Немеренные версты (записки комдива) - Джанджгава Владимир Николаевич. Страница 8

Старший инструктор политотдела 16-й танковой дивизии А. К. Резяпкин.

Наконец прекратилась связь и со штабом корпуса. Никаких данных о противнике, хотя бы самых общих, больше не поступало. Не было уже и сплошной линии фронта. Между действовавшими подразделениями образовались большие разрывы, в которые свободно проникали подвижные части врага и оказывались там, где их меньше всего ожидали.

Многие подразделения дивизии все еще продолжали оказывать врагу отчаянное сопротивление. Выполняя приказы командира, работники тыла старались по возможности бесперебойно обеспечивать их всем необходимым. Было не понять, как водителям автомашин, доставлявшим боеприпасы, удавалось в этой сумятице отыскивать танковые роты и батальоны.

В ночь на 2 августа вместе с небольшой автоколонной, с боеприпасами я выехал на передовую. На место, в село Лигедзино, на окраине которого в наспех отрытой землянке разместился штаб дивизии, прибыли утром. У начальника штаба дивизии подполковника А. Г. Земляного получил указания, куда прежде всего направить машины с боеприпасами. Как раз в это время вражеские танки и пехота развернули бой за овладение селом. Перевес в силах и средствах был явно на стороне противника, но танкисты все же отразили атаку. Доставленные боеприпасы пришлись очень кстати.

В полдень меня вызвал комдив. Он был до изнеможения усталым, осунувшимся, но, как всегда, подтянутым.

Заместитель начальника политотдела 16-й танковой дивизии старший батальонный комиссар М. Д. Васильев.

— Надо спасать тылы, — спокойно сказал полковник. — У Подвойского и Терноки еще можно прорваться. Все тыловые хозяйства приказываю отвести в район Пятихатки, и как можно быстрее, потому что с севера противник уже вышел к Синюхе. Передайте это Самуйлову. Он назначен старшим.

Это была последняя моя встреча с Михаилом Ивановичем Мындро, смелым и мужественным комдивом, человеком щедрого сердца и широкой души.

…Коридор, который еще связывал Лигедзино с тыловыми службами дивизии, простреливался гитлеровцами из всех видов оружия и в любую минуту мог оказаться перерезанным. Собственно говоря, никакого коридора уже не было. Фашисты, скорее всего, просто не спешили преграждать естественную дорогу в ожидании, что по ней, возможно, попытаются прорваться к себе в тыл советские танки и здесь, на открытой местности, их гораздо легче будет уничтожить, нежели путем лобовых атак. На добровольную сдачу русских танкистов в плен гитлеровцы, конечно, не рассчитывали. В этом их убедили многодневные бои.

Поначалу дорога выглядела пустынной. К счастью, дожди накануне прекратились и за сутки грунт хорошо подсох. Это и помогло. Проскочили.

Подъехали к Синюхе. Добротный мост через нее оказался разрушенным. Речка Синюха — тихая и неглубокая. Где-то непременно должен быть подходящий для проезда брод. Обнаружили его километрах в пяти от бывшего моста.

Сверившись с картой, приказал шоферу ехать на северо-восток, туда, где должны были стоять тылы. Но не проехали и километра, как до нашего слуха донеслось эхо артиллерийских взрывов. Артиллерия била уже восточнее того места, где стояли тылы. Там же находился и медсанбат, забитый ранеными. Успел ли он эвакуироваться? Ушел ли обоз с боеприпасами? Ведь в нем было до трехсот автомашин.

Наконец стали попадаться бойцы и командиры из нашей дивизии, которые вырвались из полуокружения. С трудом удалось узнать, что тылы дивизии успели эвакуироваться и что не только Пятихатки, но и Подыма уже заняты немцами.

Километрах в тридцати от станции Ново-Украинка разыскал своих. Посеревший от усталости старший лейтенант П. А. Бугаенко вкратце рассказал, каких усилий стоило ему вместе с подполковником В. С. Самуйловым, инструктором политотдела А. К. Резяпкиным и заместителем начальника Особого отдела А. П. Фляжниковым вывести тылы дивизии.

