась.

Белов боялся этой грустной улыбки, которая вдруг появилась на губах Котовой. Парень нервно сглотнул и пошёл за Катюшей прочь из зала.

========== 24. Как должно было быть ==========

***

Егор тихо затворил за собой дверь в кабинет и выдохнул. Казалось, сердце сейчас просто вырвется из груди, хотя своё волнение он никак не мог оправдать. Конечно, он понимал, что Катюшин ответ может как разрушить всё окончательно, так и восстановить, но такая реакция собственного организма поражала парня.

Сухость в глотке, бешеный пульс, странный трепет в теле: с каждым разом Белов всё больше убеждался в том, что не ошибся в собственных чувствах. Катя была его страстью и любовью, и Егор хотел кричать об этом, потому что знал – эта девушка достойна гораздо большего, чем сам Белов, но в итоге всегда выбирала его.

Все предыдущие пассии казались ему каким-то смазанным пятном на фоне и без того тёмного прошлого. И сейчас Котова привносила в его жизнь тот свет, которого Егору катастрофически не хватало.

Если бы ему месяц назад сказали о том, что он будет сходить с ума… не по Кате, а без неё – не поверил бы. Но сейчас ему совсем не стыдно было признать собственную слабость перед Катюшей, потому что, как ни странно, эта слабость делала его сильнее.

Он начал ценить какие-то мелочи, на которые раньше не обращал внимания.

Егор, например, никогда не принимал как что-то особенное, когда Катюша делала ему кофе. Она часто приходила к нему по вечерам, пока они ещё были вместе, и просто читала книжки или делала уроки, сидя на диване, пока Белов работал за компьютером. Катя всегда варила им двоим кофе в турке, себе разбавляла сливками, а ему приносила обычный, даже не сладкий. Комната в такие минуты наполнялась терпким ароматом, и думалось гораздо легче. Когда глаза уставали, он закрывал ноутбук и садился к Кате. Или ложился рядом, устраивая свою голову у неё на коленях: она даже не обращала внимания на то, что он на неё смотрел – внимательно скользила глазами по строчкам и привычно перебирала пальцами его волосы.

И вот когда Белов всё испортил, он впервые задумался, что его мама, хоть и вкусно готовит, варит просто отвратительный кофе. А когда гладит ему волосы, всё равно делает это слишком по-матерински, а Катя…

А Катя изучала пальчиками его лицо, обводила подушечками его губы, и ему нахуй не надо было прикосновений других рук.

И сейчас, глядя на взволнованную Катюшу, которая не отрывала от него глаз, он думал о том, что сделает всё возможное, чтобы её вернуть, даже если она сейчас скажет, что хочет всё закончить. Хотя бы ради этого чертового кофе, без которого он уже не мог.

– Ты так изменился, Егор, – совсем тихо сказала Катя, усаживаясь на парту. Раньше Егор бы не отказал себе в удовольствии приблизиться и устроиться между её ног. Поцеловал бы её. А сейчас стоял в паре метров и молчал. – Мне кажется, это все замечают. Это удивительно, знаешь, ты раскрылся для меня с новой стороны, но не потерял лица перед другими. Когда молодые люди влюбляются, мне казалось, они превращаются в сопливых романтиков, но ты держишь марку. Мне нравится это. То, что со мной ты другой, – Катюша чуть подняла подол своего платья и изогнула спину, потому что чувствовала дискомфорт из-за тесного корсета. – Ужасное платье, хочу скорее его снять.

Егор сдержал рвущуюся из него реплику.

Я хочу снять его с тебя ещё больше.

– И что значат твои слова? – спокойно спросил парень. Несмотря на собственное состояние, сохранять самообладание ему всё же удавалось. Не хотелось сейчас терять голову и срываться на Катю, хоть его уже и трясло от нетерпения.

