Арифмоман. Дилогия (СИ) - Рудазов Александр. Страница 31

— И сколько просишь? — перебил Эйхгорн.

— Всего сердик за ложку, мэтр! Только для вас!

— Сердик за ложку?.. — посмотрел снулым взглядом Эйхгорн. — Но это же просто кофе.

— А, так вы знаете… — разочарованно скривился торговец.

Эйхгорн хмыкнул. Похоже, кофе в этих краях — экзотическая редкость.

— Но он у меня действительно хороший, — заверил торговец. — Просто залейте горячей, но не кипящей водой…

— Он у тебя растворимый, что ли? — снова перебил Эйхгорн.

— Э-э?.. Что, мэтр?..

Эйхгорн присмотрелся — нет, просто молотый. И вряд ли у кого-то в этом королевстве есть турка, кофеварка или френч-пресс. Значит, продавец либо сам не разбирается в своем товаре, либо откровенно обманывает покупателей.

Впрочем, Эйхгорн может приготовить кофе в химической лаборатории.

— По нормальной цене отдашь? — спросил он. — Если отдашь, возьму оптом.

— Только для вас, мэтр, — неохотно согласился торговец. — Шесть медяков за ложку. Дешевле не могу — себе в убыток выйдет.

— Другой разговор. Кулек у тебя есть какой-нибудь или ты в горсть сыплешь?

Продавец с обиженным лицом достал полотняный кисет… подумал, и достал другой, побольше. Под пристальным взглядом Эйхгорна он насыпал в него тридцать ложек кофе, получил свои пятнадцать ту и кисло попросил заходить еще.

Кофе Эйхгорна порадовал, но не очень сильно. Он никогда не был особым его фанатом. Гораздо сильнее его обрадовали бы сигареты — в последние дни он дымил как паровоз и вчера выкинул крайний хабарик.

Увы, сигарет на лотках не нашлось. Торговец кофе знал, что это такое, но огорчил — в Парибуле подобного не водится. Просто нет спроса. Кое-кто из дворян любит жевать табак, но курение здесь не в моде.

Еще из достопримечательностей на площади был собор. Похожий на католический, но все же не совсем такой. Внутрь Эйхгорн заходить не собирался, но снаружи здание обозрел. Все-таки одного у храмов не отнять — в архитектурном плане они почти всегда превосходны.

У входа разгуливал монашек в черно-белой сутане. Каждому прохожему он совал под нос небольшой сундучок с прорезью и нараспев гундосил:

Эйхгорн только крякнул. Выходит, здешние церковники тоже наловчились отпускать грехи за деньги. Ничего удивительного — от этой шатии-братии иного ожидать не приходится.

Странно, что они еще билетами в рай не торгуют.

Вместо собора Эйхгорн направился прямиком в ближайший трактир — «У порядочной девицы». Уже много дней у него во рту не было ни капли пива, и он твердо намеревался это исправить.

Хотя название ему не очень понравилось.

Трактир оказался вполне типичным. Нечто вроде ирландского паба — полутемный, с деревянной мебелью, грязными окнами, длинной стойкой, сидящими за ней забулдыгами, играющим на мандолине бледным парнем и протирающим кружку трактирщиком.

При виде трактирщика Эйхгорн дважды моргнул. Очень уж нетипичной внешностью обладал этот тип.

Совершенно… нечеловеческой.

В нем было по крайней мере два с половиной метра. Лицо широченное, черты очень резкие, нос огромный, а ручищи — как у профессионального борца. К тому же кожа его имела оливковый оттенок, а уши — остроконечные, сантиметров по сорок в длину.

Когда открылась дверь, все повернулись к Эйхгорну и уставились на него. Правда, длилось это всего пару секунд, а потом носы уткнулись обратно в кружки.

— Приятного аппертита, чимча, — чуть рыкая, произнес трактирщик. — Что пордать?

Эйхгорн пожал плечами и подошел к стойке. Он уже понемногу начал привыкать ко всяким аномалиям.

— Пива, — коротко произнес он.

— Местного ирли новоакрилльского?

— Того, что получше.

— Знарчит, новоакрилльского.

