Немеренные версты (записки комдива) - Джанджгава Владимир Николаевич. Страница 20

— Иван Владимирович, почему вы не хотите включить военфельдшера в группу Терешева?

— Он — начальник санчасти. Пусть занимается своим делом, — ответил комбат.

— Может, все-таки в этот раз сделаете исключение? Прошу вас удовлетворить его просьбу.

В конце концов комбат согласился. Семен Бондаренко был включен в состав разведгруппы.

Уходил на задание с группой и Вадим Кушнир. В этот раз он мог бы и не идти. Его непосредственный начальник, командир разведвзвода старший лейтенант Гавриил Рябушенко сказал ему:

— Ты, Вадим, зря идешь сегодня. Нашему взводу разрешен отдых. И ты бы отдохнул. Знаю, сам напросился.

— Не могу я сидеть без дела, товарищ старший лейтенант.

Командира разведвзвода Рябушенко прозвали в полку за смуглый цвет лица Цыганом. По горячности нрава он и впрямь походил на цыгана. Если считал себя правым, вступал в спор с любым начальником. А разведчиком был отменным. Почти год учился этому трудному мастерству у командира дивизионной разведроты капитана Николая Сергеевича Колесова, потом был переведен в полк на самостоятельную работу. Сколько раз вместе со своими орлами ходил он за «языком»! Не всегда, разумеется, удачно. Но разведка — дело тонкое и сложное, удача зависит не только от смелости и мастерства, а и от обстоятельств.

В ту разведку, что проводилась в ночь на 20 января, Гавриил Рябушенко не мог пойти потому, что мало у него во взводе было людей. Одни погибли, другие находились в госпиталях, третьи долечивались в медсанбате. Не хотел он, чтобы с «чужой» группой шел в разведку и его подчиненный Вадим Кушнир. Но Вадим действительно напросился сам. Он не пропускал ни одного случая, чтобы не посчитаться с оккупантами. У него было свое горе, за которое он беспощадно мстил врагу.

Любил Вадим санинструктора Зину Осипенко. Зина тоже любила его. Вместе они мечтали после войны непременно пожениться. Вадим радовался и гордился, что именно его полюбила восемнадцатилетняя курносая, голубоглазая Зина. Хрупкая на вид, но смелая и ловкая, она первой из всех девушек полка была награждена орденом Красной Звезды за то, что вынесла с поля боя сорок раненых с оружием.

Жить бы ей да жить. Но в феврале сорок второго года под Лисичанском, в долине, которую местные жители всегда называли Веселой, Зина погибла, оказывая первую медпомощь раненому бойцу. Семен Бондаренко и помощник начальника штаба полка Анатолий Кедик вынесли ее с поля боя. Похоронили девушку как положено. Вадим Кушнир поклялся над могилой любимой еще беспощаднее мстить фашистским варварам. Поэтому и в ночь на 20 января, имея законное право на отдых, он все-таки пошел в разведку.

Взяли живым

Иван Владимирович Белоус и его заместитель старший лейтенант Никифор Давыдович Жуков лично побеседовали с каждым участником разведывательной группы. Пожимая на прощание руку старшему лейтенанту Терешеву, комбат сказал:

— Особенно не увлекайтесь, а то луна вон как светит. Действуйте осторожно. В бой без надобности не вступайте. Главная задача — захватить «языка».

Старший лейтенант Жуков добавил:

— Смотрите не примите за противника наше боевое охранение. Можете нечаянно переколотить друг друга.

Дошла очередь пожать руку Семену Бондаренко.

— Ты, Сема, в бой не пхайся, — сказал ему комбат. — Ты фельдшер, а не розвидник. Памятуй, що кажу.

И разведка ушла. Ночь стояла лунная, морозная, настораживающая своей тишиной. Изредка ее прорезали голубые, зеленые, красные нити трассирующих пуль. Разведчику такая ночь — смертельный враг.

Разведчики двигались молча, не спеша. Белые маскхалаты скрывали их на заснеженном поле. Позади военфельдшера Семена Бондаренко двигался шаг в шаг Вадим Кушнир.

Идти по глубокому снегу было тяжело, все устали, сделали остановку. Отдыхали, присев прямо в снег. Слева тянулась железнодорожная насыпь. Старший лейтенант Терешев указал в сторону железной дороги, и два разведчика — Александр Погорелюк и Вадим Кушнир отправились проверить, не заминированы ли подходы к железнодорожной будке.

