Изабелла (СИ) - Вэльская Алёна. Страница 17

   Он ничего не спрашивал прямо, но не раз пытался осторожно узнать хоть что-то, но я упорно кормила его заранее приготовленной версией для всех: развелась, родни нет, вспомнила про образование и начала работать. Он делал вид, что верил, а я делала вид, что не замечаю недовольства, мелькавшего в серых глазах. Моя жизнь делилась на времена до и после Кинстона, и я никогда их не смешивала. Леди Изабелла осталась в том далеком прошлом, и Алану ни к чему было знать, что же с ней случилось.

   Сейчас я оплакивала отнюдь не неудавшееся материнство, потому как полюбить еще не родившегося ребенка попросту не успела. Я не знала, хочется ли мне вообще иметь детей, потому что понятия не имела, живы ли во мне вообще материнские инстинкты или же все умерло той ночью. Мне просто было необходимо наконец-то избавиться от этого груза, что лежал на душе, не давая до конца закрыть дверь в прошлое.

   Я захлебывалась слезами, а Алан молчал и продолжал успокаивающе гладить меня по спине. Когда слезы наконец-то высохли, я немного отстранилась от него и посмотрела ему прямо в глаза, в которых он и не думал прятать тревогу и беспокойство за меня.

   - Мне нужно немного времени, чтобы подумать, - сказала я, внутренне приготовившись к тому, что он возмутится и попросит поторопиться с решением.

   Но, сдается мне, я совсем не знала Алана, потому что он просто ответил:

   - Я буду ждать тебя, сколько потребуется.

***

   Я сидела в кабинете дежурного лекаря, развернувшись к окну, и отрешенно смотрела на дождь. Серая пелена укрыла Кинстон, как это обычно случается осенью, и весь город как-то смазался и раскис. В дождь у меня всегда ноет колено. Старые раны вообще предпочитают болеть в непогоду, как будто задаются целью сделать еще больнее. Сегодня помимо колена разболелось мое одиночество, что было гораздо страшнее.

   Перед дежурством я проводила Алана в командировку. Он уезжал в университет O. на трехмесячные курсы повышения лекарского мастерства. Это был первый раз, когда мы расставались на такой длительный срок. Он собирал вещи, а я сидела рядом, как приклеенная, и наблюдала за его неспешными движениями.

   - Белла, ты так смотришь на мой чемодан, будто он твой злейший враг, - заметил Алан, аккуратно укладывая стопку чистых рубашек.

   - Просто не могу представить, что тебя три месяца не будет рядом, - призналась я.

   - Три с хвостиком, если учесть еще дорогу.

   - Час от часу не легче, - вздохнула я.

   - Значит ли это, что моя ледяная леди будет скучать по мне?

   - Опять эти твои шуточки! - рассердилась я и отошла к окну, тяжело опираясь на трость.

   На душе было мерзко, на улице было мерзко, - в общем, все было плохо безо всяких видимых причин. В самом деле, не считать же дождь и отъезд Алана поводом для дурного настроения?

   Он неслышно подошел и встал за моей спиной - мучительно близко, не делая даже попытки обнять меня.

   - Знаешь, Белла, может, мой отъезд и к лучшему. Ты наконец-то поймешь, чего от меня хочешь.

   - А ты сам понимаешь, чего хочешь от меня? - с вызовом спросила я, развернувшись к нему лицом.

   - Я давно понял, - просто ответил он и продолжил собирать вещи.

   И вот он уехал, а я осталась. За окном мелкий колючий дождик сыплет в темноте, у меня ноет колено и на душе какая-то противная пустота. Что ж, в одном Алан прав: за целых три месяца я что-нибудь, да и решу насчет его присутствия в моей жизни.

   Алан был поистине терпелив со мной: вот уже полгода я ничего не отвечала на его предложение, была то холодна, то чересчур нежна. Я запуталась в себе, в своих чувствах, во всем, а он просто отошел в сторону и предоставил мне право самой решать, как быть дальше. Это и злило меня, и радовало одновременно.

   От раздумий отвлек стук в дверь - громкий и резкий.

   - Войдите, - крикнула я, вставая с кресла, уже зная, что меня ждет - либо привезли очередного пациента, либо надо ехать самой к новому пациенту.

