Почти что сломанная жизнь (ЛП) - Макхейзер Маргарет. Страница 25

- Ты в порядке, Эйлин?

Я трясу головой и сворачиваюсь в комок.

- Детка, не делай этого, пожалуйста. Поговори со мной. Расскажи мне, что случилось. Я слишком надавил на тебя? - говорит он, беря меня за руку.

- Это не ты, Доминик. Я вспомнила о них. Я просто еще не готова к тому, чтобы мы делали следующий шаг. - Какая же я дура? Самый совершенный мужчина в мире кладет свое сердце к моим ногам, а я не могу ответить ему взаимностью в той мере, в которой он заслуживает.

- Все нормально. Я не спешу и никуда не собираюсь. - Он еще раз целует меня в щеку, и поднявшись, расправляет простыню и одеяло и выходит из моей спальни.

- Я приготовлю кофе, - говорит он на полпути вниз по лестнице. Эй, это мои слова. Я знаю, он не сможет включить мою кофеварку, а значит он приготовит нам чай.

Я улыбаюсь его тонкому намеку, вылезаю из кровати и спускаюсь вниз, в кухню.

- Я тут кое о чем подумал, Эйлин, - Доминик обнимает меня сзади, пока я включаю кофеварку и жду, когда вода нагреется.

- И о чем же ты подумал?

- Я хотел бы, чтобы мы купили зеркало.

Я застываю в его руках. Когда я смогу видеть себя, мне будет стыдно даже больше, чем, если бы я просто рассматривала свое отвратительное тело.

- Зачем? - спрашиваю, стараясь, чтобы мой голос прозвучал как можно более безразлично.

- Это еще один шаг в твоей реабилитации. Как насчет того, чтобы после завтрака мы сняли ту простыню, которая закрывает твой телевизор? И я имею в виду, снять насовсем? - Он обнимает меня и целует в щеку. - Начнем с этого.

- Ммм, думаю, с этим я справлюсь. - Сосредотачиваюсь на кофе и стараюсь не позволить страху увидеть себя в отражении телевизора полностью захватить меня.

- Я очень горжусь тобой, - шепчет он и оставляет еще один поцелуй на моей щеке. - Я подумываю о гренках или бутерброде с тобой в кровати, если вдруг ты готова побезобразничать, или о тосте на завтрак. Чего бы тебе хотелось? - Он отпускает меня и облокачивается на столешницу рядом, наши бедра касаются друг друга. Дразнящая улыбка озаряет его лицо.

- Мммм, дай-ка подумать, - Я стучу пальчиком по губам и хмурю брови, делая вид, что это ооочень трудное решение. - Думаю, я выберу первый вариант. Люблю гренки.

Пока Доминик накрывает на стол, его игривая улыбка теперь достает почти до ушей.

Мы стоим перед телевизором, и я гляжу на кусок красной материи на экране, скрывающую отвратительные шрамы от моих глаз.

- Готова? - спрашивает Доминик, переплетая вместе наши пальцы.

Я качаю головой. Мне нужно еще пару минут.

Смотрю на вуаль и пытаюсь приказать себе убрать ее.

- А в твою спальню, Эйлин, я хочу зеркало в полный рост.

Что он сказал?

- А? - озадаченно поворачиваюсь к нему я.

- Зеркало. Мне хотелось бы поставить в твою спальню зеркало в полный рост. Может быть, нам стоит поискать старое антикварное зеркало на блошином рынке, или мы могли бы купить зеркало, сделанное на заказ, специально для твоей спальни. Возможно, в красивой толстой дубовой раме.

Я снова поворачиваюсь к скрывающей отражения ткани.

Делаю шаг вперед.

- Или ты предпочитаешь металлическую раму? Я лично не очень люблю металлические рамы. Для меня это слишком современно. Сам бы я предпочел деревянную. Но речь о твоей спальне, поэтому думаю выбирать тебе.

Знаю, что он делает. Снова пытается отвлечь меня, чтобы мне было легче справиться с этим. Я крепко сжимаю в кулаке край ткани.

- Или может, ты захочешь зеркало вообще без рамы. Я мог бы повесить его на стену, может быть, рядом с окном, выходящим на то огромное дерево. Знаешь, я видел, как синяя сойка сидела на подоконнике и заглядывала в твою комнату.

