Арифмоман. Дилогия (СИ) - Рудазов Александр. Страница 49

И всего сорок тысяч жителей.

Кучер спал под бричкой, стражник — рядом с ней, а Еонек свернулся калачиком внутри. Эйхгорн единственный ночевал в палатке… впрочем, это был скорее просто навес из ткани. Такая простыня, натянутая меж двумя шестами. В Парибуле такие используют охотники и королевские егеря.

Эйхгорн мог просто растолкать остальных и приказать ехать дальше. Но он провел в роли придворного волшебника не слишком долго и еще не успел заразиться феодальными замашками. Так что он терпеливо дожидался, пока слуги проснутся сами.

А дожидаясь этого, Эйхгорн гулял по округе. Его внимание привлекла необычная растительность — белые цветы с очень узенькими листочками. Он уже видел подобные по всему Парибулу, но здесь они вымахали особенно крупными. И росли в таких количествах, что лощина казалась снежным полем.

Известно, что если в каком-то месте растительность не такая, как в окрестностях, это означает отличия в почве. Иной ее состав или иное количество воды. Но если почва такая же, и воды столько же — причина может таиться под землей. То есть это может быть месторождение полезных ископаемых.

Эйхгорна это заинтересовало. Ведь раньше тут были серебряные рудники. Возможно, не все они истощились? Или, может быть, какая-то жила осталась ненайденной?

Если так, Эйхгорн совершил важное открытие.

Конечно, у него не было бурового оборудования. Нормальную геологоразведку он провести не мог. Но зато у него была лопата — ею он и принялся орудовать.

Без особой надежды на что-либо, разумеется. Руды редко залегают у самой поверхности. А когда все-таки залегают — их обычно обнаруживают гораздо раньше. Как то альбруинское серебро, которое нашла чья-то там лошадь.

Хотя это наверняка просто байка.

И однако Эйхгорну повезло. Он углубился едва на полметра, когда лопата звякнула о твердое. Эйхгорн окопал вокруг, поддел снизу, и вытащил большой ком земли… в котором что-то блеснуло.

Неужели правда серебро?!

Увы. Под слоем грязи действительно оказался металлический самородок, но не серебряный. Хотя по цвету и похож, весит гораздо меньше.

Алюминий. Несомненно, алюминий.

Такая находка удивила Эйхгорна гораздо сильнее, чем могло бы серебро. Ведь алюминий очень активен химически и в самородном состоянии встречается только в специфических условиях, в микроскопических количествах. На Земле отыскать его можно разве что в жерлах вулканов, и то собирать придется пинцетом.

Но в этом мире дело явно обстоит иначе. То ли свойства здешнего алюминия чем-то отличаются от земного, то ли… других объяснений у Эйхгорна пока не нашлось.

Однако если здесь есть самородный алюминий… это открывает некоторые интересные перспективы. Очень уж полезный металл — легкий и плавкий, стойкий к коррозии, а главное — способный стать дюралюминием. Если находка Эйхгорна — не случайная аномалия, если алюминий на Парифате действительно можно добывать без применения высоких технологий, просто киркой и лопатой… возможно, Эйхгорн сможет создать себе транспортное средство.

Его уже посещали мысли на этот счет, но теперь они стали оформляться в воображаемый чертеж.

Еще несколько минут Эйхгорн копал в том же месте, понемногу сдвигаясь к западу. Нашел несколько серебристых блямбочек — крохотных, едва с ноготь. Попался ему и крупный каменный желвак, в котором виднелись алюминиевые вкрапления.

Действительно, богатое месторождение. Жила выходит к самой поверхности.

Интересно, сколько в этом мире стоит алюминий? Эйхгорн пока что не видел изделий из него — хотя при такой доступности они просто обязаны быть. Алюминий не может не найти применения, при его-то малом весе и легкости обработки.

Эйхгорн уже стал размышлять, где и как его лучше использовать… но тут его кое-что отвлекло. Краем глаза он заметил движение — и не где-нибудь, а у себя же на запястье.

Вормолеграф. Обнаружитель червоточин впервые с момента перемещения дал о себе знать. Стрелка ходила из стороны в сторону, точно метроном.

