Отвергнутая принцесса - де Камп Лайон Спрэг. Страница 32

— Он пришел, — сообщил Псиллеус.

— Ага, — ответил голос с вершины пирамиды. Голос был сильный, но очень старый и несколько скрипучий.

— Подойди сюда, Роллин Хобарт. Зачем ты искал меня?

— Мне сообщили, что ты отвечаешь за некоторые события, случившиеся со мной за последние несколько дней, — нахально сказал Хобарт.

— Ага. Вполне может быть. Но сначала вопрос, а потом — аудиенция.

— Какой еще вопрос?

— Тебе неведомо? Все, кому я нужен, должны ответить на три вопроса, или оставить здесь душу, необходимую для существования их Разума.

— Гм, я думал, что любой может увидеть тебя...

— Истинно так, но о том, чтобы выйти отсюда, ничего сказано не было, ха-ха.

— И что же случается с теми, кто не отвечает на вопросы?

— Их помещают под трон, на котором я сижу.

— В смысле, внутрь пирамиды?

— Правильно, Роллин Хобарт.

— И что потом?

— Потом? Что ж, они прекращают существовать как отдельные сущности.

Это прозвучало хоть и неопределенно, но зловеще. Хобарт сразу вспотел, но тем не менее, нетерпеливо продолжил:

— Послушайте, мистер Разум...

— Вопросы, Роллин Хобарт! Даже и не думай о побеге или о своем мушкете; обе мысли бесполезны, а тебе потребуется мозг целиком для более конструктивных решений. Готов?

— Готов! — выкрикнул Хобарт. Пусть только попробуют засунуть его в электрическую печь или что там у Разума под троном!

— Вопрос первый. Если все расположено в космосе, как обычно говорят, тогда сам космос тоже должен быть в космосе, космос внутри космоса тоже должен быть в космосе и так далее до бесконечности. Однако это абсурд, так как по определению существует только один космос. Как ты объяснишь данный парадокс?

Хобарт нахмурил брови, затем улыбнулся.

— Легко, Ваше Величество или как там тебя называют. Нет никакого парадокса, только путаница между двумя значениями маленького предлога «в». Говоря «все находится в космосе», мы подразумеваем, окружены космосом, а вот «космос в космосе» находится в том смысле, что они совпадают или идентичны друг другу. Уловил?

На некоторое время воцарилась тишина, затем голос с пирамиды низким тоном произнес:

— О Роллин, ты разрешил проблему пространства, которая веками не давалась мудрейшим из жителей мира. Однако проблема времени вряд ли покажется тебе такой простой... Вопрос второй. Чтобы двигающееся тело могло достичь определенной точки, оно сначала должно пройти половину расстояния до нее, а перед этим — четверть расстояния и так до бесконечности. Значит, чтобы передвинуться из одного пункта в другой, тело должно пройти бесконечное число расстояний. Понятно, что такой путь невозможно преодолеть за конечное время. Таким образом, движение невозможно или ни на минуту не может остановиться. Как объяснишь ты этот парадокс?

Хобарт в недоумении поднял плечи.

— Скажи мне, кто продал тебе такую загадку под именем трудной? Кто сказал, что расстояние с бесконечным числом составляющих есть то же самое, что бесконечное расстояние? Если взять конечное расстояние, с которого ты начал, и разделить на бесконечное число частей, каждый кусочек будет настолько мал, что потребуется бесконечно малое время для его преодоления. Таким образом, одна бесконечность уничтожает другую.

— Я не совсем понимаю, Роллин Хобарт...

— Потому что ты никогда не изучал методы исчисления в Масачуссетском Технологическом... Короче, бесконечность — исключительно математическая концепция, поскольку никто никогда не шел на бесконечное расстояние и не делил дюйм на бесконечное число кусочков. Кстати, твои вопросы мне очень знакомы. Кажется, их придумал греческий философ Зенон?

Тусклые белые одежды беспокойно зашевелились.

— Совсем не удивительно, что я знаю твое имя, Роллин Хобарт. Но откуда тебе известно мое?

— Ты хочешь сказать, что ты — Зенон из Элей?

— Был им, до того как стать Разумом. Я даже посетил твой мир, троичный мир, с целью найти ответы на эти вопросы. Мне это не удалось — но вижу, что прогресс не стоял на месте.

