Ревущая труба - Прэтт Флетчер. Страница 2

– Не спешите, молодой человек, – остановил его Чалмерс. – Сейчас разумней будет определить понятие «парафизика» как отрасль знания, исследующую взаимосвязь различных миров на основе предположения, что миры эти и в самом деле существуют. Как вы помните, вольная трактовка термина «метафизика» в свое время привела к тому, что он практически превратился в синоним понятия «философия».

– Которую, – подхватил Ши, – одни понимают как разновидность научного знания, другие – как разновидность знания ненаучного, а для третьих – это не наука и не знание вообще.

– Великолепная формулировка, – пробормотал Чалмерс, выуживая из кармана черный блокнотик. – Сам Э. Т. Белл не выразился бы столь емко и афористично. Я обязательно включу ваши слова о статусе философии в свою следующую книгу.

– Вот как? – Ши аж подпрыгнул на стуле. – И что, даже доходами не поделитесь?

Чалмерс мягко улыбнулся.

– Гарольд, голубчик вы мой, кто же мешает вам написать собственную книгу? Я искреннейшим образом вам это рекомендую.

Байярд усмехнулся.

– Гарольд у нас широкая душа, прямо ковбой в кино. Вот я, например, своими словесными перлами не разбрасываюсь. Я их берегу до той поры, пока не смогу использовать с толком и получить за это денежки. Но вернемся к нашим баранам. Как вы собираетесь перемещать людей из одного мира в другой?

Чалмерс нахмурился.

– До этого мы дойдем, только всему свое время. Насколько я представляю, основой метода должно стать усвоение нашим сознанием неких фундаментальных положений, лежащих в основе того или иного мира, который мы намереваемся достичь. Что это могут быть за положения? Я склоняюсь к мысли, что в первую очередь положения формальной логики.

– Например? – перебил Ши.

– О, ну тот же, скажем, принцип зависимости: любое обстоятельство, в котором и только в котором наличие известного феномена отлично от его отсутствия, связано с данным феноменом.

– Ф-фух! Звучит почти столь же отвратно, как определение количества Фрейга.

Байярд тут же забубнил:

– Количество объектов в данном классе...

– Уолтер, помолчи, у меня нервы не железные?

– ...является классом всех классов, тождественных данному классу.

Чалмерс хмыкнул.

– Вы закончили шутить, джентльмены? Тогда я продолжу. Допустим, что среди бесконечного множества миров существует и такой, который управляется магией. В таком случае может оказаться, что принцип зависимости будет там недействителен, вместе с ему подобными, а вот магические – например, закон подобия – действительны.

– Что это за закон подобия? – поинтересовался Байярд.

– Сформулировать его можно примерно так: эффект подобен изображению эффекта. У нас такой закон не действует, хотя первобытные люди в него твердо верили. Они, например, воображали, что стоит опрыскать землю водой, да еще произнести при этом что-нибудь вроде «мамбу-ямбу», как пойдет и настоящий дождь.

– Я и не подозревал, что вы способны формулировать принципы магии, – заметил Ши.

– А как же, – с достоинством отозвался Чалмерс. – Возьмем наших врачей – фокусниками они себя не считают. Они уверены, что работают на основании законов природы. В мире, где все твердо верят в эти законы, так оно и есть. А там, где общественное сознание настроено на восприятие неких иных впечатлений, могут, очевидно, действовать и законы магии. Слышали, должно быть, об африканских колдунах-врачевателях? Фрезер и Сибрук сформулировали несколько магических законов, на которые опираются эти дикари. Закон распространения, например: объекты, когда-либо находившиеся в контакте, продолжают взаимодействовать на расстоянии. Как вы...

Ши нетерпеливо щелкнул пальцами.

– Секундочку, доктор. В мире вроде того, о котором вы говорите, как получается: законы магии действуют, поскольку в них верят, или люди в них верят, потому что они действуют?

Чалмерс вкрадчиво улыбнулся – верный признак того, что он собирается раздавить оппонента интеллектом.

– Подобный вопрос, Гарольд, по бессмертному выражению Расселла, лишь бессмысленный шум.

