Август 1937-го с Возвращения Короля (СИ) - Белов Михаил. Страница 69

Лиссу было сложно узнать с первого взгляда - её золотые волосы были убраны под вязаную шапочку, вместо обычно стильных туалетов, - простой серо-бурый армейский костюм-"высотка" из ветрозащитной ткани и тяжелые ботинки с оковкой, лицо чем-то испачкано, на правой щеке - свежая ссадина, а глаза, к его удовлетворению, были наполнены самым настоящим испугом. Её напарница, невысокая брюнетка лет двадцати пяти, в таком же костюме, зеленоглазая, круглолицая и пышногрудая, что бросалась в глаза невзирая на бесформенную "высотку", напротив - была переполнена негодованием и так и метала на гренадер и офицеров молнии из-под кругленьких очков в серебряной оправе. Она, судя по плотно сжатым губам и брезгливо наморщенному носику, была настроена бороться за свои "гражданские права", как это нынче модно стало говорить... Очевидно, из-за меньшего знания жизни и опыта общения с военными, нежели у старшей подруги. Весьма миловидна, к слову, Дайтону низкорослые девушки не нравились, а вот Пункартэ, откровенно оценивающе оглядев сдобную фигурку и роскошный бюст брюнетки, довольно ухмыльнулся и шепотом одобрительно проворчал под нос "ой-ля-ля!".

- Госпожа М`Шатл и госпожа Плахотнюк, верно? - изобразив на лице максимальную суровость (что далось ему с трудом после первого же взгляда в глаза дунландки, исполненные трогательного отчаянья) строго спросил Дайтон.

Лисса испуганно глянула на него, всем своим видом выражая раскаянье и мольбу, но на Плахотнюк тон генерала произвел мало впечатления. "Бороться с произволом" она решила в обычной для "Вольных Газетчиков" манере - то есть, брать, насколько выйдет, наглостью и напором.

- Шановний пане `енерал! - встав в боевую позу, с очаровательным двинским акцентом начала она, - Вы разумеете, шо ущемляете не токмо свободу печати, но и пренебрех`гаете `елементарными правилами обращения с дамами?! За якое-такое преступление мы... В мирно время! Оказались под стражею?! По якиму праву у нас изъяли ценно редакционно имущество?! Подвергли унизительному обыску?!! Откуда это самодовольно чванство, пане? Шо за х`грубое казарменное солдафонство?..

- ... вот именно, госпожа, "солдафонство", - холодным, как лед, тоном оборвал её Дайтон, - Мы тут, госпожа Плахотнюк, видите ли, солдаты. И выполняем наш воинский долг. А вот что вы здесь делаете, а? Не знаю ваших мотивов, милейшая, но вы с госпожой М`Шатл только что нарушили добрую дюжину постановлений Его Величества касаемо порядка в провинции во время военного положения. Вы знаете, как положено в такой ситуации карать за шпионаж?!

- А х`где доказательства, шо мы занимались шпионажем, а, шановний пане `енерал? - азартно дернулась Вероника, победно сверкнув очками, - З якого-такого переляку вы решили, шо мы тут шпионим?

- По счастью, я ничего и не должен решать по этому вопросу, на сей случай имеются однозначные инструкции. В зоне полицейских операций попросту не дозволенно находится гражданским без особого разрешения, а проникновение в зону военных действий, скрытно, с фотоаппаратурой и звукозаписывающим устройством, без разрешения властей, - и без всяких доказательств классифицируется, как военный шпионаж, и карается казнью. Посредством расстрела. Дюжиной стрелков, полудюжиной боевых патронов, госпожа Плахотнюк. Впрочем, рискну напомнить, что, согласно Золотому Ордеру, сир Нобиль вправе на свое усмотрение вздернуть на первом же дереве вообще любого, кто ему почему-либо не понравится или косо посмотрит. Нобиль представляет в провинции волю Короля, а я - представляю волю Нобиля в этом секторе. Мне что, показать вам, госпожа, соответствующие документы, которые подтверждают мое право немедленно вас наказать?

Плахотнюк немедленно потупила взор, разом растеряла боевой пыл, поджала губки и уж совсем по-детски протянула:

- Мы не нарочно...

Эта смена тактики была столь разительна, что Дайтон и Пункартэ немедленно перестали разыгрывать спектакль и дружно заржали.

Отсмеявшись Дайтон покосился на Лиссу.

