Я ставлю на любовь (СИ) - Тимина Светлана "Extazyflame". Страница 87

Она шла к этому долгих девять лет. Ни разу за все это время она не усомнилась в справедливости поставленной цели. Дальнейшие действия Шаха тоже ну никак не добавили бонусных баллов для какого-либо минимального сожаления. Она сама не могла понять, что чувствует в этот момент. Призывала на помощь ярость, злорадство, торжество победителя и не понимала, почему эти непременные спутники вендетты не приходят. Просто смотрела прямо в заплывшие от ударов глаза своей жертвы, испытывая что-то сродни растерянности.

Сколько раз она прорисовывала в своем воображении варианты возмездия этому человеку! В начале своего пути - самые сказочные, невероятные, но зрелищные, чуть позже - болезненные, жестокие, но и те казались ей недостаточными, чтобы воздать ему по полной. Меньше всего она могла предположить, что в час икс не почувствует ничего, кроме усталости и желания расправиться с ним поскорее. Никаких долгих разговоров, выплюнутых в его разбитое лицо обвинений и того самого восторга, который получила в исключительных случаях.

Бьющаяся в душевой Гюрза с перерезанными сухожилиями. От таких ран не умирают, но поговаривали, Терминатор счел опасным оставлять ее в живых.

Крот, который пришел в первую ночь ее насиловать, скрючившийся на бетонной плите после падения с высоты, с закатившимися глазами, смотрящими в небо, с расплывающейся под головой лужицей крови.

И Катон, которому она с таким наслаждением проломила височные кости во время очередного спарринга. Мгновенная смерть.

Тогда офигел даже Хаммер, а Настя поймала свое отражение в пыльном оконном стекле и буквально прибалдела от вида собственной улыбки.

Говорят, однажды привыкаешь ко всему, даже к остроте ощущений во время актов возмездия, и со временем этот адреналин сходит на нет. А может, все меняется именно тогда, когда ты находишь более сильный и неиссякаемый источник счастья. Остальное меркнет на его фоне.

Мысли путались. А Лекс между тем заговорил. Хрипло, сплевывая кровь, не понимая до конца, что происходит.

- Что за херня, Анна? Спикер знает?

Настю поразил его голос. Такой же четкий, с агрессивно-ироничными нотками… разве что более сиплый. Конечно же, он решил, что его Ангел пришла ему на помощь. Но такие люди даже за это не умеют благодарить. Скорее, это было похоже на предъяву за то, что его спасительница не особо торопилась.

- Спикер все знает, Лекс.

Эти слова не произвели на него никакого впечатления. Настя перевела взгляд на пистолет в своей руке. Один выстрел, и все будет кончено. Но что-то ее останавливало. Не жалость. Не отказ от прежних намерений. Еще не понятая до конца эмоция, поиск чего-то… то ли ответа, то ли нового решения… Шах продолжал что-то говорить, повышая голос, интересуясь, чего же она, такая сука, медлит и не торопится его развязать. Взгляд девушки упал на валяющийся на колченогом табурете кейс с уложенными в пазы шприцами, ножами, кастетами и скальпелями. Все еще не понимая, зачем она это делает, Настя шагнула к этому набору юного живодера, залюбовавшись глянцевым блеском на лезвии тонкого хирургического скальпеля.

- Слушай, бойцица, ты оглохла? Я сдам тебя Антону с потрохами! - в голосе Лешки послышались истерические нотки. А вместе с этим растерянность. Может, он наконец-то осознал смысл фразы “Спикер все знает”.

Настя словно зависла, лишь краем сознания отмечая реакцию своей жертвы, сунула пистолет в карман полушубка, по инерции натянув на ладонь тонкую кожаную перчатку, и только тогда уверенно сжала пальцами рукоятку скальпеля. Это было озарением. Еще неосознанным, на уровне то ли рефлекса, то ли инстинкта. Потемневшее лицо Влада, который рассказывал о том, как его чуть не похоронил заживо их общий враг, промелькнуло перед глазами, резанув сердце пылающей плетью, оставив на нем тонкий ожог. Достаточно для того, чтобы холодное оружие уверенно легло в женскую ладонь. Тепло металла ощущалось даже сквозь тонкую лайковую кожу.

- Ань, ты чего, обдолбалась? Ты в доктора решила поиграть? Аня! Я не знаю, что это за херня! Я ничего не делал! Скажи Антону, я не виноват! Какое на хрен покушение? Меня подставляют, ты понимаешь?! Аня!

