Дранг нах остен по-русски. Тетралогия (СИ) - Зайцев Виктор Борисович. Страница 26

   Пока трофейные лодки набирают скорость, бойцы успевают сбить с ног до десятка коней. Погоня сбивается в кучу, задерживается. Восемь лодок в это время пытаются разогнаться, гребцы работают изо всех сил, набирая темп. Это на трофеях изо всех сил, а на лодках прикрытия все бросили вёсла и ведут прицельный огонь, сидя в медленно плывущих по течению скорлупках. Преследователи не отстают, даже нагоняют на какое-то время магаданцев. Увы, им это не помогает, лишь увеличивается точность стрельбы. Очередной раз, запустив руку за патронами в подсумок, Коля ничего не находит.

   - Однако, первый десяток освоил, - приходит азартная мысль. Рука спускается в другой подсумок и забивает новый патрон в ствол ружья.

   Выстрел, ещё, ещё и ещё. Стоп, последние пять всадников поворачивают назад. Хватит.

   - Прекратить огонь! - Голос тридцати трех летнего офицера неожиданно даёт петуха, срывается на визг. Николай кашляет, едва не захлёбываясь. С трудом успокаивается и хохочет. Его подхватывают бойцы, один за другим. Спустя пару минут громко смеются все бойцы, глядя на испуганных квартирьеров. Просмеявшись до слёз, офицер успокаивается, пора работать. - Хорош. Подобрать гильзы, гребцы, на вёсла. Выходим на крейсерскую скорость (опять непонятные немецкие слова).

   Остаток дня ни одного преследователя за собой дружинники не заметили, видимо, изрядно напугали кучумцев. Несмотря на это, отдыхали в устье Ярвы, где ещё недавно было стойбище вогул, неделю назад откочевавших, подальше на север, всего полчаса. Быстро перекусили, разбросали мелочь из захваченных шатров, чтобы её заметили преследователи обязательно. Прошли ногами по песку на берегу к руслу Ярвы, чтобы даже дурак понял, куда свернули нахальные грабители. По Ярве плыли до самой темноты, подменяя гребцов каждые полчаса, благо в июле ночи короткие. Когда стемнело, Николай включил на передовой лодке фонарик-динамо. Захваченных квартирьеров впечатлило, один едва не выпрыгнул из лодки, с криками, "Шайтан, шайтан!".

   К счастью, всё, когда-либо кончается, и, к двум часам ночи, команда прибыла на родные берега. Их встречал Пётр, разбуженный караульными.

   - Принимай, командир, товар, - спрыгнул на берег Николай, довольный донельзя. - Шатры самого царевича Маметкула. Теперь, полагаю, он мимо нас не проплывёт. В устье Ярвы мы намусорили, даже генерал поймёт, куда свернули. Утром прибудут, никуда не денутся.

   - Молодцы, все целы?

   - Ни царапины, постреляли знатно, почти полторы сотни положили. - Вывалил удачный результат майор.

   - Ладно, выгрузимся, расскажешь.

   Уснул Коля под утро, когда в комнате было совсем светло от лучей восходящего солнца. Несмотря на удачный бой, погоню и чаепитие у командира, во время которого Николай заново пережил всё, о чём рассказывал, уснул офицер быстро и легко. Три года, прожитые в шестнадцатом веке, изменили психику людей из будущего. Они не только научились разделывать убитых животных без всякой брезгливости, но, и, убивать врагов привыкли. Убивать, защищая себя и своих близких, не теоретически, как в войнах двадцать первого века, а зримо. Отлично понимая, что именно не убитый тобой враг лично изнасилует и замучает пытками твою жену, сделает рабом твоего сына, сожжёт твой дом. Все теоретические рассуждения о гуманизме и ценности человеческой жизни исчезают, когда на пороге дома стоят враги.

   Такие изменения в психике произошли не только у мужчин, женщины и дети насмотрелись за три года достаточно, чтобы рассуждать так же. О местных жителях и говорить не надо, они врагов убивают также спокойно, как режут куриц, или потрошат рыбу. Несмотря на это, до пыток магаданцы ещё не опустились, слава богу, не было причин мстить врагам подобным способом. А, добывать информацию пытки, к сожалению, не помогают. Под страхом боли человек скажет всё, что угодно, всё, чего хочет палач. Тут никакой правды не найдёшь. Потому и старались магаданцы сохранить из будущего те навыки, которые не мешают выживанию, более того, помогают строить достойную жизнь. Вроде умения создавать порох и взрывчатку, делать ружья и патроны, ту же картошку выращивать, наконец.

