В тени пророчества. Дилогия (СИ) - Кусков Сергей Анатольевич. Страница 47

«Спасибо, Консуэл.»

— Макс, там все чисто. Можно позвонить, но мне кажется, ничего это не даст. — Сказал я другу, когда открыл глаза.

Тот смотрел на меня с хитрым интересом, всё ещё не до конца веря, что я видящий.

— Со своими общался, призраками…

— Угу. — Кивнул я. — Не веришь?

Макс молча встал, взял с компьютерного стола телефон и набрал номер…

…Через пять минут присел назад, кидая трубу на стул, рядом с тарелкой из-под фисташек, которые мы еще час назад приговорили.

— Голяк. Все нормально. Кстати, тебе привет. Твою мать она хорошо помнит. И ничего особого там не было. Все чисто…

Я посмотрел на часы. Уже десять. Надо идти, обещал бабуле прийти пораньше, волнуется. В кои то веки устрою ей праздник!

— Ну, я пошел…

— Погоди! — Макс встал, открыл ящик стола, покопался в нем и выудил на свет «железо» — небольшой свинцовый кастет. Очень удобный, мне как раз в руку, уже пробовал.

— Я тут подумал, в городе вокруг тебя всякие личности вертятся. Возьми, какая-никакая, а защита. Понимаю, против той девочки хрен поможет, но мы не знаем, с кем дело имеем. Вдруг, обычные братки? Против них, скорее всего, тоже не поможет, но все ж лучше, чем ничего. Нож не даю, все равно ты им не воспользуешься.

— Не, нож не надо. — Согласился я. — Я им не буду пользоваться, даже если жизнь на кону будет.

— Правильно! — улыбнулся друг. — К тому же, не умеешь. А нож, реально, может помочь в беде только тому, кто с ним дружит. Пушку тоже не предлагаю, по той же причине.

— А есть? — поднял я удивленные глаза.

— А ты меня за кого, за фраера держишь? — строго посмотрел Макс.

Я помотал головой, задумавшись о своем. Потом озвучил.

— Да, дружище! Разница у нас два часа, а какие мы разные выросли! Ты вон какой. Хозяин себе. Бизнес. Друзья во всем городе. Пушка. И я. Студент. Комнатный цветок, пороху в жизни не нюхавший. Живу, как сыр в масле катаюсь…

Он улыбнулся и похлопал меня по плечу.

— Все нормально, братишка! Главное, не какие мы разные, а что в нас общего.

— И что же?

Он пожал плечами

— То, что не опускаемся. Живем честно. По совести…

* * *

Ноябрь 2005 года, Москва, Россия

…Блондинчик резко подался вперед, лицо его побелело. Глаза закатились. С уголков рта побежала кровавая пена. Ментальные тиски, сжимавшие Настю и не дававшие проявить способности, рассыпались, словно их и не было. И только после этого все увидели в блеске луны окровавленный клинок, вышедший из его груди. Узкий и длинный, чем-то похожий на самурайский…

— Черт! — сориентировался первым Смирнов и полез в машину. — Трогай, быстро!

Его личные секьюрити еле успели прыгнуть следом, как машина, резко набирая ход, двинулась, задом выезжая из подворотни.

Из-за спины блондинчика показалось Машкино лицо

— «СпаС» своих не бросает! А ну, назад, твари!

Второй сориентировалась Настя.

«Я же оставила ей след, еще у эскалатора! О Господи!»

— Бееегииии! — крикнула она, вскакивая, вскидывая «Макарова» и целясь в ближайшего к Маше боевика. Другая рука уже сжимала армейский нож.

Она не успевала, хронически не успевала. Эти боевики были не просто бандитами. Они были темными магами, колдунами. Отчасти, фанатиками. Уже осознавая, что встряли, что без прикрытия блондина с молодой охотницей не справятся, даже видя бегство вожака, не сдрейфили, не побежали. Одновременно три руки исчезло под куртками, где прятались метательные ножи. Три тела бросилось в стороны, пытаясь избежать Настиного огня. Четвертый, Стас, с амулетом и мечом в руках кинулся ей на перерез, пытаясь выиграть время для остальных.