   - Госпожа Нортен, срочный вызов, - сообщил дежурный помощник.

   - Куда ехать?

   - Отсюда - два квартала. Прикажете подать карету?

   - Да, пусть подают. Через пять минут я выйду.

   Помощник ушел, я спокойно подхватила готовый лекарский саквояж, накинула легкий плащ и похромала во двор госпиталя. Улица дышала прибитой мелким дождиком пылью. Если бы не он - было бы чудесно, по-летнему тепло и свободно.

   Карета за десять минут домчала меня до шикарного особняка, все три этажа которого горели ярким светом - явный признак случившегося несчастья. Я отпустила кучера и аккуратно начала подниматься по скользким от вредного дождя ступенькам. Дверь мне открыли почти сразу же после короткого стука - действительно ждали.

   Я вошла в освещенный холл, в котором было слишком много для столь позднего часа народа. Седоватый мужчина в богато расшитом халате трогательно обнимал плачущую женщину с распущенными светлыми волосами, бормоча слова утешения. Похожий на него брюнет лет сорока мерил широкими шагами холл.

   Как только я вошла, все взоры обратились ко мне. Я поставила на пол свой походный лекарский чемоданчик, отдала слуге, открывшему мне дверь, трость, затем скинула на его руки плащ и представилась:

   - Военный лекарь Нортен. Кому нужна помощь?

   Женщина, увидев меня, залилась слезами, а ее, видимо, муж продолжил ее утешать, сердито взглянув на меня, как будто я была причиной всех бед. Третий участник событий подошел ко мне и возмущенно спросил:

   - Неужели не могли прислать кого-то поприличней?

   За годы моей практики я слышала этот вопрос, пожалуй, тысячный раз. И отвечать на него мне безмерно надоело, а сейчас я и вовсе была взвинчена донельзя, поэтому разводить политес не стала. Нагнувшись, открыла саквояж, выудила оттуда стандартный бланк отказа от помощи дежурного лекаря и протянула этому хаму.

   - Подпишите эту бумагу.

   - Что это? - раздраженно спросил он, даже не думая читать.

   - Отказ от оказания лекарской помощи вашему больному дежурным военным лекарем, то есть мной.

   - И после этого нам пришлют другого?

   - Разумеется, нет, если вам только не потребуется другой специалист. Единственный дежурный военный лекарь сегодня - это я. Если моя кандидатура вас не устраивает, подписывайте бумагу, а сами приходите на прием утром.

   - Но мы не можем так долго ждать! - воскликнул этот господин.

   Я окончательно разозлилась и холодно процедила:

   - Вы уж как-нибудь поскорее определяйтесь со своими желаниями.

   Он беспомощно оглянулся на седоватого мужчину. Тот едва заметно кивнул, и мой собеседник, скривившись, бросил:

   - Следуйте за мной.

   Я подхватила саквояж, забрала у слуги трость и пошла за ним. Хорошо, что моего подопечного поместили на первом этаже, потому что времени на подъем выше потребовалось гораздо больше, а у меня, как оказалось, каждая минута была на счету.

   На широкой постели лежал молодой человек, едва ли старше шестнадцати лет. Его лицо с тонкими аристократическими чертами можно было бы назвать красивым, если бы не одно но: оно напоминало восковую маску. Одного взгляда было достаточно, чтобы стало понятно - к утру он умрет. Я подошла к постели и аккуратно убрала какую-то тряпку, которой закрыли аккуратную, точно сделанную лекарским скальпелем, рану на боку. Конечно же, я ее зашью и сделаю все необходимое, но это тот самый случай, когда что-либо изменить невозможно: смерть уже отметила своей печатью этого юношу, который вряд ли успел как следует осознать вкус жизни.

   Я присела на краешек постели и обхватила его запястье, чтобы послушать биение сердца. С каждым отсчитываемым ударом я вглядывалась в него все пристальнее, отчаявшись понять, кого же он мне напоминает, пока он неожиданно не открыл глаза - зеленые с расплавленным золотом, точь-точь такие же были у Ирвина, когда мы прощались. Столько лет прошло, я ничего о нем не знаю, но эта золотая зелень все еще снится мне ночами.