Вторжение (СИ) - Герасимов Никита. Страница 44

— Значит, он согласился? Когда и где?

Андрей выдержал небольшую паузу, акцентируя внимание:

— Он сказал, в любое время, в любом месте.

Я удивленно поднял брови:

— Ему что, уже и спать нет необходимости? Тогда…не будем откладывать в долгий ящик! — я хлопнул в ладоши, не без удовольствия наблюдая, как вытягивается лицо Андрея, — сейчас же и пойдем! Уверен, Прокурор возьмет с собой Петра, своего второго апостола, так что все заинтересованные лица будут в деле. Своих бойцов я будить не буду — нечего им там делать…

Собеседник привстал со стула:

— Что, прямо сейчас идем?

Я довольно кивнул:

— Ну конечно! А чего тянуть? Так что… — я на мгновение задумался, — давай через пол часа у «Оленя». Пригласи Прокурора, а я покамест отправлюсь на место встречи. И это…не надо так нервничать — у тебя же на лице все написано, и мыслей читать не нужно.

Андрей смутился:

— Я постараюсь. Значит, в парке?

Я кивнул:

— Ага. Я буду ждать там через пол часа.

Мужчина встал из-за стола, и направился в админкорпус, где Прокурор, я уверен, с нетерпением ожидал его повторного визита. Он не идиот, так что даже учитывая влияние сердца демона, вполне в состоянии мыслить адекватно — о чем говорит хотя бы факт «прочтения» им намерений Андрея. Он понимает, что я вряд ли позволю ему хозяйничать тут, и попытается как-то изменить расстановку сил. Либо он попытается меня прикончить, либо…либо… — я задумался, уставившись на звездное небо: а какие у нас есть альтернативы? Отпустить меня? Вместе с моими Миньонами? Не думаю, что он согласится на это… Но поговорить в любом случае стоит. При этом нужно не забывать о том, что он, скорее всего, владеет парочкой заклятий — если не больше.

Вот черт — дрался с Демонами, теперь настал черед людей… Однако оставлять все, как есть — будет большой ошибкой, в этом я был убежден. Нужно действовать жестче.

В раздумьях я подошел к границе лагеря, и задрал голову, оценивая высоту стены, по верху которой была натянута колючая проволока: метра три-три с половиной.

Я подтянул ремень на штанах, несколько раз качнулся с пятки на носок, и одним прыжком перемахнул через препятствие, оставшись незамеченным для патрульных.

До парка было совсем немного, особенно учитывая тот факт, что я не собирался останавливаться для осмотра достопримечательностей. Проносясь по темным улицам, я не ощущал ни одной живой души вокруг, хотя зона покрытия моей Ауры выросла вдвое по сравнению с прошлым — люди или погибли, или покинули город, скрываясь от ужасов Вторжения за его пределами.

Через десять минут я был на месте: парк недалеко от театра, в котором я впервые столкнулся с человеческой алчностью, помноженной на демоничеркую жажду власти, воплощенную в человеке, которого я обозвал Кукловодом. Тут я впервые был серьезно ранен…ностальгия. Это же случилось буквально несколько дней назад, а уже столько всего случилось! С ума сойти…

Я решил зайти в театр, но у самого входа резко остановился — порыв ветра донес до меня приторно-сладкий запах гниения, исходящий изнутри: черт, а ведь никто не озаботился убрать тела погибших там людей! Если улицы отряды разведки старались хоть как-то очистить от жертв демонов, то тут…

Сглотнув вязкий комок в горле, я развернулся, и побрел назад, к памятнику оленю…

Сколько же людей погибло с начала Вторжения? Тысячи… Десятки тысяч ни в чем не повинных обывателей стали жертвами вируса, а ведь это только те жертвы, которые подверглись энергетическому воздействию. А ведь есть еще Демоны с их прихвостнями-мутантами, и идиоты, вроде того же Прокурора, ведущие тех, кто смог каким-то чудом остаться в живых, в пропасть. Я ощутил себя последней сволочью, ибо, чего уж скрывать-то — я наслаждался той силой, что приобрел вместе с вирусом. Я понимал, что это неправильно, но иначе думать не получалось. Я и раньше был таким? Или я стал таким?

