Твое имя после дождя (ЛП) - Альварес Виктория. Страница 74

Они почти бежали к залу заседаний, несмотря на то, что ноги Рианнон, казалось, превратились в желе. Войдя в зал, они увидели заполнивших его сотни человек, и их охватило дурное предчувствие. Александр, Лайнел и Август провели совершенно отрешенных Рианнон и Оливера на зарезервированные для них места, в ожидании, когда их вызовут для дачи показаний. Впервые они видели столько адвокатов сразу: почти все студенты юридического факультета выстроились в очередь, чтобы не пропустить такое знаменательное событие, и восторженно глядели на более старших магистратов, облаченных в роскошные напудренные парики из конского волоса.

Придя в себя после первых оглушающих минут, они разглядели мистера Морана, стоявшего у расположенной на возвышении около кресел для членов суда и окруженной решеткой платформы, на которую поместят Эйлиш. В паре метров от него стоял Уильям Тирелл, вовлеченный в разговор с четырьмя другими адвокатами. Смуглый маленький человечек с саркастически изогнутым ртом, собиравшийся защищать интересы семьи Арчера, не внушил доверия англичанам.

— А вот и мисс Стирлинг, — вдруг тихо сказал Лайнел. И действительно, девушка вошла в зал под руку с мистером Деланси. Они явно вместе пришли из отеля. Ирландец не заметил их присутствия, а вот мисс Стирлинг помахала им рукой и, прежде чем Деланси увел ее к их местам, беззвучно проговорила, глядя на Рианнон: «все будет хорошо».

— Я убежден, что ее показания очень помогут, — заверил Александр, пытаясь успокоить Рианнон. — Мисс Стирлинг — умная женщина, она знает как себя вести в подобной обстановке. Более того, пару дней назад она заверила Лайнела, что также как и мы верит в невиновность Эйлиш.

Чтобы дать ей почувствовать свою поддержку, Александр положил руку на локоть Рианнон, а она накрыла его руку своей ладонью и оставалась так все время, пока зал заседаний наполнялся людьми. Жар, выделяемый телами всех набившихся в помещение людей, становился просто невыносимым. Наконец, шепот смолк, когда один голос провозгласил с трибуны для членов суда: «Всем встать!»

Появился хмурый судья Джереми Дрисколл, прошел к своему месту прямо под огромным портретом королевы Виктории, составлявшим пару с портретом Эдуарда VII, висящим на противоположной стене. Он обвел взглядом зал, где яблоку негде было упасть, и кивнул головой, поправляя украшавшие трибуну маленькие весы и молоток.

— Приведите обвиняемую Эйлиш Ни Лэри, — объявил все тот же голос.

Появление девушки вызвало новую волну гула голосов в зале. Она была одета в ту же тюремную одежду, но наручников не было. Двое полицейских сопроводили ее до подготовленного помоста и встали за ее спиной. Для обвиняемых не было предусмотрено даже стула, поэтому Эйлиш пришлось остаться стоять. Она посмела поднять взгляд, лишь для того, чтобы поискать свою мать и Оливера, и когда она их, наконец, увидела, то снова склонила голову, пытаясь сдержать слезы.

— Какая же она бледная и худая! — тихо воскликнула Рианнон.

Оливер же даже не разомкнул губы — узел в его желудке сжимался все сильнее, когда он увидел, как дрожат ухватившиеся за перила руки Эйлиш. Должно быть ее яростно хлестала паника тысяч осужденных, стоявших до нее на этом самом месте.

— Члены суда от имени Его Величества Эдуарда VII, обвиняет вас, Эйлиш Ни Лэри, в совершении предумышленного убийства мистера Реджинальда Харольда Арчера 6 апреля 1903 года, — объявил служащий, когда воцарилась, наконец, тишина в зале. — Вы признаете себя виновной или невиновной?

Триста пар глаз обратились к Эйлиш. Несколько секунд в зале был слышен лишь скрип перьев по бумаге писцов и журналистов, записывающих все, что происходило на заседании и сидевших прямо перед ними англичанами.

— Невиновна, — еле слышно ответила Эйлиш.

Один из писцов подошел к ней и протянул Библию.

— Клянусь пред Господом Всемогущим говорить только правду и ничего кроме правды, — она приняла книгу дрожащей рукой, поцеловала обложку и прошептала: — Да поможет мне Бог.

