Смертельно безмолвна - 2 - Дьюал Эшли. Страница 61

разделочного стола, и на глазах покрывается испариной.

- Что ты... – Испуганно шепчет Норин, подавшись вперед. – Что с тобой? Джейсон?

Но он не отвечает. Его лицо бледнеет, покрывается черными, толстыми венами, и я с ужасом

понимаю, что уже видел нечто подобное. Черт возьми. Я подрываюсь из-за стола.

- Норин, отойдите.

- Что?

- Отойдите от него.

Джейсон взрывается кашлем, начинает задыхаться, будто в приступе астмы, и во мне что-то

переворачивается, разрывается. Я подбегаю к ищейке, подхватываю его под руку и с жалостью

гляжу на Норин. Лицо у нее бледнее снега. Такое чувство, что ей никогда еще не приходилось

видеть ничего подобного.

- Я уведу его в другую комнату.

- Но зачем? – Не понимает Монфор. – Я ведь могу помочь, я могу лечить.

- Вы не вылечите его, Норин.

- Но почему?

- Вы в курсе, почему.

Женщина застывает, и вместе с ней застывает время, воздух, слова и вселенные. Она

приоткрывает губы и смотрит на меня абсолютно беззащитно. От этого взгляда земля под моими

ногами проваливается, и я готов упасть, но упрямо держу равновесие.

Не простуда послужила причиной болезни Джейсона и не переутомление, и дело тут куда

прозаичнее. Ему просто достался плохой партнер. Ему досталась черная вдова.

***

Я усаживаю Джейсона во второй гостевой комнате. Он падает в кресло, хватается за лицо

руками и продолжает откашливаться, будто какая-то дрянь застряла у него в глотке.

Не думал, что такое возможно. Я знал, что Норин Монфор проклята, но Ари когда-то

говорила мне, что наказание Дьявола распространяется только на людей. Джейсон, как мы

знаем, не человек. Тогда почему его лицо покрыто толстыми, пульсирующими венами? Не

понимаю. Почему он мучается, если не нарушил правил?

Мужчина стискивает подлокотники кресла, и я замечаю, как его руки превращаются в

уродливые лапы с острыми когтями вместо пальцев. Они вонзаются в кожаную обивку и

оставляют неровные дырки, из которых выбивается желтовато-серый поролон.

Твою мать. Джейсон рычит, откинув голову, а я затыкаю страху глотку.

- Что с тобой? – Подхожу ближе. – Посмотри на меня.

- Выйди.

- Я должен помочь. Что мне делать?

- Я сказал, уйди! – Его вопль превращается в животный рык. Карие глаза наливаются

золотисто-медовым цветом. Цветом топленого ириса. И я знаю, на что это похоже.

На глаза волка.

- Ты, черт возьми, не превратишься сейчас в псину и не перегрызешь мне глотку.

- Я не могу это контролировать.

- Смоги. Потому что я не собираюсь уходить. – Хватаюсь пальцами за спинку кресла и гляжу

на Джейсона в полной решимости спасти всем нам жизнь. – Как тебе помочь?

Джейсон откашливается и сипло дышит, стискивая зубы.

- Как тебе помочь? – Вновь повторяю я металлическим голосом.

- Это реакция, – рявкает мужчина.

- Что за реакция?

- Реакция на боль. Организм защищается. Мне нужно... нужно успокоиться.

Откуда я знаю, как успокоить оборотня? Включить ему классическую музыку, найти в

холодильнике шницель? Необходимо нечто личное, нечто такое, что всегда успокаивает именно

Джейдана Соннера. Но что именно? Что? Я должен сохранять ледяной рассудок, и наплевать, что Джейсон сейчас разломает на части кресло. Наплевать, что у него из-под верхней губы

вытягиваются толстые клыки.

Что заставляет Джейсона чувствовать, будто все под контролем? Усмиряет нервы? И не дает

панике овладеть мыслями? Ответ оказывается таким простым, что я усмехаюсь: не радостно, конечно; скорее нервно и сипло. Я кидаюсь к верхней одежде мужчины, которая висит в

коридоре, и возвращаюсь с пачкой сигарет.

- Держи, – зажигаю кончик сигареты, – это поможет.

Джейсон смотрит на меня так, словно я свихнулся. Он задыхается, а я предлагаю ему

покурить. Логики в этом столько же, сколько в предложении прогуляться возле выгребной ямы,

чтобы подышать свежим воздухом. Но яснее идей ко мне в голову не приходит.

