Ларец Пандоры (СИ) - Константинов Алексей Федорович. Страница 21

- Что он вам сказал? - Фелиция изменилась в лице, зрачки расширились, на лбу вздулась вена.

- А должен был рассказать что-то стоящее? - заинтересовался Уотсон. - Пока отложим наш с ним разговор в сторону. Давайте выслушаем вашу версию.

Фелиция постаралась успокоиться.

- Я услышала шум ссоры. Якоб вылетел из комнаты Генриха, весь мокрый от пота. Я не решилась войти к мужу, стала дожидаться его в спальне. А он всё не шёл. Тогда, - Фелиция запнулась. - Понимаете, мне очень тяжело вспоминать об этом. Я до сих пор не уверена, мысли путаются.

- Я вас прекрасно понимаю, - после каждого слова вдовы Уотсон ободряюще кивал.

- Эта шкатулка - это всё из-за неё. Генрих никогда не рассказывал, откуда он её достал. Вместо прямого ответа, говорил, что из Германии. Кто ему её дал, не выпытать. Моего мужа погубил не человек, но вещь. Эта шкатулка представляла собой... даже не знаю, какое слово подобрать.

- Абсолютное зло, - подсказал инспектор, изображая живую заинтересованность.

- Возможно, вы и правы. Генриха всегда тянуло к таким вещам, и эта тяга не могла закончиться ничем хорошим. Его погубила шкатулка, инспектор.

- Постарайтесь раскрыть свою мысль, миссис Недвед. Из ваших реплик я пока ничего не понял, кроме того, что вашего мужа погубила шкатулка.

- Простите, буду рассказывать по-порядку.

- Так будет лучше всего.

- Я не выдержала и вышла из спальни. Открыла дверь кабинета, вошла внутрь и обнаружила Генриха, распростершегося на полу. Он лежал без чувств, а в его окне... в его окне... - Фелиция старательно изображала дрожь. - Там кто-то был.

- Опишите его.

- Я не разглядела, я испугалась, что он вернётся в комнату и набросится на меня, побежала назад и в дверях столкнулась с Бернардом.

- Откуда вы знаете, что в окне кто-то был?

- Говорю вам, я заметила движение, услышала шум, словно кто-то прыгнул.

- Лорд Бернард тоже видел человека в окне?

- Я не знаю, инспектор. Но клянусь, я не вру.

- Позвольте узнать, как лежало тело вашего мужа? - холодно произнёс инспектор.

- Вы мне не верите?

- Я этого не говорил. Опишите, как располагалось тело вашего мужа.

- Я не помню, я находилась не в том состоянии, инспектор. Как бы вы себя чувствовали, оказавшись в одной комнате с убийцей? Он мог вернуться и разделаться со мной и Бернардом. Я говорю чистую правду! - Фелиция перешла на вопли.

- Нет, - отчетливо произнёс инспектор. - Вы лжете, пытаетесь устроить истерику и сбить меня с толку. Я полагаю, вы виновны в смерти лорда Генриха.

- Да как вы можете?! Я не причастна к гибели мужа!

- Вас легко распалить, миссис Недвед. Вчера ваш муж позволил себе неосторожное замечание? Вы его толкнули или подкрались со спины и ударили шкатулкой по голове, он поскользнулся, упал, ударился головой об угол стола и потерял сознание. А вы принялись его душить, так? - инспектор сверлил Фелицию глазами. - Куда вы спрятали орудие убийства, миссис Недвед? Просто расскажите, и я добьюсь смягчения наказания!

- Ах ты подонок! - Фелиция зарыдала, вскочила с места, оттолкнув стул. - Я пыталась ему помочь, слышишь, помочь! Я бросилась к нему, упала на колени перед его телом, схватила за голову, целовала холодные губы!

- А перед этим безжалостно убили собственного мужа! Ради чего, миссис Недвед? Вы рассчитывали на то, что он ещё не успел привести дела в порядок, и имущество будет делиться в соответствии с законодательством, а не согласно воле лорда?

Фелиция смотрела на инспектора не верящими глазами, её руки тряслись, по щекам текли скупые слёзы.

- Что рассказал вам Бернард? - слабым голосом спросила вдова. - Он соврал. Генриха убил Якоб, я сама это видела.

- А как же движение в окне, миссис Недвед? Вы решили изменить свои показания? - не успокаивался Уотсон.

