Аромат лимонной мяты. Книга первая (СИ) - "spring_twister". Страница 74

Семеро детей, полное безденежье, друзей практически нет, перспектив и подавно. Нельзя же считать другом семьи раз в миллион лет появляющегося Мундунгуса Флетчера, после которого в буфете пропадают последние серебряные вилки — остатки былой роскоши, а перспективой — гипотетическую седьмую беременность?

Если бы не Дамблдор, им было бы совсем худо. Он пристроил Артура на его должность. Он подкидывал отпрыскам Уизли пособия для обучения в Хогвартсе, хотя они, как дети из полной семьи, на них и права-то не имели. Он же обещал помочь пристроить Билла и Чарли после окончания школы, а это, учитывая репутацию их семьи в обществе, было просто манной небесной.

А репутация Уизли оставляла желать лучшего. Нет, ничего особо криминального, просто у каждого поколения этой семьи в анамнезе была какая-нибудь дурно попахивавшая историйка, которые накапливались и нарастали одна на другую, как снежный ком. Да еще и клеймо „предателей крови“.

Когда Перси спросил об этом у Альбуса Дамблдора, тот долгим, понимающим взглядом смотрел на мальчика и качал головой. Потом пустился в долгие пространные рассуждения о том, что его родители замечательные люди, что он никогда не должен повторять подобные глупости, что такое прозвище аристократы дают всем волшебникам, которые не зациклены на чистокровности, общаются с маглами и маглорожденными как с равными и выступают за сближение обычного и магического мира.

По натуре Перси был педантом, поэтому ждал, что ему дадут четкое научное объяснение. Ну, или хотя бы пояснят на примерах. Директор же сказал, что такое прозвище дают всем. Кому всем? При уточнении выяснилось, что уже не „всем“, а всего лишь „многим“. Кому многим? Некоторым, ты их не знаешь.

В общем, Перси подобное объяснение не устроило. Он резонно сомневался. Например, почему „не зацикленные“ старшие сыновья семейства Уизли всегда женятся исключительно на чистокровных волшебницах? Почему эти чистокровные волшебницы из поколения в поколение отсекаются их родителями от родов: что мама, что бабушка Цедрелла(1)? Почему маглолюбец-папа никогда не посещал магловский мир? Почему у них, выступающих за сближение обычного и магического мира, нет друзей-маглов, раз уж с ними не особо общаются волшебники? И самое главное, почему столь лояльная к вопросам крови мама избегает любых разговоров о своем кузене-сквибе?

Нет, что-то тут не так. После разговора с Дамблдором было ясно, что спрашивать у родителей бесперспективно. Друзей у семьи не было. А если бы и были, какой друг скажет правду, если это что-то нехорошее? Наоборот, будет беречь нежные чувства. Тогда, возможно, правду скажет… враг?

Единственным волшебником, который подходил под определение „враг“ был Люциус Малфой. О, вот его отец ненавидел от всего сердца. И дня не проходило, чтобы он не упоминал этого тупицу, подлеца, жалкого аристократишку и мерзкого сторонника Того-Кого. Мама поддакивала, а младшие Уизли мотали на ус.

Перси как-то спросил, а почему, если все знают, что мистер Малфой – ПеС, он не в Азкабане. И выслушал получасовое стенание, что эта богатая гадина попросту откупилась. А теперь постоянно ошивается в министерстве, на короткой ноге с заместителем министра Фаджем, — а всем известно, что после Багнолд тот первый кандидат на высшую должность, — да и вообще наслаждается жизнью в то время, как честные люди, всегда стоявшие за правду, вынуждены кнаты считать и перебиваться с хлеба на воду.

Помнится, в тот момент Перси подумал, что человек, сумевший при подобных обстоятельствах мало того, что выйти сухим из воды, но и сохранить свое место в высших слоях общества, достоин как минимум уважения. И уж его никак нельзя назвать тупым или жалким.

В общем, тогда, за два года до Хогвартса, Перси решился и написал Люциусу Малфою письмо, в котором изложил свой вопрос. Отправив сову в Малфой-мэнор, Перси и сам не знал, чего ожидать. Ему казалось, что вариантов может быть несколько: Малфой-старший либо промолчит, либо напишет ему ответ, либо встретится с ним, либо, если суждение родителей о нем верно, и Люциус действительно гадина, просто в очередной раз посмеется над Артуром, продемонстрировав последнему письмо его сына.