Секунды растянулись в года. Жизнь предстала замедленной съемкой. Атакованный всей Настиной злобой, болью и страхом почти сразу сгорел амулет. Её рука с «Макаровым» уже находилась на позиции огня. Раздались два медленных и глухих на данной скорости восприятия выстрела. Пули еще не долетели, а она уже знала, что не попала. Тем временем нож прочертил полосу глубиной в пол-лезвия на горле Стаса, пока тело изгибалось, уходя от удара его меча. Попутно мысленно отклонила на пару сантиметров летящий в нее метательный нож, не отвлекаясь, на автопилоте.

Кувыркнувшись и приземлившись на асфальт, краем глаза засекла движение сбоку. Двое метнулись к ней, третий к Машке. Ровно долю секунды спустя ее нож летел в третьего, брошенный «Макаров» падал на землю, а меч скользил рукояткой по руке.

Второй, «берсерк», пытался достать ее мечом с наскока. Это был мастер боя, она потеряла на него целых две секунды, упуская из виду первого и третьего. Оставалось только молиться, чтобы с Машкой было все в порядке. Помочь ей сейчас Настя не могла. Кожей, шестым чувством почувствовала опускающийся на шею сзади меч первого и чудом успела пригнуться. Правая рука тем временем закончила свое замысловатое движение, вонзая меч в податливое тело второго. Охотница сделала кувырок вбок, уходя из-под возможного удара первого. Капли крови, фонтаном брызнувшей из проткнутого брюха противника медленно и натянуто приземлялись на лицо и куртку.

Продолжения атаки первого не последовало. Нанеся всего один удар и промахнувшись, тот бросился к машине. Выйдя из кувырка, Настя кинулась следом.

Бандюк успел заскочить внутрь и дать газу. Но впереди его ждала только стена. Оставшийся не перегороженным бронированными «Меринами» выезд со двора был за Настиной спиной. Машина резко, на ходу, развернулась на сто восемьдесят градусов, скрипя колесами и тормозами, демонстрируя опыт ведущего ее человека. Да, Смирнов у себя абы кого не держит! Только профессионалы! Между делом, Настя ощутила, что движения во дворе больше нет. Значит, нож достал первого, кинувшегося к её спасительнице. Господи! Хоть бы эта молодая дуреха успела убежать! Не подставила себя под удар! Сделай так, Господи, ты же всемогущий!

Водитель «Мерседеса» резко дал по газам, и машина попёрла прямо на охотницу.

Настя вогнала себя в еще более глубокий транс, крепче сжала рукоять меча и прыгнула. Ее, ставшее грузным и совсем бесчувственным, тело, приземлившись на капот, сделало кувырок по крыше и упало на асфальт позади автомобиля.

Водитель «Мерседеса» пропустил тот миг, когда зачарованный меч играючи проткнул лобовое стекло броневика и в полете пронзил его грудь…

Поднимаясь с асфальта, выходя из боевого транса и проверяя, есть ли переломы на ее горящем от боли ушибленном теле, Настя услышала за спиной звук врезающейся в стену бронированной иномарки.

«Машка!»

Четверо боевиков и блондинчик были мертвы. Собрав все оставшиеся в своем разбитом теле силы, она бросилась к своей юной стажерке. Опекаемой…

…Маша была еще в сознании. Она лежала сразу за телом блондина на спине. Из горла ее торчал метательный нож с выгравированной двухголовой змеей…

Настя опустилась перед ней на колени, понимая, что уже всё! ВСЁ! Уже ничего нельзя сделать.

НИЧЕГО! НЕЛЬЗЯ! СДЕЛАТЬ!!!..

У всего в жизни есть предел. Даже у волшебства.

Маша сжала ее руку и виновато посмотрела в глаза. Потом пошевелила губами, как бы пытаясь что-то сказать, но нож в горле не давал этого сделать.

«Прости…» — коснулось её сознания.

«Это ты прости!» — ответила ей старшая подруга, вытирая набегающие на глаза слезы отчаяния.

Маша посмотрела вверх, в звездное ночное небо, и лицо ее стало разглаживаться. Сперва медленно исчезла маска страдания. Потом она улыбнулась. И лежала так, бесконечные мгновения остатка своей короткой жизни, смотря в небо, ожидая от него чего-то чистого, светлого и большого. Потом тихонько прикрыла глаза и отпустила Настину руку.

Вот так и ушла. Без боли. С улыбкой. Маленькая девочка, которая хотела верить в сказки. Ушла, чтобы она, грешница, продолжала жить. Отдала свою жизнь за жизнь подруги, которую знала всего-то несколько недель. За жизнь боевого товарища. «СпаС» своих не бросает!»…