– Егор, между нами столько всего происходило, что мне сложно однозначно ответить, что я чувствую. Ты привнёс в мою жизнь столько боли, что и словами не передать, – именно в этот момент сердце Егора, казалось, упало куда-то вниз. Он сжал челюсти, чтобы не выдать разочарованного стона. Разочаровывался, к слову, он в последнее время только в себе. – Сначала все эти насмешки, когда я тобой не могла надышаться. Смотрела на тебя в коридорах и думала – такой красивый, влекущий, но такой гадёныш. Быть девочкой для битья было неприятно, особенно, когда надо мной смеялись твои бывшие подружки. Потому что их ты бросил, хотя бы подарив им своё внимание, пусть и временное, а меня так позорно отшил при всех, не дав даже вкусить запретный плод. Мне тогда казалось, что хуже и быть не может, – Егору было противно от самого себя: руки мелко задрожали, и он обессилено опустил их по швам. – А потом ты решил сделать меня своей девочкой для развлечения. Я пыталась не обманывать себя, даже осознавала, что ты совсем не серьёзен со мной. Но на первых порах мне было достаточно своей собственной любви, я была уверена, что рано или поздно, ты тоже почувствуешь это. И жаль, что ты почувствовал это именно поздно.

Егор опёрся пятой точкой об учительский стол, к которому подошёл во время монолога блондинки. Теперь их разделял метр, а сидели они друг против друга. Белов просто не чувствовал в себе силы, чтобы продолжать стоять.

– Поздно? – как-то неверяще протянул он, сложив руки в замок.

– Поздно, Егор. Если бы ты осознал всё до того, как я узнала про твои измены, всё было бы по-другому. Мы бы не сидели сейчас в этом пустом кабинете, ты бы не был так ошарашен, я бы не была так выпотрошена в эмоциональном плане. Мы бы танцевали на балу вместе, ты бы целовал меня при всех, так, как этого хочешь ты. Потому что, знаешь, я получаю удовольствие от всего, что приносит удовольствие тебе, – только сейчас Белов заметил блестящие дорожки на её щеках. – Ты ведь, правда, ничего мне не обещал, я всегда это знала. Но тот поцелуй, что я увидела, выбил меня из колеи настолько, что я просто не смогла восстановиться. Не смогла простить тебя, хотя сказала совсем другое. Мне просто хотелось побыть с тобой ещё немного перед тем, как порвать окончательно, и это временно «всё хорошо» немного меня подлечило, хоть я и продолжала по ночам плакать в подушку. И если бы ты не признался мне в своих чувствах неделю назад, всё бы закончилось уже давно. Но теперь я не могу игнорировать твои чувства.

– Ты сказала, что уже поздно, – его слова звучали жестоко, но Егор был слишком опустошён, чтобы контролировать себя. Его бесило то, что он даже не может членораздельно выразить всё, что в нём скопилось, лишь продолжал слушать малышку, желая заскулить от досады.

– Говорят, лучше поздно, чем никогда, – хмыкнула Катюша, утирая слезу. – Ты ведь знаешь, что со мной происходит, когда ты рядом. И как мне плохо, когда тебя нет. Мне кажется, что ты так далеко забрался в меня, что я при всём желании не смогу это из себя вытащить. Мои слова, может, и звучат слишком возвышенно и наигранно, мне ведь всего семнадцать, я ничего не смыслю в этой жизни. Но ещё больше я не смыслю своей жизни без тебя, – Катя не выдержала и закрыла лицо ладошками, чувствуя, как её спину обхватывают крепкие руки. Егор тяжело сглотнул, обнимая хрупкую малышку, и уложил свой подбородок ей на макушку. – Я так боюсь, Егор. Боюсь того, что ничего не могу с собой поделать. Я хочу быть с тобой, хочу любить тебя, и мне, кажется, больше ничего не нужно. Мне страшно, что ты предашь меня, мне страшно, что мы не сможем доверять друг другу, – она чуть оттолкнула его, чтобы заглянуть в его глаза, и её сердце на миг сжалось. Потому что Егор смотрел так, как… никогда на неё не смотрел. С обожанием, с мольбой, со страхом услышать отказ. – Столько всего произошло, что любая другая на моём месте просто ушла бы сейчас. Но я доверяю тебе, Егор Белов. Никогда не смей меня обманывать, слышишь? Я уже говорила, что ты причинил мне столько боли, но ты лучшее, что было в моей жизни. Самое яркое, самое чувственное, и я словами не могу передать, как сильно дорожу тобой. И я прошу тебя, сделай так, чтобы я больше не плакала из-за тебя. Мне нужно это, родной. Ты так мне нужен, ты даже не представляешь.