Трактирщик принялся возиться с огромной дубовой бочкой. Кисти рук у него оказались необычайно крупными, шишковатыми. Задумчиво глядя на них, Эйхгорн все же решился спросить:

— Любезный, а ты какого роду-племени будешь?

— Гларзами хвораешь, чимча? — хмуро ответил трактирщик. — Тролль я.

— Тролль?.. — ответил снулым взглядом Эйхгорн. — Я думал, что тролли — выдумка.

— Перестанешь так думать, если тролль сломает тебе челюсть. К пиву пордать что-нибудь?

Эйхгорн окинул этого урода задумчивым взглядом. Ему вспомнился один старый приятель, помешанный на криптозоологии. Он в свое время с пеной на губах доказывал, что тролли — это неандертальцы. Мол, если взять карту мест, где были найдены останки неандертальцев, и наложить ее на карту мест, где рассказывали легенды о троллях — совпадут идеально. Эйхгорн даже хотел проверить, но как-то все руки не доходили.

Этот на неандертальца совсем не похож.

Но кем бы он там ни был, пиво у него оказалось хорошее. И совсем недорогое — один ту за кружку, два — за ковш. Взяв для начала кружку и опорожнив ее, Эйхгорн прикинул, что здесь где-то пол-литра.

На закуску он предпочел бы сухариков, но их в меню не было. Так что Эйхгорн просто попросил подать самое лучшее — и минут через десять трактирщик сунул ему миску с дымящимися, прожаренными до хруста птичьими ножками.

Что это за птица, Эйхгорн не понял. Точно не кура, не гусь, не утка и не индейка. Нечто другое, куда более крупное… или куда более мелкое. В миске лежало две ножки, но одна — огромная, размером почти со свиную, а вторая, напротив, мелкая, едва-едва с голубиную.

— Ну и что это за асимметрия? — недовольно поинтересовался Эйхгорн. — От одной-то птицы нельзя было отрезать?

— Это и есть от одной, — лениво ответил трактирщик.

— Что?..

— Никогда брабулякра не пробовар, чимча? У него вот таркие норги, ага.

Эйхгорн ответил снулым взглядом. Он не собирался принимать на веру заведомо идиотское утверждение.

С другой стороны, невидимую собаку он трогал своими руками. А прямо сейчас напротив него протирает пивную кружку существо, называющее себя троллем. И кем бы он там ни был на самом деле, человеком он точно быть не может. Следовательно, на Парифате больше одного разумного вида.

Возможно, их даже три. Еонек упоминал неких фелинов. Конечно, не следует принимать слишком серьезно болтовню мальчишки… но даже если он соврал, если разумных видов только два, это все равно весьма и весьма необычно.

Логика подсказывает, что такое крайне маловероятно. Во-первых, шанс того, что два вида одновременно эволюционируют до разумного состояния, предельно низок. Во-вторых, даже если такое все-таки произойдет (например, это будут родственные виды), один из них почти наверняка вытеснит другой еще на ранней стадии развития. Как, собственно, и произошло на Земле с кроманьонцами и неандертальцами.

Впрочем, информации пока еще недостаточно, надо собрать больше. Возможно, эти «тролли» — это все-таки люди, только другая, очень резко иной внешности раса. В конце концов, породы собак различаются настолько, что их тоже легко принять за разные виды — кто может поручиться, что подобное невозможно в отношении людей?

Направленную селекцию ведь никто не проводил.

Выпив две кружки пива и заев их ножками брамбулякра… чем бы ни был этот зверь, Эйхгорн почувствовал, что жизнь налаживается. Но идиллию тут же испортил сосед слева — нервного вида парень с бледным лицом. Дыша винным духом, он наклонился к Эйхгорну и жалобно сказал:

— Мэтр, а мэтр, можно вас потревожить?

Эйхгорн ответил снулым взглядом. Он не любил, когда незнакомцы вот так без причины с ним заговаривали. Почти всегда это означало какую-нибудь просьбу. Хорошо, если просто спрашивали дорогу или еще какую-нибудь полезную информацию — Эйхгорн никогда не отказывался просвещать других.

Хуже — когда просили закурить или денег. В таких случаях Эйхгорн всегда отказывал, поскольку не видел причины что-либо давать человеку, которого видит первый и последний раз в жизни.