Шахматистка - Хенрикс Бертина. Страница 11

Тем более странным и нелепым было, по его, Янниса, представлениям, увлечение матери шахматами. Он втайне задавался вопросом, не связаны ли столь радикальные перемены в ее поведении с ранней менопаузой. Один из друзей навел его на такое объяснение, и оно показалось ему вполне правдоподобным. Он попытался было поговорить на эту тему с отцом, но тот обдал его презрением, смешанным с горечью. Одно дело — потерять способность рожать детей, и совсем другое — дурацкие увлечения… Панис сам втихаря провел кое-какое расследование, и результат не оставил у него ни малейших сомнений. Никто из жителей Наксоса не мог припомнить ни одной женщины, которая работала бы себе горничной, а потом в один прекрасный день стала бы играть в шахматы да еще считать такое времяпрепровождение своим неотъемлемым правом. И вот надо же было, чтоб такое случилось именно с его женой!

Весь город, посмеиваясь, только об этом и говорил. Панис шагу не мог ступить без того, чтобы кто-нибудь из знакомых не отпустил в его адрес какую-нибудь шутку. Да если б жена наставила ему рога — и то ему было бы легче это пережить! Измена, конечно, дело паршивое, но понятное. С предательством супруги хоть и невозможно смириться, зато ему можно дать определение. Существует, наконец, закон чести. Но тут, против этих идиотских подтруниваний, он совершенно бессилен. Ну что прикажете ему делать? Объявить во всеуслышание, что его жена умом тронулась? Он не мог вот так, сразу, решиться на это. Жить с женой, у которой поехала крыша, еще обременительней, чем с изменницей.

Димитра, не зная, куда сбежать от гнетущей домашней атмосферы, очень страдала из-за молчания, которое повисло в их доме, словно мартовский утренний туман, не имеющий сил рассеяться. Она бы охотно вступилась за мать, поскольку никак не могла взять в толк, какое такое преступление она совершила. Но не понимала она и причин, по которым та упрямо стояла на своем. За всю свою жизнь она ни разу не видела, чтобы мать с таким упорством отстаивала что-то для себя. Да неужели же эти шахматы — такие, по ее, Димитры, мнению, скучные — заслуживают того, чтобы вести из-за них такую ожесточенную войну?

Элени очень переживала за дочь. Ей было невыносимо больно думать, что та страдает из-за сложившейся ситуации. Бедный ребенок ни за что ни про что оказался заложником. Элени это понимала, но не умела объяснить Димитре, почему она, мать, не может уступить. Она много раз пыталась, но по робкому выражению лица дочери было видно, что та ничего не понимает, и от этого у Элени пропадала всякая решимость. Конечно, язык у нее плохо подвешен, да и шахматы учат молчать, а не вдаваться в рискованные объяснения. Она уже наделала множество непростительных ошибок, думая, что может пренебречь неписаными законами острова, и впредь надо быть осмотрительней. Уже выбрала самую худшую наперсницу, которую только можно было выбрать. Теперь лучше лишний раз не напоминать о себе и покинуть свой последний бастион — не втягивать в свои дела дочь.

Элени совсем пала духом. Много раз она была на грани того, чтобы прекратить борьбу, публично заявить, что все, что о ней болтали, вранье, и она никогда не играла ни в какие шахматы и вообще не занималась подобной ерундой. Но было поздно. Теперь, что бы она ни сказала, никто ей не поверит. Катерина сделала свое дело. Элени слишком хорошо знала, что ее подруга ничего не делает наполовину. Ославить так, что не отмоешься, — в этом ей не было равных.

Кроме ее верного учителя, который часто ей звонил, никто не посылал Элени ни малейших знаков дружеского расположения. Люди смотрели на нее как на диковинную зверюшку, и она впервые в жизни на себе ощутила, что это такое — оказаться в центре всеобщего внимания. В городе она шагу не могла ступить без того, чтобы кто-нибудь не обернулся ей вслед. Она спиной чувствовала устремленные на нее взгляды.

