Зима плюс осень равно весна (СИ) - Котянова Наталия. Страница 30

Наверное, каждому даётся по силам его — Рихард переживал за жену целые долгие сутки. Роды вымотали его едва ли меньше, чем саму Сэм. Несмотря на уговоры, он ни разу не оставил рожающую жену дольше чем на десять минут, потому что чувствовал, знал — в его присутствии Сэм становится легче. Он не только поддерживал её, успокаивал, помогал расслабиться между схватками, он брал на себя часть её боли, её неуверенность, её страх. В момент наибольшего напряжения Рихард лёгким касанием вливал в неё свою силу, был с ней, был ею… Ему казалось, что стёрлись прежние границы, что нет больше их — по отдельности, а есть они — вместе, единое целое. Бесконечно выносливое, бесконечно сильное.

За эти сутки Рихард словно прожил целую жизнь. Порой она напоминала сущий кошмар и была наполнена непривычными чувствами — растерянности, беспомощности… В какой-то момент он и вовсе едва не поддался малодушной панике. Стало вдруг так страшно, так больно, как не было даже тогда, когда одурманенный отец наставил на него пистолет и нажал на курок. Потому что сейчас он боялся не за себя. Боялся — и ничего не мог сделать сверх того, что уже сделал.

Долгожданный крик ребёнка стал для Рихарда полной неожиданностью. Как и резкая, обжигающая белая вспышка перед глазами. Невольные слёзы боли, смешанные со слезами радости… Трясущиеся ноги, протянутый кем-то платок… Рихард в душе очень надеялся на новую картинку — «фотографию» уже не львёнка, а крошечного человечка, его сына. Но первым, что он увидел, были покрасневшие, опухшие от слёз глаза любимой женщины. Серо-оливковые с жёлтыми точками… Родные. Сияющие. Самые прекрасные на свете. Он никогда в этом не сомневался.

Рихард медленно провёл по её влажным спутанным волосам, млея от охватившего его чувства покоя и неведомой прежде, щемящей нежности.

— Такой я тебя и представлял… Ну, здравствуй, красавица.

Врачи сначала отказывались в это верить. А вот Сэм — поверила сразу. Разве трудно поверить в счастье? К Рихарду вернулось зрение — потому, что он это заслужил. Потому что теперь ему стало совершенно необходимо видеть окружающий его мир. Весь, целиком, а не только жену и сына. Он впустил в себя этот мир, принял его, до самого конца — и мир в ответ принял его тоже. Яркий, светлый, тёплый мир.

Зима растаяла, исчезла без следа, так же, как снова согрелась и вернулась к жизни колючая ветреная осень. На смену им пришла весна — одна на двоих.

Белый лев во сне неторопливо и спокойно идёт по солнечному вешнему лесу, по влажной, упоительно пахнущей траве. На его пути больше не будет сугробов и жухлых опавших листьев, не будет тьмы перед глазами, не будет холода в сердце, не будет равнодушия. Всё это теперь просто невозможно. Ведь рядом с ним идёт его львица, а между ними радостно и беззаботно носится маленький белый львёнок.