Синяя сойка расправляет свои крылья и беззаботно летает, ничего в мире не боясь. Она не смотрит на свое тело, задумываясь, насколько отвратительно и отталкивающе оно. Она просто летает.

Наперекор стихиям, ветру, дождю, граду, или зною, синяя сойка грациозно парит.

Я срываю полотно с телевизора и комкаю его в руках. Поворачиваюсь к Доминику, чьи улыбающиеся глаза полны тепла и гордости и отдаю занавеску ему.

- Не мог бы ты выбросить это в помойку, пожалуйста? Мне это больше не нужно. - И я оборачиваюсь к черной отражающей поверхности.

Отступаю на шаг назад и вглядываюсь в очертания моего лица.

Мое зрение размыто, частично из-за травмы левого глаза, частично потому, что экран очень темный, поэтому тяжело составить правильное представление о себе.

- С удовольствием, - говорит Доминик с чистым удовлетворением, выбрасывая ткань в мусорную корзину в кухне.

Я смотрю на себя.

Дотрагиваюсь до лица и вижу, что женщина в экране телевизора, делает то же самое.

Мой левый глаз провисает сильнее, чем я помню, и моя кожа невероятно одутловатая, отсвечивает белизной. Я помню, как я смотрела на себя до того, как меня похитили, думая, что я хорошенькая. Но теперь, даже в черном цвете, я не могу видеть ничего хотя бы отдаленно напоминающее красоту.

- Ты чудовищна, - бормочу я себе, пробегая пальцами по губам. - Такая уродина. - Дотрагиваюсь до левого века.

- Ты самая невероятная женщина, которую я когда-либо встречал. - Я оборачиваюсь к Доминику, облокотившемуся на стену.

- Ты слеп, - выплевываю я.

- Мои глаза широко открыты, и я вижу красоту, которая выходит далеко за рамки твоей внешности. - Он отходит от стены и идет сесть на диван.

Я снова гляжу на себя, но решаю, что не хочу видеть сломленную женщину, которую вижу. Она расстраивает меня.

- Завтра мы идем покупать зеркало, а вечером я поведу тебя ужинать в тот итальянский ресторан, про который рассказывал тебе.

Я сажусь рядом с Домиником, и он обнимает меня за плечи. Льну к сильному, мужскому телу, страстно желая его тепла.

Мои мысли уносятся к синей сойке и ее непоколебимой силе.

Преследуемая хищниками, она остается свободной от вреда и боли, продолжая взмывать в высоту.

Если синяя сойка может делать это, я, по крайней мере, могу попытаться.

- Я хочу овальное зеркало, в крепкой деревянной раме, которое можно ставить на пол. Сможем ли мы поужинать пораньше, потому что на следующий день я хочу навестить родителей и свою сиреневую комнату.

Пришло время попытаться прожить свою жизнь в цвете.

Глава 21

- Если хочешь рано поужинать, нам надо выйти уже сейчас, чтобы сначала успеть в мебельный магазин, поискать тебе зеркало, - сообщает мне Доминик у входной двери.

У меня скрутило живот, и я заперлась в ванной. Бабочки в животе летают как сумасшедшие.

- Хорошо, - кричу в ответ, не понимая, где, черт возьми, наберусь храбрости, чтобы выйти из этой ванной.

- Эйлин, - говорит Доминик из-за двери. - Ты меня слышишь?

- Даа, я тебя слышу.

- Знаешь, чего я жду с нетерпением? - Он пробует свой фирменный прием отвлечения, но прямо сейчас, это не работает.

Я переплетаю пальцы рук, нервничая из-за того, что собираюсь в первый раз после того дня, появиться среди людей.

- Чего?

- Хочу заказать тортеллини сегодня вечером. Нонна, повар, готовит их в густом, сливочном соусом. Все подается с сыром и маслом, беконом и грибами. А тортеллини они делают сами. Но фишка этого ресторана в том, что ты на самом деле не знаешь, чем тебя сегодня будут кормить, пока не придешь туда. Все, что она готовит очень вкусно.

- Правда? - подаю голос я из-за двери.

- Ага, однажды я пришел туда и единственное, что она мне предложила - суп и чесночный хлеб. И все. И знаешь, что? Такого вкусного тыквенного супа я в жизни не пробовал. Ты ела когда-нибудь тыквенный суп?

Открываю дверь и смотрю на Доминика. Едва могу представить выражение недоумения на своем лице, потому что… тыквенный суп? Серьезно?