Башня Гоблинов - де Камп Лайон Спрэг. Страница 15

Глава 3

«Серебряный Дракон»

Трактир Рюйса «Серебряный Дракон» притулился на задах Ратуши, в двух шагах от центральной площади города Оттомани. В главной распивочной стояли шесть столов и восемь лавок – по две к столу; сбоку находились две занавешенные ниши, которые служили кабинетами для приема знатных клиентов. Напротив входа располагалась Рюйсова стойка: мраморный прилавок с четырьмя большими отверстиями; каждое было плотно прикрыто круглой деревянной крышкой с ручкой. Изнутри к стойке крепились четыре бочки с дешевым пойлом: пивом, элем, белым и красным вином. Каждой бочке полагался свой черпак. Выпивка сортом повыше, разлитая по бутылкам, выстроилась на полке за спиной трактирщика.

Дверь слева от стойки, если смотреть от входа, вела на кухню; при случае, когда клиент заранее заказывал обед, там стряпала Рюйсова жена. Справа от стойки находилась лестница; по ней можно было подняться в одну общую и три отдельные спальни, которые трактирщик сдавал внаем. Сам Рюйс занимал четвертую. Масляные светильники заливали распивочную мягким желтоватым светом.

Трактирщик был тезкой одного из ксиларских королей – Рюйса Безобразного, однако сам был отнюдь не безобразен: просто малорослый, жилистый, болезненный на вид человечек с редеющей седоватой шевелюрой и мешками под глазами. Облокотясь на стойку, он наблюдал за немногочисленными завсегдатаями. Их было всего пятеро: мало кто из оттоманцев позволял себе засиживаться допоздна перед рабочим днем. Шестой – огромный, толстый, похожий на борова детина, развалясь, сидел в углу.

Дверь распахнулась, и в трактир вошли Джориан с Ванорой. У Джориана, который пять ночей провел в дороге, вид был измученный.

– Вечер добрый, – сказал он, подойдя к стойке. – Я Никко из Кортолии. Доктор Ма... Мабахандула не оставлял для меня весточки?

– Как же, оставлял, конечно, оставлял, – с готовностью отозвался Рюйс. – В аккурат сегодня заходил; зайду, говорит, снова после ужина, да вот не пришел.

– Тогда подождем. Твой мальчишка на заднем дворе обещал присмотреть за нашим ослом.

– Что будете пить?

– Мне эля, – сказал Джориан и вопросительно посмотрел на Ванору.

– Мне красного вина, – проронила та.

– Перекусить не найдется? – спросил Джориан. – Мы идем издалека.

– Есть хлеб, сыр и яблоки. Печь уже прогорела, так что горячего ужина предложить не можем.

– Прекрасно, пусть будут хлеб, сыр и яблоки, – и Джориан повернулся, собираясь усадить Ванору за один из столов.

– Мастер Никко! – сказал Рюйс ему вдогонку. – У тебя есть разрешение на эту висюльку?

И он указал на меч Джориана, который был теперь прикручен к ножнам проволокой. Концы проволоки скрепляла небольшая кожаная печать с двуглавым орлом – символом Оттомани.

– Мне его дали при въезде в город, – демонстрируя лист тростниковой бумаги, ответил Джориан. – Я направляюсь в Виндию.

Среди завсегдатаев выделялись двое мужчин; они выпивали и вполголоса бранились. Джориан с Ванорой ужинали, запивая еду вином, – спешить им было некуда. Другие посетители приходили и уходили, но парочка в углу продолжала спорить.

Время шло, Джориан и Ванора давно уже покончили с едой, а те двое все еще препирались. Один из мужчин в раздражении повысил голос. Через некоторое время он вскочил, перегнулся через лавку и, потрясая кулаком, завопил:

– Ах ты, евнухово отродье, хочешь прикарманить мои комиссионные, да? Ты еще об этом пожалеешь, я никому не позволю так со мной обращаться! В последний раз предупреждаю! Сей же час отдай мою долю, а не то...

– Отгребись, – отозвался сидящий за столом.

Дико взвизгнув, стоящий человек выплеснул в лицо обидчику содержимое своей кружки. Тот, брызжа слюной, попытался вскочить и выхватить нож, но плащ попал под лавку и не пускал. Пока сидящий боролся с плащом, стоящий осыпал его угрозами и оскорблениями. Видя, что назревает потасовка, развалившийся в углу здоровенный верзила бросил на Рюйса вопросительный взгляд. Рюйс кивнул. Верзила с пыхтением встал, сгреб стоящего за грудки, приподнял, прошествовал к выходу и вышвырнул спорщика на улицу. Затем отряхнул руки и, не проронив ни слова, вернулся на место.