На фоне разрухи, захватившей мой родной город, я выглядел эдаким баловнем судьбы: незаслуженно получивший силу, озабоченный лишь ее увеличением… Сотни людей, за которых я несу ответственность? Ну конечно: люди, которых я хочу защитить и в которых нуждаюсь, уже являются моими Миньонами, а прочие…я даже их лиц не вспомню, не то что имен. Это во мне говорит эгоизм, заботливо оберегаемый вирусом. Хотя…я заключил сам с тобой договор, согласно которому обязан защищать их всех — хочется мне этого или нет.

Но несмотря ни на что, я хочу остаться человеком, со всеми его слабостями: способностью сострадать, переживать чувство вины, сомневаться в своих решениях… Эта борьба с самим собой здорово изматывает, заставляя гнаться за двумя зайцами одновременно: стремиться к большей силе, оставаясь человеком.

Я устало опустился на скамью у памятника безымянному оленю, и посмотрел в его грустные бронзовые глаза:

— Что смотришь, мой металлический друг? Не веришь в меня? Был бы ты живым, я бы заставил тебя поверить, хех! — я усмехнулся, но тут же подобрался: резко изменившийся энергетический фон сказал лучше любых слов — он идет.

Прикрыв глаза я ощущал, как знакомая Аура накатывает на парк, будто приливной волной затапливая все новые и новые пространства перед собой. Поборов внутреннюю дрожь, я встал и развернулся:

— Рад видеть… — опа! Он привел с собой Майора, а я этого даже не почувствовал! Энергетика колобка просто терялась на его фоне!

Преодолев секундную заминку, я закончил:

— …видеть всех присутствующих тут. Прокурор, Майор… — я кивнул вышедшим из-за их спин Андрею и Петру.

Мой визави широко улыбнулся, продемонстрировав довольно длинные клыки, отросшие, видимо, за минувшие неспокойные сутки:

— Мой юный друг, полагаю, ты пригласил меня сюда не для того, чтобы любоваться луной? Назови ту причину, по которой мы все здесь находимся?

Я с готовностью кивнул:

— Что ж, тогда позвольте мне начать. Я пригласил сюда вас всех с целью корректировки дальнейшей жизни и развития нашего общего дома — воинской части, и вынужден начать, уж простите, с претензий. Мне не совсем понятна ваша роль, как смотрителя, уважаемый Леонид Сергеевич. Мне казалось, что главная задача Офицера, занимающего такой ответственный пост — это сохранение трезвого рассудка у…ммм…Миньонов, — я плюнул на конспирацию — здесь все свои, так что нет смысла в тонких намеках и изящных аналогиях.

— Но то, что произошло сегодня вечером… Объяснитесь, будьте добры.

За внешним спокойствием я старался скрыть раздражение тем фактом, что из-за чрезмерного давления Ауры Прокурора я не имел возможности незаметно отследить реакцию его Миньонов на свои слова. А ориентироваться по одним только внешним признакам…

Майор держался напряженно, но судя по его постоянным озираниям, связано это было скорее с возможностью нападения на нас демонов, чем на назревающий конфликт между нами. Петр смотрел на меня прямо, собранный и сосредоточенный, готовый в любой момент выполнить приказ своего Хозяина. Андрей же встал несколько в стороне, дистанцируясь от этой группировки, и я ощутил, как по его Ауре, едва заметной из-за доминирующего давления Прокурора, пробегают странные, едва заметные волны. Как любопытно! Неужели он готовит какую-то магию?

Мой клыкастый оппонент, не прекращая улыбаться, покачал головой:

— Я-то думал, у тебя на самом деле серьезная тема для диалога, а тут… — он взмахнул рукой и осмотрелся, — Денис, ты не хуже меня видишь, как стремительно меняется мир. Если мы хотим выжить, и помочь всем остальным — то нам просто необходимо изменяться вместе с ним. Стоит нам хоть немного притормозить, проявляя избыточную осторожность — и мы останемся на обочине истории. Это я тебе говорю на правах более опытного, старшего товарища.

Я демонстративно усмехнулся:

— А кто сказал, что я предлагаю останавливаться? Я не против движения вперед. Но я против зомбирования людей той философией, что ты пропагандируешь. Не стоит выставлять себя Мессией, а своих Миньонов — апостолами!

После моих слов улыбка пропала с лица Прокурора, и я уловил злобу в его вскользь брошенном на меня взгляде — но лишь на мгновение. Через секунду он натянул прежнюю улыбку на свое лицо, и покаянно развел руки в стороны: