Глупышка (ЛП) - Майлз Синди. Страница 73

Всю ночь мы по очереди дежурили у постели Джилли и каждый раз, когда была моя очередь, и я входила в комнату, Джилли казался все слабее, бледнее, и когда я сидела с ним в третий раз, я держала его за руку, и он ее едва заметно сжал ее – это было в последний раз.

Джилли умер в четыре сорок три утра. Я четко знала это, потому что у него в палате были большие часы, которые тикали слишком громко, я слышала, как секундная стрелка движется, как будто кто-то стоял и дубасил арбуз. Джилли несколько часов не открывал глаза, а я следила за веной у него на шее, там потихоньку замедлялся его пульс. И вот его грудь перестала подниматься и опускаться. Мама сидела на другой стороне кровати, и она тоже это заметила. Все мы заметили.

Я положила голову дедушке на грудь, обнял его и заплакала.

– Проклятье, Джилли, – сказал Джейс. Я даже не потрудилась повернуться к нему, я не хотела смотреть на него, вообще ни на кого. Каждый из нас знал, что чувствовал другой, и наше горе прямо можно было пощупать. Оно висело над нами как густой туман. Я хотела, чтобы оно пропало, чтобы оно исчезло, я хотела, чтобы Джилли вернулся, ведь он ушел слишком быстро, слишком рано, я была к этому не готова.

Нам позволили попрощаться и оплакать дедушку, а потом пришла медсестра и попросила нас выйти, тогда мы все пошли обратно в зал ожидания. Как только мы там появились, Бракс тут же вскочил с места. Он посмотрел на мою маму, затем на моих братьев и потом на меня, даже без слов он понял, что произошло, я увидела это по его глазам, эти странные голубые орбиты смягчились. Я пошла к нему, даже не задумываясь, подошла и позволила себя обнять.

– Мне очень жаль, Грейси, – сказал он возле моего виска. – Чертовски жаль.

У меня покатились слезы, меня трясло, тогда Бракс лишь сильнее обнял меня.

– Мне тоже жаль, – сказала я.

Мы стояли так некоторое время.

Затем мы вышли из больницы, сели по машинам и поехали вслед за моей семьей домой, на ранчо. Всю дорогу Бракс держал меня за руку и не говорил ни слова. Начинало рассветать, солнце подсвечивало деревья всю дорогу, пока мы ехали домой. Когда мы наконец добрались, Бракс припарковался, заглушил двигатель, и мы вышли из машины. Мама и братья нас уже ждали.

– Грейси, я сниму комнату в городе, – сказал мне Бракс. На улице было холодно, так что каждое его слово превращалось в белое облачко.

– Глупости, – сказала мама. – Ты останешься здесь, и я больше ничего не хочу слышать.

Бракс посмотрел на меня, я кивнула, ведь я могла точно сказать, он не знал, что ему делать, но спорить с мамой было бесполезно.

– Спасибо, мэм.

– Сэди, – мама слабо улыбнулась Браксу.

Бракс улыбнулся в ответ:

– Сэди.

Мама с братьями оставили нас у грузовика и медленно поплелись в дом. Бракс взял меня за руку:

– Ты не против? Богом клянусь, если ты против, я тут же уеду. Я не хочу, чтобы ты из-за меня чувствовала себя неловко, – у него покраснел нос от холода.

– Я знаю и...И я не против, – ответила я и сама удивилась тому, что мой голос прозвучал мягко и нежно. – Спасибо, спасибо за то, что ты здесь.

Он посмотрел на меня.

– Спасибо, что позволила мне быть здесь.

Несколько секунд мы молча смотрели друг на друга, а затем Бракс повернулся, достал наши сумки из багажника и спросил:

– Готова?

Внезапно до меня дошло, что все это было взаправду, что Джилли больше нет, у меня перехватило дыхание, паника поглотила меня, и я прислонилась к грузовику.

– Не совсем, – ответила я тихо.

Меня начало трясти, вначале тихонько, потом все сильнее и сильнее, на глаза навернулись слезы, они пролились из глаз на щеки и покатились вниз, ведь везде в доме был мой дед, все напоминало о нем. Как такое может быть, что его больше нет? О, Джилли…

Бракс бросил сумки на землю и притянул меня к себе. Я поддалась, возможно, слишком легко поддалась, но его тепло, его сильные руки, обнимающие меня, успокаивали. Мне было комфортно в его объятиях. Я плакала у него на плече, Бракс гладил меня по волосам и обнимал еще крепче, когда горе затопило меня.