- Давай. Черт возьми, попробуй.

Мужчина соглашается не сразу, но все же вырывает из моих пальцев сигарету. Когда он

делает первую затяжку, его плечи опускаются, а зрачки закатываются, словно все силы разом

покидают его тело. Я в напряжении пялюсь, как пот скатывается по его вискам, и не окрепшим

умом обдумываю происходящее. Отличное утро. Я пропустил биологию, но все равно научился

оказывать первую медицинскую помощь.

- Ты ненормальный, – хрипит Джейсон, обмякнув в полуискореженном кресле.

А я отстраненно покачиваю головой и отрезаю:

- Сейчас принесу тебе воды.

Он не отвечает, но я все равно киваю, будто мы мысленно обменялись парой фраз.

По пути на кухню я встречаю Хэрри. Он чешет в затылке и глядит на меня сонными, косыми

глазами, которые до сих пор не привыкли к свету.

- Что происходит? – Брат зевает, прикрывая рот пальцами. – Я слышал крики.

- Сходи к Джейсону, он во второй гостевой комнате.

- Что с ним?

- Небольшое недоразумение. Кажется, проклятье подействовало.

- Какое проклятье? – Я поджимаю губы в особой даже для себя жалостливой манере, и

Хэйдан изумленно вскидывает брови. – Проклятье «черной вдовы»?

- Проследи за ним, я принесу воды. Хорошо?

Брат кивает, спрыгивая с последних ступеней лестницы. А я плетусь на кухню, часто моргая,

словно пытаюсь смахнуть с глаз усталость. Ситуация паршивая... Если Джейсон и, правда, что-

то чувствовал к Норин – у него огромные неприятности.

- Мэтт.

Останавливаюсь, схватившись пальцами за стену.

- Норин ушла. – Мэри-Линетт набрасывает на плечи теплое пальто. – Я пойду за ней.

- Конечно.

- Если не вернусь в течение часа...

- Вернетесь. Или мы вас найдем.

Мэри вытаскивает волосы из-под ворота пальто, убирает их с подбородка и покидает

коттедж, вооружившись лишь природными инстинктами и страхом, будто сестра потеряла от

вины голову и способна сделать с собой все, что угодно. Я знаю, как это, когда напрочь отбивает

рассудок. Это страшное состояние. В состоянии аффекта, нестерпимого отчаяния ты

совершаешь много ошибок, за которые потом расплачиваешься всю жизнь.

Когда я возвращаюсь в комнату, Джейсон выглядит гораздо лучше. Он уже спокоен, уверен в

себе и в своих силах, однако бледен. Испарина блестит в тусклом свете.

- Выпей. – Я протягиваю ему стакан и сажусь напротив.

Хэрри молчит. Джейсон молчит. Я решаю не нарушать идиллию и тоже молчу. Меня волнует

проклятье Норин, но не так сильно, как хотелось бы.

Сердца разбиваются каждую секунду. Пары расходятся. Люди уходят. Если Джейсон должен

уйти, чтобы выжить – это нормально и разумно. Он должен выбрать жизнь; так бы поступил

любой здравомыслящий человек. Правда, он - не человек. И все мы здесь - давно уже не

адекватные люди. Я протираю ладонью лицо и все-таки спрашиваю:

- Что будешь делать?

Джейсон выдыхает серый дым и пожимает плечами. Я уже думаю, он не собирается

отвечать, однако, чуть погодя, он хрипит:

- Ничего.

- Ты умрешь.

- Откуда ты знаешь.

Прищуриваюсь и не отвечаю, потому что это идиотский вопрос и вообще не вопрос.

Самонадеянность романтиков потрясает и обескураживает. Романтики верят, что их чувства

спасут мир, изменят смысл существования, повернут время вспять и бросят вызов судьбе. Но

люди, как умирали, так и умирают. А Земля как крутилась, так и продолжает крутиться. Ей до

нашей романтики нет никакого дела.

- А вы уверены, что дело именно в проклятье? – Интересуется Хэйдан. – У нас много врагов,

они могли это подстроить.

- Зачем?

- Чтобы сломить тебя или Норин.

- Я так не думаю. – Снова затяжка. Снова взгляд в пустоту. Джейсон сверлит стену, а я