Последние события со всей ясностью показали, что в том сообществе, которое до недавних пор казалось ей средоточием тепла и доброты, у нее совсем нет друзей. Та среда, в которой она выросла, никогда не побуждала ее искать верного союзника. В ее четко определенном, раз и навсегда данном окружении человеческие связи редко подвергались испытанию. Люди виделись каждый день, здоровались, улыбались друг другу, обменивались новостями и кулинарными рецептами. В мире, где все друг друга знают, дружба представляется излишней роскошью. Внезапное открытие, что она одна-одинешенька, немало удивило Элени, ей легче было вообразить, что никому просто нет до нее дела. Работа и повседневные семейные заботы так поглотили ее, что она не задумывалась о том, чтобы намеренно идти к людям с целью приблизить их к себе или даже завоевать.

Познакомившись с Панисом, она больше уже никогда ни к кому не испытывала интереса, будь то мужчина или женщина. Никогда ее не влекло желание. Она не ведала ни печали от того, что ее отвергли, ни радости от того, что она нравится. Даже то, что Катерина стала ее подругой, тоже вышло как-то само собой. Они вместе учились в школе, учитель посадил их за одну парту. Их сблизили обстоятельства, помноженные на привычку, — вот и все. Элени не задумывалась над тем, какие чувства она испытывает к Катерине. Исчезни та из ее жизни — она не испытала бы горечи утраты. Предательство подруги не причинило ей боли. К ее поступку она отнеслась довольно прохладно.

Но что действительно ее беспокоило, так это невозможность свободно видеться с Куросом и тренироваться. Какое-то время она почти не меняла своих привычек, лишь стала чуть более тщательно готовиться к отлучкам из дома. Но затем, чувствуя, что за ней все больше следят, даже ее собственный сын, сменила тактику. В последний свой визит к учителю она оставила у него шахматы на хранение.

К счастью для Элени, атмосфера в семье никогда не вынуждала ее бросить работу. Гостиница была для нее особым миром, где она могла спрятаться, этот мир был населен беззаботными существами, даже не подозревавшими о страданиях горничной в халате фисташкового цвета, везущей свою тележку по длинным коридорам. Слава богу, даже в низкий сезон гостиница не закрывала своих дверей. Работы было, конечно, меньше, но на остров всегда приезжали измученные горожане, желавшие отдохнуть. “Дионис” был уютным местечком, довольно закрытым, со своими постоянными клиентами. Некоторые номера отапливались и служили прибежищем для преданных гостей даже зимой. Чета пенсионеров из Англии проводила здесь часть холодного времени года, здесь часто жил один американский писатель и всегда какие-нибудь туристы останавливались проездом. Благодаря этим людям жизнь теплилась в “Дионисе” на протяжении всего мертвого сезона.

До хозяйки, понятное дело, доходили слухи, бродившие по городу, точно крысы в подземелье. Сначала она им не поверила, а потом даже посмеялась. Сын настоятельно советовал ей не подавать Элени ни малейшего виду, и Мария согласилась, что так будет лучше всего. Она до сих пор ничего ей не сказала, не станет говорить и теперь. Однако в душе она чувствовала даже некоторое уважение к своей работнице, нарушавшей общественные устои с упорством, которого от нее никто не ждал. Марии, разумеется, было трудно представить себе свою горничную играющей в шахматы. Эта мысль казалась ей даже немного комичной, но дело не в этом. Мария восхищалась тем, какое сопротивление оказывала Элени общественному мнению, и даже хотела ей чем-нибудь помочь.

Так прошел целый месяц — в сомнениях и вражде. Рождество и Новый год не принесли заметного улучшения в отношения между супругами. Каждый жил сам по себе, согласно своему собственному выбору, сделанному в этом жестком мире — с камнем на сердце, с головой, пухнущей от всяких мыслей, со взглядом, обращенным внутрь себя.

Панис изображал хорошее настроение вкупе с наигранной жизнерадостностью, но на душе у него кошки скребли. Элени замкнулась в себе и делала вид, что ей все безразлично. Совсем сбитые с толку дети старались поменьше бывать дома, а старый учитель стал до крайности рассеянным. Когда он делал покупки на халкинском рынке, торговцам нередко приходилось бежать за ним, потому что он забывал взять купленный товар. “Что ты хочешь, — говорили люди, видя, как он идет по улице, погруженный в себя, — он постарел. Мир вокруг его уже не интересует. Это в порядке вещей”.