«Она утонула...». Правда о «Курске», которую скрывают Путин и Устинов Издание второе, перерабо - Кузнецов Борис Григорьевич. Страница 24

Традиция врать, преувеличивать собственную боеготовность и техническую оснащенность, преуменьшать возможности противника из советского прошлого перекочевала практически без изменений в российское настоящее.

Вот еще одно описание достижений российского ВМФ в изложении Рязанцева:

«Апофеоз лжи и обмана на Северном флоте пришелся на 1996 год, когда военачальники рапортовали „о блистательном походе“ в Средиземное море отряда боевых кораблей в составе ТАРКР „Адмирал Кузнецов“, эсминца „Бесстрашный“, сторожевого корабля „Пылкий“ и девяти судов обеспечения. Поход посвящался 300-летию российского флота.

Я уже рассказывал, в каком бедственном положении в то время находились все флоты нашей страны. Руководство ВМФ для подготовки этого похода направило практически все бюджетные деньги, выделявшиеся на содержание кораблей ВМФ, на Северный флот. Запасы корабельного топлива, которое предназначалось для всех кораблей флотов, были отправлены на Северный флот. Такие действия „флотоводцев“ Главного штаба ВМФ поставили Тихоокеанский, Балтийский и Черноморский флоты на грань полной утраты боеготовности. „Адмирала Кузнецова“ с первым заместителем Главнокомандующего ВМФ на борту в первые недели похода из-за различных поломок материальной части чуть было не пришлось буксировать обратно в базу. Кое-как восстановив часть вышедшей из строя боевой техники, корабль дошел до Средиземного моря. И полетели с борта крейсера по всем флотам служебные телеграммы: „Флот России вернулся в Средиземное море“, „Впервые в небе Адриатики российские палубные истребители“, „6-й флот США шокирован появлением российских кораблей в водах Средиземного моря“. Несколько месяцев два первых заместителя Главнокомандующего ВМФ, сменяя друг друга, руководили этим „героическим“ походом, выступали в роли свадебных адмиралов на различных многочисленных заграничных приемах, банкетах и раутах. Другие задачи не требовали присутствия на борту крейсера столь высокопоставленных начальников.

Возвратившись с похода, истратив огромные материальные и денежные средства, тяжелый авианесущий крейсер стал на долгие годы в дорогостоящий ремонт. „Флотоводцы“ Главного штаба ВМФ отрапортовали президенту и правительству России о том, что флаг ВМФ вернулся в Средиземное море. О том, что демонстрация флага в Средиземном море обошлась российскому государству в копеечку, а для ВМФ — в годовую стоянку всех боевых кораблей флотов у пирса, „флотоводцы“ предпочли промолчать. Они промолчали и о том, что этот поход „сожрал“ всю валютную выручку за проданные на металлолом корабли. Ведь изначально эти деньги предназначались на постройку жилых домов офицерам и мичманам флотов.

„Средиземноморский круиз“ еще больше усугубил плачевное состояние флота. На это никто не обращал внимания, нужны были яркие праздничные мероприятия, и их „флотоводцы“ проводили, не считаясь ни с какими затратами».

Описание вице-адмирала Рязанцева, кажется, не имеет прямого отношения к гибели «Курска», который вошел в состав ВМФ России в январе 1995 года [40]. Но оно яркими красками рисует обстановку, которая царила в годы командования нашим Военно-морским флотом адмиралами Феликсом Громовым и Владимиром Куроедовым.

В это же время активно шел «распил» кораблей и судов и велись подковерные адмиральские игры. В это же время мне пришлось защищать бывшего командующего Тихоокеанским флотом и начальника Главного штаба ВМФ адмирала Игоря Хмельнова, командующего Северным флотом адмирала Олега Ерофеева, представлять интересы потерпевших по делу о гибели подводной лодки «К-159», по которому был осужден адмирал Геннадий Сучков.