Итак, начался допрос под руководством мистера Тирелла. В течение получаса он обрушивал на Эйлиш непрерывный град вопросов. Девушка по-прежнему была смертельно бледна, но голос ее крепнул по мере того, как она раз за разом повторяла ту же версию, которую она ранее изложила Оливеру и Августу. Она признала, что накануне вечером имела место ее ссора с матерью, свидетелями которой стали почти все, кто находился в тот момент в Маор Кладейш, но при этом американец не имел к ссоре никакого отношения. Это была всего лишь перепалка между матерью и дочерью из-за отказа Рианнон Бан И Лэри принять ее помолвку с одним из английских журналистов, проживавших последние несколько недель в замке. Несколько членов суда повернулись в сторону матери, которая как никогда была благодарна Александру за то, что тот был рядом и поддерживал ее.

— Вы подтверждаете, мисс О’Лэри, что многие видели как вы потеряли над собой контроль во время упомянутой ссоры? — продолжил мистер Тирелл, спокойно прохаживаясь у подножия помоста. — Вы можете гарантировать, что будучи в подобном нервном состоянии вы не последовали за мистером Арчером в сад, независимо от того почему он там находился, чтобы забить его до смерти?

— Клянусь, что я отдавала отчет своим действием, — твердо ответила Эйлиш, — и я не понимаю, что заставляет вас подозревать меня в том, что у меня были какие-то негативные намерения по отношению к человеку, с которым я едва перекинулась парой слов. То, что я оказалась в саду в то же время, что и мистер Арчер, является лишь страшным, но совпадением, я признаю это…

— Вы последовали за ним через окно в комнате ключницы?

— Нет, господин адвокат, я… — тут девушка посмотрела на Оливера, который едва заметно кивнул, — я вышла через окно в моей комнате. Моя мать приказала слугам запереть меня на ключ. Должно быть, мистер Арчер вышел раньше меня, так как, когда я его обнаружила, он уже не дышал…

— Могу я спросить, мисс О’Лэри, что сподвигло вас на то, чтобы покинуть вашу спальню в такую бурную ночь?

Кто-то из зала прокашлялся, прочищая горло. Эйлиш на мгновение закрыла глаза, прежде чем продолжить, схватившись за перила:

— Я хотела спрятаться в деревне, чтобы потом сбежать с моим нареченным.

— Побег! Как это трогательно! — Тирелл повернулся к судье Дрисколлу, взмахнув своей тогой. Тот даже не дрогнул, на его лице застыло выражение человека, всю жизнь посвятившего себя букве закона, не обращая ни малейшего внимания на сердечные дела. — Я спрашиваю себя, не лицезреем ли мы сейчас оперу вместо заседания суда по одному из самых страшных преступлений последнего времени. Мне не хотелось бы, чтобы это было правдой, мисс О’Лэри, но, выслушав ваши заявления, я пришел к выводу, что мистер Арчер стал препятствием для ваших матримониальных планов. Ваша мать решила передать замок в руки чужаку, не посчитавшись с вашим мнением и вашими же перспективами на будущее…

— Я повторяю, что мистер Арчер не имеет к этому никакого отношения! — воскликнула Эйлиш. — Я действительно хотела начать новую жизнь с мистером Сандерсом, но как можно дальше от этих владений. Если бы это было в моих силах, я бы давно от них избавилась!

Мистер Тирелл помолчал немного и объявил:

— У меня больше нет вопросов к обвиняемой, ваша честь. Перейдем к опросу свидетелей, возможно, они прольют свет на это дело.

Шепот наводнил зал, пока Рианнон продвигалась к возвышению. Александр сжал ей руку перед тем, как она покинула свое место, но, на самом деле, не было необходимости, чтобы кто-то придавал ей сил еще больше, чем рождалось из отчаянной материнской любви. Она была великолепна в своем заявлении, и ее слова прозвучали так четко и в то же время эмоционально, что даже мистер Тирелл почти умолк. Эйлиш вздохнула с облегчением заметив, что пара адвокатов, склонившись друг к другу, обсудили что-то и закивали, с восхищением глядя на Рианнон. Единственный, кто оставался непоколебимым, был судья Дрисколл. Он ни разу не вмешался в ведомый Тиреллом допрос, не вступал и в допросы Александра, Августа, Лайнела и Оливера. В случае с Оливером разговор занял больше времени, так как Тирелл настоял, чтобы тот изложил свою версию столкновения между Рианнон и Эйлиш, и, в конце концов, задал вопрос: