Ларец Пандоры (СИ) - Константинов Алексей Федорович. Страница 29

Миновав хребет и добравшись до склона, ведущего к реке, отряд остановился. Как и ожидал Юн, на дне долины, покрытой мелкой, жёсткой, зелёно-жёлтой травой паслись горные козы. Пастухи, два паренька, беспечно о чём-то болтали. Вокруг них моталась мохнатая, сердитая собака, тявкавшая по поводу и без оного. Юн знаками приказал отойти от края склона, окинул взглядом свой небольшой отряд.

- Нужно обойтись без крови, - сказал Линь.

Уставшие члены отряда вперили в командира тупой, бесчувственный взгляд. Крайняя степень усталости лишила их здравого смысла. Они слышали Юна, но в то же время витали мыслями в небе. Стоит пастухам начать сопротивляться грабежу, и солдаты Линя не выдержат, откроют огонь.

"Может это и к лучшему, - задумался Линь. - Никто не узнает о том, куда мы пошли и где нас найти".

Линь одёрнул себя. Слишком просто лишиться на войне человеческого облика. Нельзя убивать без необходимости. Командир должен всячески препятствовать беспричинному насилию, иначе его солдаты превратятся в садистов.

Мог ли Юн поручиться за своих солдат, сказать с уверенностью, что они не откроют огонь, когда пастухи бросятся защищать скот? Нет. Поэтому оставалось принять единствённо верное решение.

- Я спущусь туда один. Следите за происходящим. Если случится беда, выручайте, - приказал Юн. Он поправил ремень винтовки, один раз попробовал быстро снять её с плеча, удовлетворившись результатом, вернул оружие в прежнее положение, вытащил длинный нож из чехла, взял его в правую руку, подошёл к склону и стал быстро спускаться на дно долины. Первой его заметила собака. Громко тявкая, она бросилась навстречу Юню. Пастухи перепугались, схватили свои посохи. Линь добрался до подошвы склона и замер. Собака описывала вокруг него круги, примеряясь для атаки. Юн отмахивался ножом, приближался к стаду. Навстречу ему выступил вооруженный посохом пастух. Заняв боевую стойку, он выкрикивал угрозы на незнакомом Линю языке. Юн даже не смотрел в его сторону. Подобрав момент, он пнул собаку в бок, та, заскулив, отлетела в сторону. Юн подскочил к первой попавшейся козе, схватил её за рога и стал тянуть вверх по склону. Пастух бросился в атаку, собака, оправившаяся от испуга, кралась со спины. Линь громко рявкнул, оскалился, выставил впереди себя нож и сделал угрожающий выпад в сторону пастуха. Последний отпрянул, кровь отхлынула от его лица, руки дрожали. Собака ринулась вперед, ухватила Юня за ногу. Не ожидавший этой атаки Линь вскрикнул, упустил козу, ткнул ножом наугад. Собака жалобно заскулила, отбежала в сторону. На её холке расползлась широкая, обильно кровоточащая рана. Тибетец яростно выкрикнул несколько слов, снова попытался напасть, но выпады Линя заставили пастуха пятиться. Его помощник предпочёл отойти на почтительное расстояние, выставив впереди себя посох. Линь догнал напуганных коз, схватил одну из них и поволок вверх по склону. На этот раз китайцу никто не мешал. Собака продолжала жалобно скулить, тибетцы предпочли не вмешиваться. Убедившись, что Юн отошёл достаточно далеко, пастухи бросились ей на помощь.

На самой вершине склона Хо и У стали помогать командиру волочить козу. Придавив её к земле, китайцы перерезали ей горло и, дождавшись, пока она умрёт, поволокли тушу по склону вдоль долины, оставив деревню и стадо за спиной. Спустя несколько часов они спустились к реке, наполнили свои фляги, перетащили тушу на противоположный берег, отыскали подходящую тропу и углубились в горы. Они всячески старались запутать следы, резко меняли направление движения, пересекали, казалось бы, непроходимые участки, в конце концов, сами потеряли ориентацию в пространстве. Сил просто не оставалось. Они шли, стиснув зубы и бормоча себе под нос распоследние ругательства. Наконец, миновав перевал и заняв удобную позицию на противоположной его стороне у подножья крутого склона, надежно скрывавшего китайцев от посторонних глаз, Юн разрешил сделать привал.

- Бэй, заберись на тот холм и следи за перевалом, - стал давать распоряжения Линь. - У, разведи костёр. Хо, пойдем вместе со мной, нужно разведать местность.

Не поднимая глаз, китайцы стали выполнять приказы командира. Линь и Хо пробирались по горной тропинке, которая тянулась у подножья скалы, резко сворачивала в проём между двумя отвесными склонами, образуя дно неглубокого ущелья, выводила к крутому склону за которым начиналась тянущаяся на северо-запад горная гряда, окружённая непроходимыми скалами. У подошвы склона, на котором стояли Юн и Хо, тёк небольшой горный ручей.

- Смотри, - Хо указал пальцем куда-то вдаль. Юн поднял глаза и увидел тоненькую, едва различимую струйку дыма. - Снова тибетцы?

- Кто их знает, - вздохнул Линь. - Ночью нужно будет поставить кого-нибудь по ту сторону ущелья. Тогда они не смогут подобраться к нам незамеченными. Давай возвращаться, нужно отдохнуть.

Китайцы быстро проделали обратный путь. У не только разжёг костер, но и поставил походной котелок с водой греться. Сейчас он занимался разделкой туши козы. Юн позвал караулившего на холме Бэйя, тот нехотя спустился к подножью.

- Отдыхай до вечера. Мы с тобой будем караулить первую половину ночи, предупредил Линь. Фэн Бэй отрешенно кивнул, снял винтовку, подвинулся ближе к костру, лёг и мгновенно уснул.

- Следите за обстановкой, - обратился он к Хо Чао и У Вею. - Мы видели дым от костра. Желательно избежать встречи с местными. Когда еда будет готова, будите нас.

Наконец-то он мог лечь. Так приятно вытянуть измученные ноги, расслабить нагруженную спину, закрыть слезящиеся глаза. Юн провалился в сон так же быстро, как и Бэй. Шум возни и тихие разговоры У и Хо не мешали, звуки отошли на второй план, не воспринимались. Сны, которых Юн обычно не видел, заполнили его сознание. Большую их часть китаец не запомнил. Но образ родной деревни на севере страны, всплывший в причудливом видении, Линь забыть не мог. Как и образ отца. Юн снова был там, они с его старшим братом, Линь Лингом, бродили по горам, напуганные, неопытные. Звали отца, молчание служило ответом. Спускаясь в очередной овраг, они были уверены, что обнаружат его останки, обглоданные грифами. Но этого не происходило. И снова нужно подниматься, спускаться, блуждать в неведении среди голых, серых скал. Обречённые вечно искать и не найти, они вышли к сгоревшей деревне. Юн узнал родной дом, сердце защемило. Вдруг налетели вражеские солдаты. Воины милитаристов схватили их, убили Линга, принялись избивать Юня. Линь брыкался, руками вцепился в горло одного из врагов, и душил, душил, душил!

- Командир, просыпайся, - растолкал его Хо. - Что с тобой?

Юн открыл глаза, не сразу вспомнил, где он, хотел броситься на своего солдата, приняв его за неприятеля. Чувство реальности обрушилось на Юня и приковало его к земле. Линь понял, что не может пошевелиться. Мышцы рук и ног стали ватными, ныли, не подчинялись ему.

- Что-то случилось? - выдавил из себя Юн, пытаясь отогнать кошмар.

- Ты стал размахивать кулаками, кричать, перепугал нас, - сказал Хо. - Похлебка готова. Мяса осталось много.

- Так пожарьте его. Мы не станем волочить тушу и дальше, бросим её здесь, - сказал Линь.

Хо кивнул, оставил командира в покое. Потирая заспанные глаза Линь сумел сесть, потянулся, кистями разминая мышцы ног. Подняться с первой попытки не получилось. Юн запаниковал - он не чувствовал своих ступней. На мгновение показалось, что ноги отнялись. Но после длительного растирания бёдер и голеней, Линь сумел встать. Сильно хромая, он подошёл к котелку с остывающим бульоном, вытащил из походного мешка ложку, начал с жадностью есть. Жижка была горячая, поэтому Линь доставал ложкой куски мяса. Они быстро остывали и Юн глотал их, почти не разжевывая. К нему подключился Бей. На пару они быстро разделались с большей частью похлебки. Съели бы и оставшееся, да вспомнили о своих товарищах и устыдились. Впрочем, У и Хо были не в обиде: громок чавкая, они уплетали жаренное мясо. Юн не отказался и от этого деликатеса.

Вволю насытившись, они накрыли тушу старым, рваным одеялом, сварили ещё немного похлебки и накрыли котелок. Мясо не должно пропасть до завтра, Линь планировал провести у подножья один день, а после с новыми силами преодолеть остаток пути.