Заброшенная пыльная комната, залитая светом длинных ламп, качнулась перед ее глазами в последний раз, перед тем как обрести четкие контуры вместе с ясностью сознания. Настя улыбнулась глухой стене с частично обвалившейся штукатуркой.

- Конечно, не делал. Я знаю. Обидно, наверное, когда тебя приговорили просто так, даже без повода?

Он замолчал. А Настя, хоть всегда скептически посмеивалась над голливудскими сценариями, в которых преступникам всегда читают проповеди с детальным раскладом их прегрешений, сейчас прикусила язык, чтобы не последовать этим постановочным шаблонам. Но сказать ему хотелось очень многое. Вызвать страх. Пусть свой ужас она давным-давно забыла, при мысли о Владе шрам на сердце пульсировал с новой силой.

- Не ожидал, что одна из смертниц, которая по чистой случайности не попала в лапы Мамбе, сумеет выжить и прийти за тобой? - Удивительно, но в ее голосе сейчас не было ни грамма театральности. - Прийти и сделать то, что надо было с тобой сделать еще в колыбели.

- Я не… о чем ты?

- Спикер попросил прикончить тебя быстро. Я пойду ему в этом навстречу.

По позвоночнику Насти прокатилась легкая дрожь, будто ее коснулись мягкими перьями. Что-то новое, незнакомое ей прежде. Придающее силы и уверенность. Кровь запульсировала в кончиках ее пальцев, когда она шагнула вперед, отметив, как расширились глаза Лекса от ее слов. Мало. Ничтожно мало. Страх - не то, что ей надо. Ужас. Вот чего она хочет.

Это было похоже на внутренний голос. Звонкий, как колокольчик, мелодичный… и очень знакомый. Голос, который направлял ее. И еще ощущение пальчиков, которые просто легли на ее ладонь, сжавшуюся вокруг рукоятки скальпеля. Этот голос сейчас проник в ее сознание, именно он, казалось, заставил Настю скинуть шубу, привел в движение голосовые связки, прежде чем она поняла, зачем именно. И тогда она заговорила. Не сама. Именно так ей показалось.

- Ты в свое время не смог убить двоих. Двоих, встреча которых была давно предначертана свыше, а ты счел, что можешь им в этом помешать. Ты не смог. Какая ирония, что теперь эти двое с легкостью уничтожат тебя…

Кажется, он закричал. А может, Насте это только показалось. Левая рука поднялась, вцепившись в волосы Алексея, потянула на себя. Слова мужчины, в которых сейчас наконец-то прорезался ужас, судорожно проходили навылет, словно пули:. “Спикер… я ничего не делал… “Я тебя не знаю! …” Настя в них не вникала.

- Это мы тебя уничтожили, Викинг. И да, в этот раз, какая ирония, ты действительно ничего не сделал!

Блестящая поверхность скальпеля легла поверх пульсирующей жилки на его напрягшейся шее. А Настя сама не поняла, почему назвала его Викингом. Как и то, что вряд ли акцентировала тогда внимание на его прежнем прозвище.

- Босс просил пристрелить тебя в голову. Сказал, это благородно. Но благородство и ты - несовместимые понятия. Когда закапывал живым Славэна, тебе было скучно в него просто выстрелить. Ты хотел, чтобы он умер от удушья. А мне жаль, что ты сейчас не прочувствуешь гипоксию в полном объеме. И даже боли, наверное. Я сейчас проткну тебе артерию. Слышишь, как бьется твое сердце? Оно вытолкает кровь очень быстро. Ты даже не поймешь, что я тебе только что говорила. У тебя тридцать секунд до смерти. Можешь считать…

Едва уловимое движение пальцев, обтянутых черной кожей перчатки. Поворот острия скальпеля…

- Один.

Настя вздрогнула, не поверив, что отсчитывает последние секунды кровного врага.

- Два…

Паника в его глазах. И такая далекая попытка ее локализировать. Или просто не допустить униженных рыданий с просьбами не убивать.

- Аня!..

- Меня…

Лезвие вошло в его шею, словно в желе.

- Зовут…

Резкий рывок с углубленным надрезом, чтобы тут же выдернуть скальпель и отскочить в сторону, наблюдая, словно в замедленной съемке, как выстрелил фонтан алой крови, а душераздирающий крик резанул барабанные перепонки: