Элато. Тропой дерзких (СИ) - Троян Михаил. Страница 3

Всё это я отметил, пока мои сапоги, зашнурованные сыромятными ремешками, оставляли на ступенях мокрые следы, а сидящие в зале уже почти и не смотрели в мою сторону.

В комнате тоже горел магический светильник, как и в зале, только поменьше. Сколько же возьмёт хозяин за такой комфорт? Хотя неважно... У меня два кошеля золотых монет в седельной сумке. Не знаю, понадобятся ли мне они, вернусь ли я от Древа? Так что можно сорить деньгами. Если добьюсь бессмертия, времени будет много, чтобы заиметь золото вновь.

Опытным взглядом я оценил крепкие двери в мою комнату, осмотрел засов. Добротный... В углу дубовый стол, рядом широкая кровать.

Сбросил на спинку стула плащ.

− Куда положить, господин? - малец с трудом снял с плеча сумки.

− Под кровать, − порывшись в кармане, я достал медячок и протянул малышу, которого представлял почему-то пугалом - видно, видел когда-то на поле чучело с соломой вместо волос.

Малец ухватил монету и убежал счастливый.

− Мяса шипуну отнеси! - крикнул я вдогонку.

− Сэлта, высуши плащ, чтобы к утру сухой был. Двери в комнату закрываются?

− Да, господин, − она повесила тяжёлый плащ на руку. - Вон... замок на столе.

− Хорошо, иди.

Сэлта хмыкнула, видно, рассчитывала на что-то большее, увидев, что я запросто мальцу дал монетку.

Оставшись один, я снял кожаный нагрудник, наплечники, наручи.

Шлем у меня лёгкий, из неизвестного мне белого металла. Но сколько ни били по шлему мечами, он не гнётся. Это трофей, добытый в бою при битве с алламаринами, которые приплыли на больших судах покорить наши земли, но были разбиты. Он мне понравился, этот шлем. Если нужно, к нему пристёгивается забрало, что я и сделаю с утра - дальше поеду в полных доспехах. В зал всё же решил прихватить меч и кинжал. Просто так меня эти трое с собой не возьмут на паломничество. Сопротивление по пути к дереву растёт вместе с числом идущих людей. Как-то это связано. Чем больше людей, тем больше скелетов. А потом подземье... его большой группой вообще пройти невозможно. До шаксов же почти никто не доходит, о них лишь бессмертный рассказывал. А самому идти к Древу страшно... Это как на кладбище ночью: сам боишься, а вдвоём с кем-нибудь можно и погулять среди могил.

Эти трое - самый лучший вариант для меня. О них мне рассказал Орсей-ясновидец. Иди, говорит, спеши, крепкие люди идут − четверо, тем более один из них великий маг Маора, он многое может, даже сразиться с самим джудой Ахеем, который Древо то и сторожит. Кто из них Маора? Как вообще к ним подступиться?

Достав из сумы рубаху и штаны, я переоделся. Приятно после разверзшейся хляби небесной надеть чистые и сухие вещи. Идти в зал я не спешил, присел в раздумье на кровать.

Люди это серьёзные, гордые. Могут и не взять с собой... Тогда придётся идти к Древу одному, как ночью на кладбище. Всегда знакомился со всеми запросто, с женщинами стеснения не имел с юности. Чувствовал, когда даже мимо проходят, приосаниваются - оцени воин, какая я красивая... А тут чего-то опасаюсь. Неудачи, вот чего я боюсь, потому что вопрос стоит ребром: стану я бессмертным или нет.

Решительно поднявшись, я замер. Нет, не хочу спешить, пока осмотрю комнату на случай потайных ходов, а то рассказывают истории, будто в таких постоялых дворах ночью в комнаты проходят слуги хозяев, убивают пьяных спящих постояльцев. А потом: вещи хозяевам, а трупы либо свиньям, либо земле - у кого какая мораль.

Стены глинобитные, так что ходов тут быть не может. Даже окна в комнате не было. Осмотрев внимательно пол и потолок, я остался доволен: запершись тут на засов, я могу спать спокойно. Лишь извозился в пыли под кроватью, да зря отодвигал от стены стол.

Убедившись, что можно сегодня и напиться, если это нужно для моего важного дела, я закрыл двери на замок и спустился в зал.

Те, кто мне был нужен, уже сидели не втроём. У кашита на коленях примостилась похохатывающая дама его расы с довольно объёмными персями.

За одним столом, от которого недалеко сидела так нужная мне троица, уже скучал один пьяный, по виду не местный, из паломников. У него на поясе висел короткий меч. Ещё молод, но какой-то уставший от жизни. Беден − это сразу видно по его затасканным штанам и надетой на голое тело парусиновой серой куртке. Видно, морячок.

− Не помешаю? - я положил меч в кожаных ножнах, на которых чернели выжженные руны моего храма, на стол.

Пьяный взглянул на меня, затем на рукоять меча, инкрустированную серебром. Его губы непроизвольно вытянулись в оскал, как у пса. Но он совладал с собой, поняв затуманенным мозгом, что ничего плохого ему не желают и к тому же перед ним тот, кто может его запросто повозить носом по столу, если он вдруг начнёт зарываться.

− Да свободно тут... сиди, − пробурчал он, затем крикнул: − Зая! Зая! Вина мне, вина!

− Из дверей кухни вышла пожилая дородная женщина с бугристым лицом и большой, с ноготь, родинкой на подбородке. В руках несла пузатый кувшин.

Она налила пьяному полную кружку, затем со стуком поставила сосуд на стол. Я забарабанил пальцами по потрескавшимся доскам.

− Это... − я не сразу вспомнил имя. - Зая... Мне поесть принеси и мяса печёного. Вина большой кувшин тоже.

− От много вина может быть язва... Господина будет обслуживать Сэлта, − сказала она и ушла.

Оставшись пока не у дел, я огляделся. На дальней стене две не особо дорогие картины: на одной всадник на шипуне атакует копьём дракона, закрываясь от огня щитом. Сказки всё это. Драконов я видел шесть раз. Ни один из них не плевался огнём. Зубы - да, этого у них не отнимешь, как у всех ящеров страшные зубки у дракона. У вараниса тоже ничего, ногу перекусывает легко, что уж говорить о руке. На второй картине чешуйчатые болотные змеелюди, называемые змелы, затаскивают перепуганную девушку в трясину.

На другой стене висит что-то наподобие большого зеркала, в рост человека, в странной оправе, похожей на золотую, но создаётся такое чувство, что металл этот не из нашего мира, какой-то сказочный на вид. Самое интересное, что зеркало не медное, как водится, а какое-то странное, отражающее всё так, как будто ты на это и смотришь. Только клубится в этом зеркале какая-то дымка, подсвеченная оранжевыми отблесками от огня очага.

Троица о чём-то негромко разговаривала. Долетали лишь обрывки слов да навязчивый смех сидящей на мужских коленях кашитки, которая как бы нечаянно выпячивала под нос самцу свои перси. Так всегда... когда женщина интересуется мужчиной (может и в деньгах тут дело), то и шутки его кажутся изумительными, и сам он весь молодец. А когда интерес пропадает, то мужчина и шутит тупо и дурак вовсе.

Кашит сидел ко мне спиной, поэтому лица его не разглядеть (одинаковы они, если только шрамов нет или глаза одного цвета), лишь острые уши, которые расположены чуть выше, чем у обычных людей. Можно лишь определить, что он жирноват - этого даже не мог скрыть его дорогой щегольской камзол, который выше бёдер предательски выпирал буграми, показывая силуэты жировых валиков. Зато на поясе грозно свисают два коротких меча в ярких ножнах, больше похожих на сабли. Ловкости кашитов могут позавидовать даже хищники, поэтому он опаснее, чем вороноподобный. Это я говорю как опытный воин.

Чернокожая женщина сидела напротив усача. Когда я поднимался по лестнице, видел что-то светлое у неё на лбу, а теперь рассмотрел - на чёрной коже светлел вышрамированный паук, причем искусно. На щеках красовались по два ассиметричных ровных шрама. Я лишь сейчас разглядел, что её костюм амазонки - у него оказались укороченные плечи. То есть, там, куда цеплялись защитные пластины, красовались чёрные руки. А вот обрамлённое смоляными кудрями лицо красиво... Я слышал рассказы, видел на картинках чернокожих, но своими глазами такое чудо узрел в первый раз. То, что она крупнее меня, удивляло, конечно. Я за свою жизнь встретил только одну женщину, которая оказалась выше, да и то на два пальца. Эта же ладони на две повыше будет. Красивой она мне кажется потому, что я видел на картинах чернокожих женщин с пухлыми губами и широконосых. А у этой всё в меру, смотрел бы и смотрел... Но она, к моему сожалению, лишь пару раз бросила взгляд в мою сторону. Не оценивающий, когда примеряют как бы на себя, а изучающий. Её лишь интересует, какой я воин и не представляю ли для неё опасности. Можно многое понять по манере поведения, и мне понадобилось лишь немного понаблюдать: пара взглядов, фраз, чтобы понять - чернокожая воительница согревает по ночам вороноподобного.