   Проводив Николая, Пётр не стал ложиться в постель. Он взглянул в окно на разгорающийся на востоке восход солнца, долго стоял, рассматривая появившийся сегмент светила красного цвета. Ни о чём не думал, всё уже давно передумано. Подполковник стоял, наслаждаясь последними спокойными минутами перед боем. В его жизни были подобные рассветы, один раз он готовился к смерти, встречая рассвет. Как думал тогда, последний рассвет в его жизни. Сегодня он не собирался умирать, слишком близко за спиной его родные и любимые люди. Сегодня он впервые смотрел на рассвет перед боем без фатализма, с твёрдой уверенностью, что выживет и всё сделает, как задумал.

   Над маленьким островком из будущего неспешно поднималось солнце, освещая неказистые бревенчатые постройки. Караульные вдыхали тёплый июльский воздух, так и не остывший толком за короткую летнюю ночь. В конюшне просыпались лошади, рядом блеяла коза, Машина кормилица. Подполковник взглянул на часы, шесть утра ровно, пора. Он проверил поясную кобуру с револьвером, нож на боку, поправил привычно сшитую по заказу армейскую кепку. Закинул на плечо ружьё, и, отправился на двор, пора.

Глава 7.

   Когда Маметкулу доложили о нападении на квартирьеров, он не поверил. Решил, что напились бездельники, проспали, забыли приготовить обед. Всё, что угодно, но не нападение на своей земле, среди белого дня, перед самым носом у охранной сотни. Но, когда верный Камша рассказал подробности нападения, царевич впал в бешенство. Избил попавшего под руку слугу, сбил на землю приблизившегося охранника, долго бил его сапогами, пока не ушиб носок правой ноги. Только тогда, прихрамывая, отошёл к невозмутимому Камше, спокойно ждавшего у шатра.

   - Ну, - мрачно спросил царевич, прислушиваясь к боли в ноге, не сломал ли палец в горячке.

   - Я отправил за разбойниками две сотни из отряда Наркубая. Среди них есть опытные охотники, разбойники от них не уйдут. Если ты желаешь поймать нахалов, надо двигаться в путь, - поклонился Камша, ниже и дольше, чем обычно. Понимал старый воевода, что чувствует Маметкул, и не желал рисковать своей жизнью.

   - Коня мне, - царевич, наконец, успокоился, палец на ноге всего лишь ушиблен, переломов нет. - Бегом!

   В движении трёхтысячной орды ничего не изменилось, несмотря на небольшой инцидент с нападением на квартирьеров. Ничего страшного, у могучего Маметкула всё равно два комплекта шатров, как же иначе? Неужели хан будет спать на свежем воздухе, когда квартирьеры с утра спешат разбить шатёр на вечерней стоянке? Если дождь промочит шатёр, неужели великий Маметкул будет спать в сыром? Потому и отвечали за два комплекта шатров две разных команды, чтобы никакие случайности не помешали походу великого Маметкула, правой руки Кучума, потомка Чингисхана.

   Остаток дня для царевича прошёл относительно спокойно, не считая получаса, затраченного на осмотр трупов стражников охранной сотни, которых не успели убрать с глаз Маметкула, как убитых охранников квартирьеров. Не найдя на трупах ни единой резаной раны, царевич поинтересовался у Камши, с какого расстояния были убиты стражники.

   - Оставшиеся в живых трусы кричали, что их расстреляли с расстояния двести и даже триста шагов, - пожал плечами воевода, сам не поверивший в такую глупость.

   - Сколько их было? Две, три сотни? - Маметкул не был новичком и представлял, что для попадания в сотню целей нужно в три-четыре раза больше пищалей. Пусть выжившие трусы лгут, и враги стреляли с полусотни шагов, даже тогда стрелков должно быть не менее полутысячи.

   - Все выжившие подлецы уверяют, что стреляли три десятка человек, не больше. Но, заряжали свои пищали за пару ударов сердца, не дав возможности прорваться к ним даже верхом. - Предупреждая дальнейшие расспросы, выложил всю важную информацию Камша. - Ни одного из них не нашли, судя по отсутствию следов крови, разбойники уплыли невредимыми.