В тени пророчества. Дилогия (СИ) - Кусков Сергей Анатольевич. Страница 16
— У начальства я была. Вокруг тебя происходят странные вещи. И они нам не нравятся. Будь осторожен.
— Элл! — оба на! поймал себя на мысли, что Консуэла — это тоже Элла. Как я теперь в этих Эллах разбираться буду?
Пусть одна будет Элла, другая Элли. Тем более, сама просила ее Элли называть.
— Элл, ну ты же мой ангел-хранитель, вот и храни меня!
— Я не могу оказывать физическое воздействие. Я могу только подсказывать. Что сейчас и делаю.
Сказала и исчезла. Ну, вот так с этими духами! Речь толкнули и испарились. Ни тебе возражений, ни тебе встречных вопросов и дискуссий. Круто! Хотел бы я быть духом!
— Будешь, — смех. — Когда умрешь!
Эльвира. Балуется. Как она сказала? Подключаться к мыслям и чувствам? Так что, их голоса у меня в голове теперь крутиться будут? Как у сумасшедшего? Пока в дурку не загремлю?
«Потерпи, мальчик. Надо просто привыкнуть. А мысли мы можем слышать лишь те, что ты сам нам адресовываешь. Или не против, чтоб мы их слышали.»
«Слышь, пернатая, ты чё все веселье портишь?!»
«Я тебе покажу веселье! Бес нечистый! Будешь мне человека совращать! — зазвучало опять, прямо в голове, без всяких внешних источников звука.»
«Работа такая! А ты зануда и набитая дура!»
«Твои слова для меня пустой звон, лукавая!..»
«Да, все вы ангелы ханжи и зануды! Только на словах праведничаете, на деле вам до праведности, как мне до Конторы!»
«Если хочешь знать, все мы чтим заповеди и не грешим… В отличие от вас.»
«Лицемеры!..»
Определенно, если они будут продолжать в том же духе, я сойду с ума через пятнадцать минут.
«Тихо, обе! Заткнулись! Это моя голова! Она мне чтоб думать, а не ваши разборки слушать!»
Подействовало. Наступила пауза. Видимо, мои спутницы сами не ожидали от меня такой прыти. Конечно, они ж тоже не привыкли, что я могу их слышать.
«Извини, Миша. Мы больше не будем» — извиняющийся голос ангела.
«Ладно, чувак, не парься! Заметано!» — не сказал бы, что извиняющийся, но, тем не менее, в тему голосок беса.
«Отлично. А теперь сидите тихо, молчите, без особой нужды рот не открывайте.»
Грубо я с ними! Но что делать, не привык к вторжению в свое личное пространство. Даже если вторгаются ангелы или демоны.
Вика ждала в коридоре
— Все, пошли, я готов.
* * *
Сентябрь 2004 года, республика Горный Алтай, Россия
Она кралась по лесу. Тихо, аккуратно, стараясь не наступать на ветки. Перед глазами маячили два огненных волчьих глаза. Она не видела их, не слышала хруста веток под волчьими лапами, но ЗНАЛА, что он там. Не где-то там, а именно ТАМ! Он оставил за собой в воздухе кровавый след, кровавую ауру, и теперь, по этому следу, она выследит его, где бы тот не спрятался. Даже на Северном полюсе.
Волк чувствовал, что его обложили, что преследуют, но сделать уже ничего не мог. Выход из ущелья один, и ребята надежно его перекрыли. Да, он может бегать неделями, благо его скорость намного выше человеческой, но уйти уже не сможет. Только назад, в горы, к своему логову. Но туда ни один зверь, даже такой, как этот, не поведет погоню.
Впереди, метрах в двухстах, замаячил огонек сигареты. Настя медленно вытащила из сапога свой заговоренный армейский нож и пошла навстречу огоньку. Да, это был он. Уже перекинулся и ждал. Сидел на краю небольшой поляны и курил. Она встала во весь рост и пошла открыто, не скрываясь. Сжимая в левой руке нож, правой нащупала за спиной рукоятку меча.