Малфой поступил проще. Он прислал Перси подарок на день рождения. Это была книга: научное исследование, полностью посвященное теории крови. Читать было сложно. Девятилетний Перси с трудом продирался сквозь незнакомые слова, термины, сноски и ссылки.

В общем, как он и думал, общение с маглами имеет такое же отношение к термину „предатель крови“, как морская свинка к морю. Все было гораздо прозаичней и неприятней: кто-то из предков Перси дал магическую клятву на крови, а потом попросту ее нарушил. Маги недаром с пиететом относятся к словам. Магия – это, прежде всего, Слово, и подобных надругательств над собой она не прощает. Откат может быть самым разным: постоянные неудачи, нестабильность магии, появление в роду сквибов, нищета и так далее, и тому подобное.

Но добило Перси даже не это. А раздел, рассматривающий варианты снятия клейма предателя. Их было три: относительно быстрый, долгий и весьма и весьма муторный и нереальный.

Согласно первому варианту, клеймо „предателя крови“ мог снять седьмой сын седьмого сына или седьмая дочь седьмой дочери. По легенде подобные дети были истинными целителями. Прочитав об этом, Перси первый раз в жизни понял, почему его родители ведут себя, как оголтелые кролики. Получается, если бы Джинни не подкачала и родилась мальчиком, а потом женилась и, капитально поднапрягшись, считая все календарные сроки, постоянно сверяясь с астрологическими гороскопами, завела семерых сыновей, то ее гипотетический седьмой сын смог бы снять клеймо со всего рода.

Второй вариант предусматривал старое доброе самоограничение и покаяние в лучших традициях христианских аскетов. Причем, на протяжении нескольких поколений. Причем, все магические законы и правила, включая сезонные магические ритуалы, должны были соблюдаться и выполняться вплоть до запятой. В общем, нужно было наступить на горло собственной песне, плюнуть на желания и хотения и стать человеком-сухарем.

Третий вариант, а именно принесение магической вассальной клятвы сильному и древнему магическому роду, был абсолютно нереален. Нет сейчас волшебников такой силы, которые смогли бы принять на себя магический откат и оклематься после этого. Да и смысл? Кому он такой красивый нужен?

В общем, всесторонне рассмотрев нарисовавшуюся перед ним проблему, он решил действовать в комплексе. Да, вариант номер два — основной. Он ему вполне близок, с его характером ограничивать себя будет не сложно. Когда появится собственная семья, естественно станет сложнее. Но ведь это в его силах подобрать подходящую по темпераменту девушку, не так ли? А если она не будет возражать и с деньгами не будет особых проблем, можно попробовать и вариант номер один.

***

А выспаться все-таки не удалось. На завтрак злой Перси пришел одним из первых. Вторым, если уж точно. Зал был пуст, лишь за преподавательским столом сидел мрачный Снейп, заглатывающий сосиски и кофе с жадностью стаи голодных уток. Степень его злости и недосыпа явно превышали уровень младшего Уизли. Перси едва дошел до стола Гриффиндора, как профессор зельеварения посмотрел на часы, вскочил с места и, стоя допив последний глоток, умчался из зала, буквально швырнув чашку на стол.

Через несколько секунд после того, как из вида скрылись складки развевающегося черного плаща Снейпа, в Большой зал на крейсерской скорости влетела Мелисса Эванс. Тоже злая и невыспавшаяся.

Девочка подбежала к столу Слизерина, заметила Перси и кивнула ему. А затем повторила трюк Снейпа: бросила взгляд на часы, подцепила со стола пару бутербродов, стоя проглотила их и, развернувшись, помчалась к выходу. В дверях она столкнулась со слизеринскими первокурсниками, на секунду остановилась, подержалась за голову, что-то им сказала и унеслась.

Да что за активность такая с утра пораньше! Да еще в выходной!

Неожиданно Перси тоже захотелось действовать. Позавтракав, он с несвойственной ему скоростью вернулся в гриффиндорскую спальню, взял сумку, положил в нее пергаменты и чернила и направился в библиотеку.