Ар Деко - Круз Андрей "El Rojo". Страница 8

— А потом нас найдут и отрежут нам яйца, — задумчиво сказал Иан. — И не просто отрежут, а тебе скормят мои, а мне — твои. Что меня совершенно не радует.

Это он еще не знает, что сицилийцы меня еще и ищут. А вот его не беспокоили, так что я уверен, что ищут наугад, просто по роду занятий, никаких реальных доказательств у них нет. Хотя они им и не всегда нужны.

— Можешь отказаться.

— Нет, а вот отказываться я не стану, — заявил он решительно. — Деньги всегда нужны. Грузовичок взять?

— Именно так. Он нам как раз и понадобится.

В Иане я уверен, он точно не откажется. И главное — когда у него появляются деньги, он не пляшет в борделях с шампанским. Внешне ничего не изменяется, так что вероятность того, что тебя так вычислят, минимальна. Сам я тоже даже после удачных дел с ума не схожу, живу как жил, мне пока всего хватает.

— Во сколько ждать?

— Около полуночи подъеду.

4

Работяги не одеваются, как джентльмены, а джентльмены — как работяги. Никто не ожидает увидеть меня в рабочем комбинезоне, рубашке в клетку и просто кепке, особенно за рулем трехоконного купе, поэтому хорошо, что из дому я выехал уже с темнотой. К гаражу подъехал чуть раньше полуночи, но Иан был уже на месте, возился с чем-то под капотом двухлетнего грузовичка «Шевроле Конфедерат». Причем номера на грузовичке были уже фальшивыми.

— Готов? — спросил я, выбираясь из «форда» и вытаскивая сумку с инструментом из-за спинки сидения.

— Готов. Грузись, — Иан даже гостеприимно распахнул правую дверь кабины передо мной.

— Лестницу не забыл?

— В кузове.

— Огневая поддержка?

— За сиденьями.

Я заглянул за спинки и увидел два одинаковых дробовика «Винчестер 12» со стволами, обрезанными чуть за магазином.

— Нормально, — кивнул я. — Надеюсь, что до этого не дойдет.

Боковые стекла опущены и даже переднее приподнято, ночная прохлада сменила дневной зной, душа и тело отдыхают. Грузовик фыркнул двигателем и покатил по дороге, чуть погромыхивая всяким в кузове и поскрипывая креплением тента.

Улицы до сих пор не пусты, тут многие начинают жить «по-испански», то есть устраивают сиесты днем, зато долго не ложатся спать, выходя из домов на улицу после того, как солнце сядет где-то за Нилом. У испанцев это не от лени, а от жары, да и не только у них. На Сицилии, не к ночи будь помянута, без сиесты никуда. Днем крестьянин просто не мог работать в поле, помер бы, вот и шел домой поспать, перекусить и произвести еще ребенка, а к вечеру, когда самый зной спадал, возвращался к работе. И отдыхал дальше ночью. А так и в английском секторе сейчас пабы многие открыты, а в самой Британии самый последний закрылся уже давно. Говорят, что много бриттов сюда рвануло еще и поэтому.

Британский сектор закончился, мы краем пересекли Маленькую Ирландию, еще более шумную и пьяную, и въехали в Маленькую Италию. Тут тоже пока особо не спали. Из открытых дверей траттории слышалась патефонная музыка, перед кофейней за столиками на тротуаре до сих пор сидели пожилые итальянцы с бокалами вина.

Район «Маленьких Всех» находился у самого Нила, за его излучиной у Нижнего острова. Там были и Маленькая Италия, и Маленькая Ирландия, и Маленькие Балканы, и Чайнатаун, то есть там собрались все, кто не хотел растворяться в секторах и сеттльментах, а старался селиться кучей, жить среди своих.

Когда-то Каир на этом месте уже заканчивался, а вот Большой Каир теперь только начинался. Огромный, гигантский город, размерами своими обогнавший любой другой на планете, он за пару десятилетий расползся сначала вдоль реки на север от Каира старого, затем рывком прыгнул сначала вглубь полей на востоке, а потом, перепрыгнув через Нил, раскинулся так же широко и по западному берегу, до самой Гизы.