- Нет, я хотела защитить Якоба. Он такой беспомощный, такой жалкий. Он всегда был влюблен в меня, инспектор! Я соврала, но только чтобы уберечь мальчика от виселицы.

- Так значит, Якоб убил лорда?

- Да, он сделал это в припадке ярости. Они повздорили, я услышала шум, вошла в комнату и увидела, как Якоб душит Генриха. Я упала на колени, просила мальчика оставить его отца в покое, но Якоб не унимался. Поймите, инспектор, разумом он не превосходит четырнадцатилетнего юношу, он не владеет своими эмоциями.

- Достаточно, миссис Недвед. Кажется мне всё ясно. Подождите меня в коридоре, - произнёс Уотсон. - Мэрдок! - крикнул он.

Через мгновение сержант появился в комнате.

- Проводите миссис Недвед и пригласите младшего сына лорда, - распорядился Уотсон.

Когда сержант закрыл дверь за Фелицией и оставил старшего инспектора наедине с собой, Уотсон стал лихорадочно рассуждать. Он не сомневался в том, что в убийстве виновна жена. Но как доказать это? Нужно зацепиться за расхождение её показаний и показаний Бернарда. Старший сын единственный свидетель, чьим словам можно полагаться беззаветно.

В дверь постучались, и через секунду в комнату вошёл Якоб. Уотсон стал беззастенчиво его разглядывать. Он был высоким, сутулым, некрасивым молодым человеком. Его нижняя губа была сильно оттопырена, глаза водянисто-серые, волосы взъерошены. На первый взгляд Якоб производил впечатление умственно отсталого.

Юноша опустил голову, вперил взгляд в пол.

- Я должен сделать заявление, - промямлил он.

- Я вас слушаю, - Уотсон энергично похлопывал себя ладонями по животу.

- Я убил Генриха Недведа, своего отца! - произнёс юноша и посмотрел на инспектора. В глазах Якоба читались страх и решимость.

2

Лето 1876 года, день убийства лорда Генриха Недведа.

Якоб Недвед отложил бумаги, испещренные таинственными закорючками, потёр уставшие глаза указательными и средними пальцами рук. Шифр, используемый германский бароном, удалось разгадать. Сложно представить, сколько времени Якоб потратил, переписывая знаки со старых листов пергамента. На деле шифр оказался простым - каждой букве соответствовал некий символ, нужно просто угадать значение одного слова и шаг за шагом распутать примитивный криптографический клубок. Дело осложнялось тем, что в рукописях использовался средневерхненемецкий язык. Якоб в совершенстве владел современным ему немецким, но знаний этих оказалось недостаточно. Поэтому расшифровка затянулась. Если бы только он успел перевести бумаги двумя месяцами ранее, когда отец уезжал в Лондон...

Убрав руки от лица, Якоб прочитал последние расшифрованные строчки. У Недведа не оставалось выбора - он должен уничтожить и шкатулку, и пергамент, и свои записи. Но когда? Оставалось ли у Якоба время? Дождаться очередного отъезда отца? Или рискнуть всем и бросить бумаги вместе со шкатулкой в огонь сегодня же? Якоб взглянул на красивые механические часы, изготовленные двадцать один год назад по случаю рождения младшего сына лорда Генриха. Отец подарил их Якобу и поставил у него в комнате.

"Промедление убьет отца", - подумал Якоб, сердце его защемило от тоски и осознания собственной беспомощности. Глаза снова упали на последнюю строчку перевода: "И погубил ларец несметное множество лиц, и будет губить и калечить на протяженье истории своей, ведущей начало от тёмных веков мирозданья, тянущейся в непроглядную даль до скончания летосчисления". Впечатлительный Якоб воспринял слова слишком близко к сердцу. Больше того, он на себе ощущал влияние шкатулки. Якоб часто вспоминал первый день, когда увидел безделушку, стоявшую на полке в комнате отца. Узор заворожил юношу, лабиринт переплетений тянулся из одной точки в другую, сходился на дне и на крышке. Якоб схватил шкатулку, отыскал замочную скважину, провёл по ней пальцем. Отец заметил интерес сына, мягко улыбнулся.

- Купил у одного моряка. Он утверждал, что выкрал шкатулку у индейцев Перу, - начал рассказывать Генрих. - Но индейцы не могли изготовить такую вещь. О чём я и сказал моряку. Он в ответ пожал плечами, предложил верить на слово. Не хотите - не берите, и другого покупателя найду, прочитал я на его лице. Пришлось заплатить, вещица показалась интересной. А тебя чем она привлекла?