— Что значит «троичный мир»?

— То и значит, что должно существовать бесконечное число миров, соответствующих тем законам логики, на которых они основаны. Вот этот мир — двоичный, ибо все является либо не является чем-то. Твой мир — троичный, все в нем является чем-то целым или его частью, либо ни тем, ни другим.

— Звучит так, как будто здесь господствует аристотелева логика, — сказал Хобарт.

— Ха-ха, ты уморишь меня до смерти, Роллин Хобарт! Знай, что вскоре после того, как я вернулся сюда и стал Разумом, у нас появился ученый по имени Аристотелес, который поклялся отправиться в твой мир, чтобы обучить жителей истинной логике — то есть нашей. Я не знаю, что с ним случилось — но, видимо, он преуспел...

— А как должен выглядеть мир однозначной логики? — спросил Хобарт.

— Однообразно, тебе не рекомендую. Погоди-ка, проблема времени решена — но, возможно, с движением тебе повезет меньше. Вопрос третий. Два тела, двигающиеся с одинаковой скоростью, проходят равное расстояние за одно и то же время. Но когда эти тела движутся в противоположных направлениях, одно из них должно проскочить второе за половину времени, требуемого второму, чтобы проскочить первое в той же точке. Что предложишь теперь, Роллин Хобарт?

Хобарт громко рассмеялся.

— Ты разве никогда не слышал об относительности движения? Разве тебе не известно, что говорить можно только о движении относительно чего-нибудь в пределах того, что мы называем лабораторной системой отсчета.

И Хобарт на десять минут погрузился в объяснения. Когда он, наконец, закончил, фигура медленно произнесла:

— Ты ответил на мои вопросы, Роллин Хобарт, в чем я был совершенно уверен. Мой срок вышел.

И фигура с трудом встала с трона и начала медленно спускаться по ступеням пирамиды. Хобарт обнаружил, что Разумом тут служил древний старик со скудными остатками белоснежной бороды.

— Эй, что ты собираешься делать? — спросил он.

— Делать? — переспросил старец. — Конечно, умереть, и как раз вовремя. Я больше тут не нужен, поскольку ты стал новым Разумом.

— Что!

— Конечно, Роллин Хобарт, ты ведь ответил на три вопроса. Разве это не просто? Я так долго ждал тебя и совершенно утомился от собственного высокого положения. Когда мои останки уберут, надень мою одежду и садись на мое место. Пища тебе не нужна, души посетителей, неспособных ответить на вопросы, накормят тебя. Жрецы разъяснят твои обязанности и права. А теперь прощай. Ох, Псиллеус, подойди сюда!

Хобарт взорвался.

— Господи, но я не хочу этого делать! Не хочу быть ни принцем, ни королем, ни императором, ни тем более богом! В гробу я вас всех видел...

— Да, хозяин? — отозвался жрец со стороны двери, полностью игнорируя яростно жестикулирующего Хобарта.

— Я умираю, добрый Псиллеус. Роллин Хобарт принес с собой смерть, как я и сказал вначале. Хорошенько заботься о нем. Прощай!

И маленькая сморщенная фигурка повалилась на мерцающий пол. Белое одеяние накрыло ее сверху, ниже, ниже, пока между ним и полом не осталось ничего.

Псиллеус поднял белую тряпку и вытряс из нее немного серебристой пыли, а затем протянул Хобарту.

— Твоя одежда, Разум, — произнес он, когда стало ясно, что Хобарт игнорирует протянутую вещь.

— Иди к черту, — заорал Хобарт. — Никакой я тебе не Разум! Выпусти меня отсюда, мне нужен Гомон.

— Ты есть следующий Разум, повелитель всего, — настаивал Псиллеус. — Разве ты не наденешь одежду и не сядешь на трон, чтобы твой слуга мог с обожанием пасть ниц?

— НЕТ! Если ты падешь ниц, я двину тебя ботинком под зад. Где же чертов выход — а, вот он! Пока, старикан, я пошел!

— О, мой господин, постой! Ты не можешь оставить пирамиду! — вскрикнул жрец.

— С чего ты взял?

— Без Разума, зрелого или начинающего, наш мир рассыплется на части!

— Ну и пусть.

Хобарт снова двинулся к двери, но Псиллеус издал вопль такого ужаса и отчаяния, что ему пришлось остановиться.