О чем поет вереск (СИ) - Зима Ольга. Страница 56

— Вот тут ты невозможно права, не шутят, поэтому я серьезно считаю себя отвергнутым! — Мэллин фыркнул, переждал на ветке еще пару проклятий словесных и увесистых деревянных. — Лианна, ну что ты как дитя! — дохрустел яблоком и отбросил огрызок подальше, высокие кусты перед кухней дрогнули, показывая, куда именно.

— Сам ты как дитя! Ты! Ты!..

— Тыковка? — задумчиво предположил Мэллин.

— Ты не волк! Волки не едят яблок!

— Считай это вредной привычкой Верхнего, — Мэллин очаровательно улыбнулся, показываясь чуть больше, видимо, лег на ветку животом. — А вот заставлять Фордгалла и Джилроя долгие годы питаться травой и рыбой!.. Тебе нет равных в жестокости!

— Да как ты смеешь! Ты ничего не понимаешь в ценности жизни! Волк!

— Ох, же-енщины, — еще и глаза закатил. — Так волк я или не волк? Ты не можешь определиться даже в этом, что уж рассуждать о твоей будущности! Все мечешься, все выбираешь, не желая понимать, что если не сделаешь выбор сама, кто-то примет решение за тебя! Рискну тебя удивить, принцесса, иногда время играет самые дурные шутки именно с бессмертными!

— Ты о чем? — от яростно румяных щек отлила кровь, Лианна побледнела, пальцы на судорожно сжатой очередной шишке разомкнулись. — Что за ерунду ты городишь?

Мэллин тяжко и серьезно вздохнул, Мидиру даже показалось, будто он ослышался — да полноте, брат ли это?

— Ну да, ну да, продолжай притворяться, что ничегошеньки не понимаешь, — досадливо поморщился. — И совсем-совсем не пытаешься отсрочить восхождение на трон из-за невозможности выбрать себе мужа! Все тебе верят, но я-то не все!

— А кто ты тогда? — Лианна сердито насупилась и опустила голову, избегая смотреть на Мэллина, как будто теперь могла сознаться одним взглядом.

— Я, о-о, принцесса, я друг юности твоей матушки! — Мэллин фыркнул. — Так что успел налюбоваться на битвы-с-драконами-лишь-бы-не-замуж! На твою долю драконов не осталось, но, смотрю, ты нашла другой выход из положения!

— Но она не говорила о тебе! — Лианна в недоверии вскинула светлые глаза, доискиваясь ответа и пытаясь не замечать остального, произнесенного Мэллином. — Никогда!

— Никогда-никогда? — брат насмешливо повел плечом. — И даже не упоминала чудесного музыкального волка, который повстречался им с неблагой подругой на границе с фоморами?

Лианна покачала головой.

— Ну, значит, ещё расскажет, — не удержался от язвительной полуулыбки. — Когда подрастешь!

— Ах ты! Да зачем я тебя слушаю!

Мидир знал тверже кого бы то ни было, что лучшая защита — это нападение, но не уставал удивляться вроде бы спокойной принцессе Солнца.

— Затем, что это ни к чему не обязывает, выходить за меня замуж тебе не обязательно, а поразмяться в словесных баталиях очень хочется, — Мэллин скосил на девушку глаза и хитро прищурился. — Или опять скажешь, что я не прав? С удовольствием признаю, что я — лев!

— Ты не лев! И не волк! Ты козел! — отголосок давешней бури опять давал о себе знать. — Что ты вообще знаешь о любви?! Да, я не могу выбрать, но это моё личное дело!

Мэллин снова вздохнул и перевесился с другой стороны ветки.

— Конечно, твоё, кто спорит! Но зачем повторять чужие прошлые ошибки? Можно послушать того, кто пережил нечто подобное…

Лицо брата снова стало одухотворенным, серьезным, промелькнула гримаса боли.

Мидир вздохнул: ну точно, опять играет. Такое же лицо у брата было при исполнении особо трагических любовных баллад. Сейчас навешает на уши юной ши длинную пересказанную историю.

— Когда-то в молодости один мой знакомый ши, ну, близкий друг, стоял перед похожим выбором, — Мэллин нарочито отводил глаза и даже оборвал нервозными движениями несколько листочков с дерева. — Его обуревали страшные сомнения, в какую сторону сделать выбор, какое окончательное решение принять, кому отдать свое сердце безраздельно, тогда я, то есть он, оттягивал решительный момент так долго, как мог!