Командование фронта не раз пыталось оказать помощь частям, сражавшимся в окружении. По личному указанию Маршала Советского Союза С. М. Буденного для доставки боеприпасов и продовольствия была выделена группа транспортных самолетов По-2. Работу ее корректировал старший лейтенант Бугаенко.

— Несколько раз мы вылетали в район окружения, — рассказывал Бугаенко, — но так как бои уже велись небольшими группами, многое из того, что сбрасывали, доставалось противнику.

Тогда было решено снарядить автомашины с боеприпасами, горючим и продовольствием, хотя надежда прорваться в район боев была незначительной.

Возглавил эту колонну энергичный молодой офицер воентехник Алексеев. Он повел колонну из двадцати восьми машин. Но к передовой прорвалось лишь восемь. Четыре были подбиты вражеской артиллерией, а шестнадцать вернулись назад.

В дивизиях еще не знали, что Ставка Верховного Главнокомандования, учитывая тяжелую обстановку, сложившуюся на Южном фронте, приняла решение о создании новой оборонительной линии от Херсона и Каховки через Кривой Рог, Кременчуг и далее на север по Днепру, включая район Киева. За эту линию отводились измотанные непрерывными боями, вырвавшиеся из окружения и полуокружения войска. Туда же предстояло отвести и тылы 16-й танковой дивизии.

По дорогам нескончаемым потоком тянулись войска и беженцы. В воздухе все время кружили вражеские самолеты-разведчики. Бомбардировщики безнаказанно, не встречая никакого сопротивления, сбрасывали бомбы на дороги, с бреющего полета расстреливали людей из крупнокалиберных пулеметов.

Тылы 16-й танковой дивизии двигались на восток, по-прежнему не имея ясного представления, где остановиться. Снова пошли дожди, грунтовая дорога раскисла. Машины буксовали, выходили из строя. Упершись плечами в борта машин, тыловики на руках вытаскивали их из грязи. А враг наступал по пятам.

Минуя Александрию, Кривой Рог, тыловые подразделения выбрались на Днепропетровское шоссе. На подступах к Днепропетровску готовился новый рубеж обороны. Работали тысячи женщин, стариков, школьников. Они отрывали окопы и противотанковые рвы.

В штабе обороны города подполковник В. С. Самуйлов получил приказ отвести колонну автомашин за Днепр в район Павлограда. К утру 10 августа тылы 16-й танковой дивизии сосредоточились в небольшом лесу у села Булаховки Павлоградского района.

Память и долг

Группами и в одиночку выходили бойцы и командиры 16-й танковой дивизии из окружения. Тщетно пытались мы узнать о судьбе комдива, военкома, штаба и особенно о боевом Знамени дивизии. Долго не теряли надежды, что дивизионное Знамя будет спасено и 16-я танковая как воинское формирование сохранится. Но шли дни, а Знамя не поступало.

По рассказам вырвавшихся из окружения бойцов и командиров можно было более или менее точно представить судьбу полков дивизии, оставшихся на рубежах в Лигедзино. Свой боевой долг воины выполнили до конца. Они сражались до последнего снаряда, до тех пор, пока в танках окончательно не опустели баки с горючим. Многие продолжали драться с врагом и после того, уничтожали гитлеровцев из винтовок и пистолетов.

Тяжелая участь плена постигла заместителя начальника политотдела дивизии старшего батальонного комиссара М. Д. Васильева. Чудом ему удалось выжить.

«Пленных согнали в глубокий котлован между Уманским кирпичным заводом и птицефермой, — поведал после Михаил Дмитриевич. — В течение нескольких дней держали там под палящими лучами солнца, не давая ни пищи, ни воды. Многие умерли от истощения и жажды, многих гитлеровцы расстреляли, а оставшихся в живых отправили потом под усиленным конвоем в лагерь».

И все же некоторым удалось бежать, перейти линию фронта. Они-то и поведали о судьбе полков. Но о судьбе штаба дивизии, ее командира и комиссара, дивизионного Знамени никто никаких подробностей не знал. Говорили так: «Штаб, наверно, тоже погиб, потому что фашисты плотным кольцом окружили село. Прорваться не было возможности».