- Госпожа, вы-то, о чем думали? - с искренней укоризной спросил он, стараясь не обращать внимание на мольбу в глазах девушки и закушенную нижнюю губу, - Вы опытный, как мне показалось, человек, корреспондент с именем, втянулись в эту авантюру... Лью, я знаю эту девушку, и хотел бы переговорить с ней наедине. Мы как будто закончили с вами, насчет боевого обеспечения? Встретимся ... перед началом.

Лью был явно недоволен, но отдал честь и вышел. По указанию генерала гренадеры вывели отчаянно протестующую Веронику и оставили Дайтона напротив Лиссы. Дайтон кивнул ей на стул, освобожденный Пункартэ, и, когда она робко уселась, скрестив руки с напряженно сжатыми пальцами на коленях, устало вздохнул.

- Лисса... ну какого черта?! - не выдержал он после минутной паузы, - Вы же буквально вынуждаете меня ... на самые суровые шаги, а мне этого вовсе не хочется, Творец свидетель. За каким лешим вы с этой "фотографиней" поперлись в горы?! Вы что, рассчитывали пройти мимо кордонов?!

- Вообще-то да, сир, - призналась Лисса не поднимая глаз, - Простите, сир, что я еще могу сказать...

- И что вам тут понадобилось? - устало спросил Дайтон. Мысленно прикидывая, сколько времени у него осталось до прибытия подкреплений, чтобы тем же баллоном и услать обеих паршивок в город.

Лисса пристально и даже с вызовом посмотрела ему в глаза, и Дайтон совершенно неуместно подумал, что ей даже идет этот полувоенный стиль, - суровая простота облачения в сочетании с чувственной красотой личика и нежностью кожи, воздушной мягкостью выбившегося из-под шапочки золотого локона...

- Сир, - резковато начала Лисса, четко чеканя слова, - Вы знаете, каково сидеть на одном месте и томится ожиданием? Вы представляете, что сейчас говорят во всей прессе о вашей операции? Какие строят предположения, сколько дурацких слухов ходит вокруг да около? Понимаете, какой это шанс для журналиста - попробовать увидеть все на месте, и хотя бы в общих чертах пролить на ситуацию свет?! Разве вы, - она заговорила быстрее, не давая Дайтону себя перебить, - разве вы, сир, не считаете правилом действовать, а не ждать? Неужели вы и в самом деле не понимаете, почему я здесь, и что намеревалась делать?! Свою работу, сир!

- Понятно... - протянул слегка сбитый с толку горячностью девушки Дайтон.

- Что с нами будет, сир? - дав волю чувствам, девушка снова заговорила тихо и устало.

- Ничего особенного. Скоро прибудет баллон, вас на него посадят, и выдадут полицейскому департаменту Дэрга. Там вас, скорее всего определят в одиночные камеры временного содержания при Губернском суде, и по окончании военного положения выпустят. Скорее всего, нынешним же днем...

Дайтон украдкой посмотрел на часы. Еще следовало прикинуть позиции для каждой ударной группы, посовещаться с командирами, утвердить намеченный оперативный план арт-огня, чтобы свои солдаты не попали под снаряды и кугели. Кроме того, до сих пор не было надежной связи с клятым бронепоездом, который то входил в зону приема, то вновь заезжал за горку, а его тоже было бы неплохо учесть при расчетах.

Неожиданно в его голове сам собой родился план. А отчего бы не развернуть боевые действия и на другом фронте, скажем так, на фронте психологической войны? Конечно, потом спецы из Службы Герольдов составят подробнейший отчет событий, в точности такой, какой необходим для прессы, однако разве плохо будет, ежели Лисса подготовит свой, так сказать, "оперативно-тактический репортаж" с подробным фотоотчетом? Давать ему "дорогу" или нет, - решит сам Дайтон, с согласия Нобиля, конечно, но если все пройдет по плану, - картинка и текст будут только кстати для его, Дайтона, победной отчетности...

В глубине души он понимал, что думает не совсем головой, и ему просто очень не охота отправлять дунландку с её милой подругой в сырой обезьянник следственного изолятора Дэрга. Теоретически он ничуть не кривил душой - гражданским находится в боевых порядках войск было строго запрещено, кроме лиц со специальным допуском... Однако надо сказать, теперь перспектива чуток превысить должностные полномочия его не пугала. Ситуация у него такая - как на Двине говорят, - "или пан, или пропал...".