– Не надо, доктор, – отрезал Ши. – Слыхали. Это любимая увертка всех наших эпистемологов* [1]. Как задашь им вопрос, на который они не могут ответить, так они только улыбаются и твердят про бессмысленный шум. А я уверен, что мой вопрос вполне разумен и, следовательно, заслуживает разумного ответа.

– Он лишен смысла, – повторил Чалмерс, – и я с легкостью докажу это на основе вашей же попытки... гм... построить концептуальную структуру на базисе скорее абсолютистском, нежели релятивистском. Я вам докажу это. Чуть позже. А сейчас позвольте мне продолжить изложение проблемы. Да – как вам известно, последовательную логическую цепочку можно построить из любого набора посылок...

Байярд вдруг широко раскрыл полуприкрытые доселе глаза и встрял с очередным резким замечанием:

– Послушайте, доктор, а не трещит ли ваша гипотеза по всем швам? По-моему, она не исключает и возможности перемещения в будущее. И что же? Мы познакомимся с не открытыми еще законами, не сделанными еще изобретениями.

Но в будущем наверняка уже в курсе нашего метода, так что мы сможем вернуться в настоящее с полным чемоданом всяких новинок. Перенесенные знания будут предвосхищать будущее, а, значит, изменят его.

– Гениально, Уолтер, – остановил его Чалмерс. – Только, боюсь, вы кое-что упустили. В будущее вообще мы действительно сможем попасть, только вовсе не обязательно это должно оказаться именно наше будущее – то самое, что предстоит нашему эмпирико-позитивистскому миру. Для подобного перемещения в другой мир необходимо иметь мысленную модель структуры отношений в нем. Для этого вам потребуется полный набор понятий определенного физического мира, тех самых понятий, кои обуславливают воспринимаемые сознанием впечатления. А понятия будущего – продукты взаимодействия различных неизвестных нам факторов, в чем и...

– Ясно, – поддакнул Ши, – структура отношений действительного будущего еще не сформировалась, в то время как такие структуры для всех прошлых миров уже упорядочены.

– Совершенно верно. Скажу вам больше: проникнуть можно в те и только в те миры, которые представлены готовой упорядоченной моделью отношений.

Можно, например, попасть в любое будущее из произведений Герберта Уэллса, надо только выбрать ряд основных исходных посылок. В случае же с реальным будущим нам такие посылки неизвестны. Но не могу не заметить, что умозрительная экстраполяция на основе наших скудных данных уже унесла нас... гм... в заоблачные дали. Поэтому давайте-ка вернемся в наше родное время и пространство и посвятим себя разработке конкретной технологии эксперимента, с помощью которой мы пойдем на штурм парафизических проблем. Итак, чтобы получить некое транспортное средство, способное перенести нас из одного мира в другой, нам придется решить достаточно непростую задачу по извлечению из картины некоего мира – скажем, мира «Илиады» – исходных посылок и...

– Другими словами, понадобится эдакий силлогизмобиль?* [2] – перебил его Ши.

На какой-то миг показалось, что Чалмерс раздосадован, но он тут же рассмеялся.

– Умеете вы, Гарольд, выражаться образно. Не устаю вам повторять: напрасно вы не печатаетесь, растрачиваете таланты впустую. Хотя должен заметить, что термин «силлогизмобиль» годится разве что для внутреннего использования, среди сотрудников Гарейденского института. Когда придет время огорошить коллег-психологов парафизикой, потребуется определение подостойней.

Гарольд Ши лежал на кровати, курил и размышлял. Курил он дорогие английские сигареты – не столько потому, что особо их любил, сколько по той причине, что согласно его показушному имиджу и курить полагалось что-нибудь эдакое. А размышлял он о докладе Чалмерса.

Да, эксперимент может быть связан с опасностями – доктор прав, но, с другой стороны, и жизнь такая наскучила Ши необыкновенно. Чалмерс способный ученый, но страшный зануда. Если и могут мирно сосуществовать талант и занудство, то Рид Чалмерс – образчик подобного союза. По идее, исследователями считаются все трое, но на деле двое из них – просто сборщики фактов, поставщики данных для доктора-эрудита, который оставляет за собой право наслаждаться анализом и обобщением.