«Она утонула...». Правда о «Курске», которую скрывают Путин и Устинов Издание второе, перерабо - Кузнецов Борис Григорьевич. Страница 15

По словам Юрия Костина, была лишь директива командования о том, что готовность к выходу в море составляет 4 часа. Кстати, готовность других сил, например авиации, составляла 1 час.

Неясно, по каким причинам командование Северного флота проигнорировало действующий приказ начальника Главного штаба ВМФ об обязательном нахождении в составе дежурных сил флота спасательного отряда и отдельных спасательных судов с готовностью выхода в море до 1 часа в условиях повседневной жизни флота. Разумеется, непосредственно перед учениями и в ходе них степень готовности спасательных сил должна повышаться. В дополнительном постановлении следователь Артур Егиев в двух позициях уточняет — можно сказать, усиливает — обвинительную составляющую неготовности Северного флота к проведению поисково-спасательной операции.

„С. 120 Несмотря на указания ст. 2.6.6 Приказа Командующего Северным флотом, „Инструкция по организации поисково-спасательной операции на Северном флоте“, которая определяет, что часовая готовность объявляется на период мероприятий боевой подготовки подводных лодок в море: ракетных и торпедных стрельб, совместной боевой подготовки подводных лодок и надводных кораблей“, и п. 18 НПСО ВМФ-95, где указано, что время готовности к выходу дежурного спасательного отряда, дежурных сил поисково-спасательной операции — 1 час, „Михаил Рудницкий“ с подводными аппаратами на борту имел готовность 4 часа; „Алтай“ — 24 часа.

В Плане же поисково-спасательной операции не определялось, на каком этапе будет объявлена готовность № 2(1 час), в связи с чем корабли были в готовности № 3 (4 часа).

При этом „Михаил Рудницкий“ является единственным судном-носителем с подводными аппаратами на Северном флоте, так как „Георгий Титов“ находится в резерве.

С. 124 (после абз. 2) дополнить словами:

Согласно НПСО ВМФ-95 предусмотрены следующие правила организации дежурства сил оказания помощи экипажу аварийной подводной лодки, лежащей на грунте, п. 94 к решению задач спасения привлекать:

— спасательные суда с глубоководными водолазами и ГВК и др., подводные лодки, однотипные с аварийной;

— п. 95 В дежурство назначать одно из следующих спасательных судов: судно-носитель подводных аппаратов со спасательными и рабочими;

— судно с ГВК со спасательным колоколом (для рекомпрессии);

— спасательное судно с подводными аппаратами и ГВК со спасательным колоколом;

— п. 96 Задачу проведения рекомпрессии возлагать на суда с барокамерами и медицинские учреждения флота (Том 29, л.д. 205).

Согласно п. 94 НПСО ВМФ-95, в СПР должны участвовать глубоководные водолазные комплексы, водолазы-глубоководники и барокамеры.

Как видно из последствий аварии, в противном случае (в случае отсутствия ГВК, водолазов и барокамер) поисково-спасательная операция не может считаться организованной.

Имеющиеся на СФ водолазные комплексы ограничены по глубине до 40 м и до 60 м. АПЛ затонула на глубине 108 м».

Опять сошлюсь на вице-адмирала Валерия Рязанцева: «Перед выходом кораблей Северного флота в море 10 августа 2000 года, когда никто еще не знал, чем закончатся эти учения, руководители флота разработали убогий и примитивный план спасательного обеспечения сил в море. Этим планом аварийной подводной лодке флота предусматривалось оказывать только такую помощь, как буксировка ее на базу. Никаких других спасательных действий этим планом предусмотрено не было. Вот поэтому спасатели так безграмотно вели спасательную операцию. Действовали при фактической аварии подводной лодки в полном соответствии с планом спасательного обеспечения.

Чтобы читателю окончательно стало ясно, как „профессионалы подводного дела“ Северного флота дурачили общественность и руководство страны в отношении принимаемых мер по спасению экипажа затонувшей АПЛ, как в средства массовой информации поступала ложь и дезинформация о проводимых спасательных работах…».