— И чем кончилось дело с твоим другом? — Лианна распахнула глаза. — Кого он так любил? И ты же говоришь о себе, так ведь?

Мэллин тяжело вздохнул, не отрицая и не соглашаясь.

— Ох, проницательная ты тоже, наверное, в свою маму! Она постоянно меня подлавливала. Это… Ладно, — глубокий вздох, еще более серьезное лицо. — Это я о себе. Только — никому! Дело было давнее, сейчас никто уж и не вспомнит, да и не надо! Но тогда! Вопрос стоял ужасно остро! И чем дольше я тянул, тем острее он вставал, кромсая мои чувства!

Лианна явно живо сопереживала, похоже, то, что живописал Мэллин, было ей знакомо не понаслышке. Мидир, наверное, посочувствовал бы принцессе, если бы она хотя бы заметила привязанность Джареда.

— Мне в конце концов пришлось делать выбор очень быстро, и я до сих пор не уверен, что поступил правильно, — Мэллин удрученно покачал головой и скрылся в листве.

— И что это был за выбор? — Лианна вспомнила не только о чувствах, заморгала и подключила соображение. — Ты же до сих пор без пары?

— Это был трагический выбор! Кого я люблю больше! Кого я хочу видеть на Дне своего рождения сильнее! Пирожки с мясом или пряники в белой глазури! — Мэллин ни разу не сбился с возвышенного тона, а потому успел за возникшую паузу осознания спрятаться поглубже в ветки.

— Ты! Ах ты! Болтун! Задавака! — солнечная принцесса бросила в крону дерева очередную шишку, потом заклятье немоты, насколько успел разглядеть Мидир, и снова шишку. — Я почти тебе поверила!

— Вот именно! — Мэллин, несмотря на парочку увесистых шишек, едва в него не угодивших, был бодр и весел. — Но по сути-то я прав! По сути, милая принцесса, твой выбор не сильно отличается от моего: пирог или пряник? Я бы остановился на прянике, он подходит тебе по цвету, да и не способен быть кнутом!

— Да что ты городишь! — Лианна больше не желала прислушиваться к словам. — Обжора! Ничего не понимаешь в чувствах!

Она сердито выдохнула, хлопнула по дереву обеими руками, но уселась обратно, подобрав ноги и скрестив на груди руки. И, похоже, едва не плача. Мэллин высунулся из листвы опять, брат всегда хорошо чувствовал степень угрозы для себя лично.

— И раз я ничего не понимаю в чувствах, поясни мне, опытная и мудрая принцесса, почему Фордгалл сжимал кулаки во время моего — совершенно искреннего! — выражения симпатии? — подпер голову рукой и с любопытством уставился на Лианну.

— Да мало ли почему! Ты разозлил бы всякого, кто знает, чего стоит от тебя ожидать! — принцесса немного растерялась от встречного вопроса и передумала плакать.

— И почему тогда второй «всякий», то есть Джилрой, отреагировал ну совершенно по-другому? — Мэллин состроил страшные глаза, будто вне себя от удивления.

— Это как раз легко, потому что это Джилрой, он… он сам особенный и на все реагирует по-особенному… — принцесса притихла и на всякий случай отвернулась от Мэллина совсем.

Тот хмыкнул со значением.

— Особенный, значит… Ты хоть сама себя-то слышишь, нет? Мне кажется, после подобных слов выбора как такового и нет, но пусть, пусть, женщины и имя вам — коварство! — Мэллин скрылся в ветвях, хотя голос продолжал звучать, похоже, поднимался повыше. — Чтобы ты знала, солнечная девочка с цветком, сжатые кулаки Фордгалла — это ревность, мрачное чувство, которое уже сводит его с ума, хотя он не имеет на тебя никаких официальных прав. А Джилрой распереживался за тебя и твое неловкое положение, — Мэллин снова хохотнул.

— И что ты находишь в этом смешного?! — Лианна снова вернулась к гневу.

— Да почти ничего, разве что пирожки не смогли бы затаить жестокую обиду и прийти по мою душу, захватив в лапы какой-нибудь особо острый нож Вогана… — Мэллин выглянул из веток выше, вгляделся в сторону кухни. — Ты видела у пирожков лапы? Вот и я не видел, хотя бы поэтому не смогли бы. А вот твой милый лесовик с начинкой из ревности и честолюбия может. По чести сказать, он мне не нравится!

— Ага! Ты говоришь про Фордгалла гадости, потому что просто боишься его! — кажется, принцесса была счастлива уязвить Мэллина в ответ.