Крепкий, ручной работы, многократно заговоренный… Такие мечи делали только лучшие кузнецы ордена! Он был похож на короткую, обоюдоострую шпагу без гарды. В отличие от предков, современные технологи разработали универсальное оружие, каким можно махать и в тесных тоннелях подземелий и канализаций, и на открытом пространстве, как сейчас. Универсальная штука, как раз для охотников разного профиля, как она. Да, возможно он неказист, но времена меняются, необходимо менять и стереотипы. Ведь столько раз спасал ее шкуру, это главное, а не внешность.
Оборотень сидел под деревом, в лунной тени. И кто это придумал, что оборотни перевоплощаются только при полной луне? Да они в любое время перевоплощаются, было бы желание!
Подумать только, если бы несколько лет назад ей сказали, что она будет охотится на оборотней, вурдалаков, леших, нейтрализовывать ведьм и снимать проклятья, она бы только смеялась искренним наивным смехом. А сейчас стоит одна, в лесу, у черта на куличках, в руках у нее заговоренные клинки, тело обвешано амулетами и оберегами, да такими, что простые животные, твари Господни, за версту обходят, а перед ней сидит одно из самых опасных существ во вселенной — перекинувшийся оборотень — и курит «Беломор»…
Где достать только успел? Ребята ж его вторую неделю ведут!
На вид оборотень был похож на мужчину лет сорока — сорока пяти. Среднего роста, не плотного, но жилистого телосложения. Такой среднестатистический деревенский мужичок. Одет в грязные лохмотья, на плечах подобие рваной джинсовки. Э, брат, да ты все это время еще и шмотки с собой в зубах таскал! Меч в Настиной руке блеснул в лунном свете. Мужчина поднял взгляд:
— Здравствуй, человеческая самка!
Настя молчала. Этот зверь производил впечатление умного матерого хищника. Такие обычно не лезут к людям. Они осторожны, трижды взвесят последствия своих поступков. Это молодежь, жаждущая подвигов и человеческого мяса, спускается с гор. Но, однако, этот экземплярчик был опасней и пяти молодых оборотней. Поэтому она просто стояла и слушала волка в человеческом обличье. Тело само, без напоминаний перетекло в боевую стойку, клинки пошли на исходную.
— Когда я последний раз спускался, среди охотников не было самок. Только сильные самцы. Вы, человеческие самки добрее мужчин. — Он глубоко затянулся и выпустил струю сизого в лунном свете дыма — Поэтому я остановился поговорить с тобой.
Пауза. Оборотень крепко затянулся.
— Хороший табачок! Но раньше лучше делали. — Снова молчание. Волк собирался с мыслями. Было видно, что он давно, очень давно не общался человеческой речью.
— Отпустите меня! Я больше никогда не приду в ваши земли!
— Зачем ты пришел сюда? — раздался в ночи ее голос. Оборотень вздохнул.
— Тоска! Я пятьдесят зим не видел никого из нашего племени. Нас мало, очень мало. Большинство уже одичали. Они скорее волки, чем люди. — Волк вздохнул еще раз. Тяжелые волны гнетущего одиночества шли от него во все стороны. — А я человек! Я человек, слышишь! Хоть и проклятый! — он достал из пачки следующую сигарету. Очевидно, последнюю, потому, что мятая картонка полетела в сторону.
— Когда я был молод, я был на службе у царя батюшки. — Он опять глубоко затянулся. — Тогда и научился курить! У меня была женщина вашего племени. Мы сбежали с ней от ее барина, ушли за Урал. У нас было пятеро детей, — он опять помолчал.
— Твоя церковь убила их всех! Всех! По одному! Выследила и убила! Теперь пришла моя очередь, и я хочу спросить: за что?
Оборотень очередной раз нервно затянулся. Это ж сколько ему лет? Судя по акценту, не меньше ста пятидесяти. Но может быть и больше. Матерый!
— Почему вы не оставите нас в покое? Почему всю жизнь мы должны убегать? Прятаться? Что мы вам сделали?
— Ты убил девочку. Разорвал на части. А она, всего лишь собирала грибы.
— Вы сами часто убиваете людей своего племени! И детей в том числе! И жжете их, и насилуете. Я был на войне, я знаю. И я видел, что делают баре с людьми! И царские солдаты! И разбойный люд! Я много видел! Много пожил! Но почему вы преследуете именно нас? Потому, что мы не похожи на вас? А ваши войны? Ни один волк не убьет другого, как это делаете вы! Наши проигравшие войну просто уходят!