О причинах выхода в море и маршруте движения личный состав спасательного судна «Михаил Рудницкий» не знал.

Хронометраж движения спасателя выглядит так: приказ о часовой готовности был отдан судну в 20:20 12 августа, к этому времени с момента взрыва прошло 8 часов 50 минут. В 01:04 13 августа «Михаил Рудницкий» со спасательными глубоководными аппаратами АС-32 и АС-34 вышел в море. Старший на борту начальник УПАСР капитан I ранга Александр Тесленко отдал приказ идти к острову Кильдин, где находился буксир СБ-523. В результате ошибочных расчетов «Михаил Рудницкий» совершил неверный маневр и с буксиром не встретился. Из-за перемены курса было потеряно полтора часа. В 08:59 «Михаил Рудницкий» пересек юго-западную границу района боевых действий и установил связь с руководителем сил поиска на «Петре Великом». Сейчас можно утверждать, что потеря этого времени стоила жизни 23 морякам из 9-го отсека. Правда, это не единственная причина.

Владимир Устинов приводит в книге показания командующего флотом Вячеслава Попова: «В соответствии с нормативными требованиями к данным учениям, был подготовлен отдельный план ПСО. Его разработкой занимался начальник Управления поисковых и аварийно-спасательных работ СФ по согласованию с начальником Управления боевой подготовки штаба СФ. Утверждался план начальником штаба. Участие сил УПАСР СФ в данных учениях было организовано в соответствии с нормативными документами и было полностью обеспечено силами и средствами. Все необходимые силы находились на дежурстве в базе. Был сформирован спасательный отряд, находившийся в состоянии повышенной готовности. На учениях были задействованы спасательные суда „Михаил Рудницкий“, „Алтай“, буксир „МБ-100“ и другие». «Как он считает, — пишет генпрокурор, — силы ПСО были готовы выполнить поставленную им задачу».

Эти свидетельские показания Попова в своей книге Устинов не подвергает сомнению и не опровергает. А это значит, что читатель воспринимает эти показания бывшего командующего флотом как истину. Но истина не здесь.

Александр Тесленко, который возглавлял УПАСР Северного флота, лично разработал план поисково-спасательного обеспечения. В этом плане эксперты нашли целый ряд грубых просчетов. Например, кораблем оказания первой помощи был определен ракетный крейсер «Маршал Устинов», который при аварии «Курска» никаких реальных действий по поиску и спасению экипажа не выполнял.

План был написан исключительно для того, чтобы формально соблюсти условия проведения учений. Ни спасения людей, ни проведения спасательной операции он не обеспечивал.

Не мог этого не понимать и сам Тесленко, и тот, кто утверждал этот план, — начальник штаба Северного флота вице-адмирал Михаил Моцак. Справедливости ради надо сказать, что Тесленко, на которого впоследствии повесили всех собак за слабую организацию поисково-спасательной операции, в ноябре 1999 года послал телеграмму в Главный штаб ВМФ, в которой сообщил, что лишь одно из двух спасательных судов — «Михаил Рудницкий» — способно спасать экипаж затонувшей подводной лодки, и просил профинансировать его ремонт. Вероятно, Тесленко нужно было требовать денег не на ремонт, а на новое оборудование. АС-32 и АС-34 не имели современных средств навигации и систем автоматического позиционирования с ЗПЛ. Поэтому только на дополнительный поиск уже обнаруженного «Курска» аппараты тратили два часа драгоценного времени. Аккумуляторные батареи имели просроченные сроки годности, заменить их было нечем, поэтому они быстро разряжались, их нужно было подзаряжать, а это сокращало срок работы аппаратов.

Заинтересованный читатель наверняка помнит, что сразу же после гибели корабля по инициативе президента Путина распоряжением премьера была создана правительственная комиссия во главе с тогдашним вице-премьером Ильей Клебановым. Она должна была выявить причины аварии и выработать предложения по исправлению ошибок. Комиссия работала автономно от следователей, но ее выводы были приобщены к материалам уголовного дела и, несомненно, повлияли на ход расследования.