Адмиралы Хмельнов, Ерофеев и Сучков в разное время реально претендовали на должность Главкома ВМФ, а эти «посадки», инспирированные тогдашними руководителями ВМФ России при деятельном участии Главной военной прокуратуры, лишили флот профессиональных флотоводцев. И хотя никто из адмиралов реальных сроков не получил, а дело Олега Ерофеева вообще не дошло до суда, в результате подковерных адмиральских игр во главе военно-морского ведомства длительное время находились некомпетентные и вороватые адмиралы.

Обстановка, царящая в стране и на флоте, дух безответственности, бесхозяйственности, воровство, страх за свои адмиральские задницы, обильно посыпанные пеплом секретности для сокрытия бардака и казнокрадства, и явились, наверное, главной причиной гибели «К-141» и экипажа.

Глава 9. Что прячет в своей книге генеральный прокурор

Устинов скрывает немало. Но есть неправда как заблуждение, есть неправда во благо, а есть умышленное сокрытие истины, иначе — просто ложь.

Вернемся к поисковой операции. 13 августа в 15:41 с «Михаила Рудницкого» было доложено, что аппарат АС-34 готов к спуску под воду. Причем еще до его погружения руководители поиска на 99 % были уверены, что на дне лежит именно «Курск». В 18:15, согласно отчету о поисках, АС-34 обнаружил засветку на экране эхолокатора и через 17 минут после этого произвел аварийное всплытие. Аппарат ударился о стабилизатор подводной лодки — об плавник, вертикально возвышающийся над кормовой частью субмарины. При этом командир визуально наблюдал ее винты.

Таким образом, местонахождение АПРК «Курск» на грунте было подтверждено через 31 час после взрыва.

Точка с координатами 69 градусов 36 минут 59,6 секунды северной широты и 37 градусов 34 минуты 28,7 секунды восточной долготы навсегда останется местом безутешной скорби и покоя.

А были ли в это время живы члены экипажа «Курска», сумевшие перебраться после взрыва в 9-й отсек?

Генеральный прокурор Владимир Устинов во всеуслышание сообщил, что нет. 23 моряка якобы жили не более 8 часов. Первое подобное заявление он сделал по РТР 27 октября 2001 года, когда подлодка была поднята со дна Баренцева моря. Его комментарий непосредственно с поврежденной субмарины сопровождал подготовленный Генеральной прокуратурой видеоматериал, впервые позволивший телезрителям воочию убедиться в ужасающих масштабах разрушений на «Курске».

Владимир Устинов предстал перед телезрителями на фоне аварийной подлодки.

«У моряков не было ни малейшего шанса спастись. В этом аду уцелеть что бы то ни было не могло… Оставшийся в живых экипаж, который перебрался в 9-й отсек, жил всего 6–7 часов… Я категорически не согласен с мнением, что была возможность спасти моряков. Смерть моряков, тела которых мы сейчас достаем, наступила от удушья. Мы имеем подтверждение тому, что лодка была полностью залита водой за шесть, семь, ну самое большое эксперты дают нам до восьми часов. Спасательная экспедиция по всем нормативным нормам, к сожалению, была уже беспомощна что-либо сделать».

27 июля 2002 года, в преддверии Дня Военно-морского флота, Генпрокурор России Владимир Устинов на пресс-конференции, которая началась с минуты молчания в память о 118 погибших моряках-подводниках, сказал:

«Я только что был с более чем 100-страничным докладом у президента Российской Федерации Владимира Владимировича Путина. Подробно рассказал ему о ходе расследования и причинах гибели атомохода. Он все внимательно изучил. Теперь вот встречаюсь с вами… Согласно выводам экспертов, все находившиеся в 9-м отсеке 23 человека погибли не позднее чем через 8 часов после взрывов. К моменту обнаружения затонувшего крейсера спасти кого-либо из них было уже невозможно».

Открываем книгу Устинова «Правда о „Курске“».

«Согласно заключению экспертов, не позднее чем через 8 часов после взрывов, то есть еще до объявления крейсера аварийным, все находившиеся в 9-м отсеке подводники погибли от отравления угарным газом».