Все остальные прошли еще метров двести вперед. В неглубокой выемке залегли. До будки оставалось метров двести и столько же до ближайших окопов противника.

Вернувшись, Погорелюк и Кушнир доложили:

— Подступы к будке не заминированы. Возле будки прохаживается один часовой, остальные сидят внутри.

— На гармошке играют, гады. Печку топят, греются. Мясом жареным пахнет, — добавил Погорелюк, — Мы с Вадимом хотели их там на месте садануть.

— Я тебе садану! — процедил Терешев. — Нам нужен «язык», а не трупы. Часового взять живым. В будку бросить пару гранат. Встреча здесь через полчаса. Ясно?

— Ясно, — ответил Вадим Кушнир.

Разведчики ушли и быстро скрылись за поворотом насыпи. Настал черед действовать и остальным. Вот и передний край противника. Вовсю светит луна. Отчетливо видны шесть блиндажей и три дота. Перед ними — проволочное заграждение. Из блиндажей тянутся в небо хвосты дыма. Для штурма избран самый близкий блиндаж. Но что это? Прямо на разведчиков идут семь гитлеровцев. Куда они идут? Может, обнаружили группу?

— К бою! — тихо скомандовал старший лейтенант Терешев. — Без команды не стрелять!

Вражеские солдаты шли вразвалочку, словно на прогулке. Все на лыжах. Впереди рослый детина! У каждого на груди автомат. Руки засунуты в карманы маскхалатов.

Гитлеровцы, судя по всему, направились в засаду, но их опередили. Теперь выгода была на стороне советских разведчиков.

Длинный верзила что-то выкрикнул, вероятно, отдал какую-то команду. Все остановились. Верзила с минуту смотрел вперед, но так ничего и не заметил.

У железнодорожной будки громыхнул взрыв, за ним второй, третий…

— Хальт! — испуганно крикнул долговязый. Вокруг него плотно сгрудились солдаты.

Терешев подал команду. Под ноги оккупантам полетела противотанковая граната. Все семь гитлеровцев повалились в снег.

Шестеро были убиты, седьмой открыл огонь из автомата, потом пустился бежать, но был схвачен у самой кромки минного поля.

Возвратились от будки Кушнир, Погорелюк и Маркушин. Взять им «языка» не удалось. Часового и других гитлеровцев, находившихся в будке, пришлось уничтожить.

— «Язык» есть, — бросил в ответ на это сообщение старший лейтенант Терешев. — Теперь главное — доставить его живым в батальон. Всем быстро отходить!

Приказание отходить за высоту было отдано в самое время. Стрельба всполошила гитлеровцев. Они открыли сильный, но пока еще беспорядочный, пулеметный огонь. Почти одновременно загрохали минометные взрывы.

Раненного в ногу пленного вскоре притащили в расположение батальона. Военфельдшер перевязал ему рану.

Пленный оказался снайпером, членом нацистской партии. При его допросе в дивизии стало известно, что «охотился» он главным образом на советских командиров, имел довольно большой боевой счет.

Привилегированный фашистский снайпер был о многом осведомлен и дал ценные показания о своей 82-й пехотной дивизии.

Все отличившиеся в этом разведпоиске были награждены орденами и медалями.

Прорыв

Наконец-то войскам 13-й армии был дан приказ — наступать.

Утром 25 января вместе с начальником штаба Фоминым мы выехали в штаб дивизии.

Об обороне противника доложил начальник штаба дивизии подполковник Д. Л. Казаринов. Глубина его первой полосы достигала 6–8 километров. За полгода обороны гитлеровцы основательно перекопали степь, создали множество оборонительных сооружений. Видно, немецко-фашистские генералы после поражения под Сталинградом сделали вывод: время успехов прошло, роли начинают меняться.

На совещании выступил комдив:

— Наша дивизия, — сказал он, — будет действовать при прорыве вражеской обороны во втором эшелоне армии. Ее задача после прорыва первой полосы обороны противника наступать в общем направлении на населенные пункты Борки, Даниловку, Урицкое. К исходу второго дня мы должны занять Натальевку, Никольское и овладеть Урицким. Дивизионная и полковая артиллерия, а также минометы привлекаются к участию в общей артподготовке.