«Маленькие Все» селились поближе к порту и докам, по Нилу шел огромный поток грузов в Александрию и обратно, и даже рыбная биржа была огромна, каждый день в ней разгружались суда с морской и лодки с речной рыбой. Такой город запросто не прокормишь. И вот итальянцы быстро захватили почти все работы в доках, на пристанях и заодно рыбные биржу и рынок. Чисто инстинктивно, я думаю, как в Нью-Йорке, попутно вступая в конфликты с буйными ирландцами, жившими по соседству. Итальянская, как и ирландская организованная преступность, быстро проросла корнями в эту благодатную почву. В полиции они кого надо держали на окладе, а самой полиции важно было лишь то, чтобы во вверенном районе не безобразничали на улицах. А там и не хулиганили, за этим следили.

Уотерфронт-роуд, куда нам нужно было, тянулась параллельно Восемнадцатой Восточной авеню, по которой мы сейчас ехали. На грузовик, равно как и на нас в нем, никто не обращал внимания. И темно, и машина не интересна такая никому, на опущенных брезентовых боках тента над кузовом видны эмблемы коммунальной службы, а их грузовики в любое время кататься могут.

— Второй поворот направо.

— Ты псих, — вместо подтверждения вздохнул Иан.

— Ничего подобного.

— Они после того твоего скачка сейчас у сраного сейфа в засаде сидят.

— Ничего подобного, — повторился я. — Это сицилийские мобстеры [14], они знают, что их все боятся, а тот, кто это сделал, уже дрожит и прячется. И обычно так это и бывает. Поэтому они просто купили новый ящик, поставили его туда и заодно поставили железные двери, не больше. Лучшая защита — это нападение. Они хотят найти того парня, разрезать его на куски, а куски разбросать по городу, и тогда уже никто не будет подламывать их ящики.

— Тогда это мы психи, — вздохнул Иан. — Причем конченные.

— Все будет нормально.

Надеюсь, я прозвучал уверенно. Вообще-то я сам понимаю, что делаю не то чтобы полную глупость, но и не «умность». Но я вообще специализируюсь по кражам у плохих ребят. Обворовать рэкет — для меня это как подарок. Даже с поправкой на риск. И вообще я рисковать люблю, это добавляет пряности в пресную нашу жизнь. Плохо, если это добавляет перчику в жизнь тех, кто об этом не просит. Но одному мне сегодня не справиться. Хотя бы потому, что у меня своего грузовичка нет. Надо бы купить, наверное.

— В ту аллею.

Имеется ввиду «задняя аллея», то есть проезд за рядами магазинов, откуда обычно мусор вывозят. Там, где его обычно вывозят. Тут сразу стало темно, звук двигателя отразился от забора и дал по ушам. Получилось так громко, что, кажется, нас и за Нилом сейчас слышно.

— Вон тот домик… — я показал пальцем вперед. — Стой, прямо к стене прижмись. Выпусти меня, — добавил я, когда Иан притер машину так близко к стенке, что мне со своей стороны дверь было не открыть.

Я выудил из кармана черную шелковую маску, надел. Не надо нам никаких случайных узнаваний. И резиновые перчатки натянул — отпечатки оставлять тоже не будем. Если бы я, кстати, маску не надел в прошлый раз, то очень вероятно, что меня искали бы куда целенаправленней, потому что на обратном пути столкнулся с двумя зашедшими помочиться как раз в эту аллею пожилыми синьорами. Могли и запомнить лицо.

Иан выбрался из кабины, выпуская меня с водительской стороны. Так, для начала без лестницы… Я встал на бампер, крыло, капот, оттуда перебрался на крышу машины. Нет, так дотягиваюсь, но у крыши наклон сильный и отлив хрупкий, могу свалиться.

— Подай лестницу.

Иан кивнул, вытащил рабочую стремянку из кузова, протянул мне на крышу. Крыша тента тут фанерная, прочная, на серьезных ребрах, и достаточно высокая. Стремянка встала чуть с наклоном, так и соскользнуть могла бы, но край крыши ее зафиксирует, так что не страшно.

— Два часа мне нужно, — сказал я Иану. — Встань на Восемнадцатой, сотня ярдов от этого угла, лицом на север. Я помигаю фонариком.

— Помню.

— Если мигаю сериями по три — уезжай, сам выберусь, значит что-то не так. Если по два — подъезжай, если одиночными — жди на месте.