Эйхгорн тут же позабыл про все полезные ископаемые. Точно почуявший добычу пес, он отбросил лопату и зашагал, жадно следя за вормолеграфом.

Направление выяснилось быстро. Запад. Чем дальше Эйхгорн уходил на запад, тем активнее дергалась стрелка. Постепенно он все ускорялся, прыгал как конь через кочки и ямки. Толком не заметив, перемахнул странный поребрик из белого кирпича.

И вот оно. Впереди, в небольшой прогалине Эйхгорн увидел… собственно, ничего он не увидел. На сей раз не было никакого кольца дыма, никакого облачного тора, вообще ничего зримого. Просто некий отблеск, едва заметное сверкание в воздухе. Словно стоящее боком тончайшее стекло.

А возле этого «стекла»… яма. Небольшая, неглубокая, ничем не примечательная. Только вот возле ямы на траве валялись листья. Несколько свежих и засохших листьев, которым неоткуда было взяться, кроме как упасть с дерева.

Но до ближайшего дерева не меньше двадцати метров. В то же время яма выглядит точно так, как если б кто-то из нее дерево вырвал. Осыпавшаяся почва, большие комья земли… словно ураган неистовой мощи выдернул ствол и унес в неизвестном направлении.

Эйхгорн уселся на краю ямы и посмотрел на вормолеграф. Стрелка замедляла ход. Некоторое время еще были остаточные колебания, а потом затухли и они.

Сверкание в воздухе тоже исчезло.

— День Ледяного Медведя тысяча пятьсот четырнадцатого года, — произнес Эйхгорн в диктофон. — Местное время — второй рассветный час. Нахожусь в королевстве Парибул, ближайший крупный населенный пункт — Альбруин. Веду наблюдение с поверхности земли. Облачно, температура воздуха — плюс двадцать пять по Цельсию, ветер отсутствует. Только что наблюдал… частично наблюдал необычное явление. По всей видимости, здесь открылась еще одна кротовина.

Эйхгорн крепко задумался. На протяжении сорока двух прожитых им на Земле лет он ни разу не сталкивался с пространственными дырами. Во всяком случае, после изобретения вормолеграфа — до этого он мог что-то и не заметить.

Вот данную кротовину он точно бы не заметил — ну сверкнуло что-то в воздухе, ну яма в земле. Подумаешь. Дерево мог вырвать и унести великан.

Эта мысль вызвала у Эйхгорна смешок. Еще недавно он бы даже не подумал всерьез рассматривать такое объяснение. Но несколько дней назад он действительно видел великана. Не просто очень высокого человека, а настоящего великана, почти девяти метров ростом.

И не только видел, но даже и отобедал с ним.

Поскольку к тому времени Эйхгорн уже встречал тролля, фелинов, а также симов и гарпий, великан не вызвал у него особенного удивления. Он вполне убедился, что на Парифате разумных видов больше одного — причем намного больше.

Вполне возможно, что виной тому именно пространственные дыры. Попал же сюда сам Эйхгорн. А вот, не прошло и двух месяцев, как он засек еще одну кротовину — правда, «обратной тяги». Вероятно, в этом мире они встречаются гораздо чаще, чем на Земле.

Именно это может быть причиной того, что здесь так много животных и растений, идентичных земным. Да, автохтонные флора и фауна тоже присутствуют, но земных видов как минимум не меньше. Как еще можно это объяснить, если не взаимопроникновением через червоточины?

Конечно, существует возможность того, что эволюция в разных мирах движется практически параллельно — но это крайне сомнительно. Нет, скорее всего, Эйхгорн — не первый и далеко не единственный пришелец из иного измерения. По всей видимости, подобные кротовины — явление здесь хотя и редкое, но не уникальное.

И, видимо, случалось так, что между мирами перемещались не отдельные люди или деревья, а целые экосистемы.

Интересно, может ли это означать, что и парифатская микрофлора во многом совпадает с земной? Если да, это очень хорошо. Сильно снижаются шансы подцепить заразу, к которой у Эйхгорна нет иммунитета.

Эйхгорн спустился в яму и принялся собирать образцы грунта. Вряд ли он что-то обнаружит в своей домашней лаборатории, но попытка не пытка.