Ванора проводила верзилу долгим взглядом и, обращаясь к Джориану, сказала:

– Ума не приложу, как они проморгали, что на твоем мече стоит имя Его Незаконнорож...

– Тихо! Молчи об этом. Как выпадет случай, сразу соскоблю.

Она дала Рюйсу знак принести еще вина и спросила:

– Что за титул такой – Его Незаконнорожденное Высочество? Будто в насмешку. Мне рассказывали про Великого Герцога и Его Незаконнорожденное Высочество, но ни разу не объяснили, что это значит. Который из них правит Оттоманью?

– Они соправители. Когда умирает Великий Герцог, его старший законный сын по оттоманьскому закону наследует титул и становится новым Великим Герцогом и правителем королевства по гражданским делам, а старший незаконный сын того же самого Великого Герцога становится Его Незаконнорожденным Высочеством и главнокомандующим армией. Заметь к тому же, незаконнорожденному нечего и пытаться захватить гражданскую власть – оттоманьцы так чтут закон, что никто просто не пойдет к нему на службу.

– Вот уж потешный способ править страной!

– Оттоманьцы ввели этот обычай давным-давно: боялись, что ежели правитель получит слишком большую власть, подданным житья не будет. Слушай, Ванора, может, не стоит опять напиваться?

– Захочу, так напьюсь. Как ты собираешься спереть этот тримандиламский Ларец?

– Доберемся туда с Карадуром, на месте и решим. План, грубо говоря, такой: я должен подбить клинья к царевне-змее.

– Царевна-змея? Это еще что?

– Бессмертное – а, может, и не бессмертное, но лет ей очень много – существо; днем она прекрасная царевна, ночью – огромная змея. Ежели верить Карадуру, царевна имеет дурную привычку неожиданно превращаться в гада и пожирать бедолаг, которые, ни о чем не подозревая, за ней увиваются, – чем, кстати, должен буду заняться и я.

Ванора грохнула кружкой об стол.

– Значит, ты мне всю дорогу от Ритосова дома про любовь нашептывал, а сам гадал, как бы окрутить эту... эту змеюку? Вот оно как!

– Послушай! У меня же нет выбо...

– Ты не лучше прочих, такой же лживый подонок! Дура я была, что тебя слушала. Прощай! – и Ванора привстала из-за стола.

– Милочка моя, клянусь именем Зеватасовой клячи, я не понимаю, из-за чего сыр-бор! Ты ведь и сама не без греха...

– Я б не шибко возражала, – яростно перебила его Ванора, – ежели б ты поимел настоящую бабу. Но змея! Тьфу! Счастливо оставаться! Вон где мужчина, он-то мне в самый раз!

Она, пошатываясь, пересекла распивочную и уселась на лавку подле развалившегося в своем углу верзилы. Тот приоткрыл свинячьи глазки; толстые губы на обросшем щетиной лице сложились в улыбку. Джориан плелся следом, взывая:

– Прошу тебя, Ванора, будь благоразумна!

– Ой, да придержи язык! Надоел, – она повернулась к вышибале. – Как твое имя, великан?

– М-м? Мое имя?

– Ага, красавчик. Твое имя.

– Босо, сын Трийса. Этот малый к тебе пристает?

– Не хочет неприятностей – отстанет.

– Ты кто будешь, малый? – прорычал Босо, обращаясь к Джориану.

– Никко из Кортолии, ежели интересует. Эта дамочка пришла со мной, но она сама себе хозяйка. Ежели ты ей больше по нраву, я, может, и не одобрю ее вкуса, но выбору мешать не буду.

– Угу, – хрюкнул Босо и снова развалился в углу.

Но Ванору прорвало.

– Никакой он не Никко из Кортолии! – выкрикнула она. – Он Джориан, сын Эвора...

– Стоп! – снова раскрыв глаза и приосанившись, сказал Босо. – Я, кажется, догадываюсь. Ну-ка, ну-ка.» – и он с подозрением прищурился. – Случаем не Эвора-часовщика?

– Ага, он много чего рассказывал про папашу своего...

Взревев, Босо сорвался с места и принялся шарить под лавкой в поисках своей увесистой дубинки.

– Ты, значит, сын того, кто пустил меня по миру!