Следующие два дня были размытыми. Двое пожилых мужчин – чуть моложе деда – пришли к нам на следующий день после смерти Джилли. Рэйнджеры на пенсии, они служили с дедушкой и сказали маме, что все расходы по похоронам они берут на себя. Я могла буквально увидеть, как волна облегчения окутала маму. Но в то же время, все равно много чего нужно было сделать, и за лошадьми нужно было ухаживать, поэтому мы разделили обязанности, чтобы все было сделано вовремя. Бракс был рядом, он чистил стойла, кормил лошадей, и казалось, его грубые бостонские манеры сделали гигантский шаг назад, поскольку он стопроцентно погрузился в жизнь ранчо, и это ему шло. Как только он заканчивал с одним делом, тут же просил новое. Несмотря на все заботы и дела, боль никуда не ушла, она тяжелым грузом лежала на моих плечах, да что уж там, на плечах всех нас. Присутствие Джилли ощущалось везде...И нигде. Было так странно, что его больше нет. Иногда я слишком резко поднимала голову, и мне казалось, что он здесь – сидит верхом на лошади, а ноги упираются в забор, шляпа как всегда болтается за спиной, и поток грязных ругательств вылетает из его рта.

Соседи нанесли еды больше, чем пятьдесят человек смогли бы съесть за месяц. Каждые несколько часов еще одна машина или грузовик медленно подъезжали к нашему дому и передавали нам запеканки, пироги или домашний хлеб.

– У вас что здесь, есть комитет по поставке еды или типа того? – спросил Бракс.

Я посмотрела на него:

– Комитет? По поставке еды? Нет, – ответила я и пожала плечами. – Мы делаем так всегда.. Будь то смерть, рождение, свадьба или развод. – Я улыбнулась. – Это...Это Техас.

Я не могла спать, поэтому сидела в гостиной, возле камина и смотрела “Уокер, техасский рейнджер”, потому что мы с Джилли раньше всегда смотрели его вместе. Бракс сидел и смотрел со мной, пока я не заснула от усталости. Сквозь сон я почувствовала, как он взял меня на руки и понес в мою комнату, как положил меня на кровать и накрыл одеялом. Я проснулась с четким ощущением того, что все это мне приснилось, что все это был лишь дурной сон, и Джилли сейчас как обычно делает омлет на кухне. Но это бы не сон, и он не готовил омлет, рано или поздно я смогу это контролировать, смогу принять.

Похороны дедушки очень отличались от тех, которые я когда-либо посещала. Это были похороны рэйнджера. Маме преподнесли флаг Техаса и серебряную звезду, которую носят рэйнджеры. На похоронах было не менее тридцати рэйнджеров – как действующих, так и отставных, каждый стоял с винтовкой, и в конце все они выстрелили в честь деда. Будь здесь Джилли, он бы наверняка заорал от восторга. Я не могла остановить поток слез, но Бракс был рядом, он крепко держал меня за руку и сжимал ее при малейшем моем движении. Кайл одолжил ему свою одежду, чтобы Бракс мог пойти на похороны, он был одет в черные брюки, черные ботинки и голубую рубашку, которая так оттеняла его глаза, что они словно светились. Служба была короткой, но мне показалось, что она длится бесконечно и никогда не закончится. Я посмотрела на гроб Джилли, обернутый флагом, и все равно не могла поверить, что его больше нет. Я хотела, чтобы этот день поскорее закончился. В конце концов так и вышло.

День благодарения стал мрачным событием в жизни нашей семьи. Но лишь из-за того, что Джилли никогда бы не позволили в День благодарения сидеть за его столом с кислыми минами, мы отмечали так же, как делали это всегда. Вот только мы не поджарили индейку и не приготовили вкусности. Наши друзья и соседи позаботились об этом. Вскоре нам даже пришлось заморозить часть еды. Джейс благословил нашу пищу и посвятил этот день памяти Джилли. Этот День благодарения я никогда не забуду, хотя я бы все отдала, чтобы забыть. Но рядом со мной был Бракс, он не оставлял меня одну ни на секунду, и от этого мне было уютно.

– Пойдем прогуляемся, – сказала я. – Мне нужно размять ноги.