Ключ к Бездне (СИ) - Махавкин Анатолий. Страница 34

— Очень надеюсь на скорую встречу с ним, — рассеянно сказал Теодор, продолжая перебирать листы.

Внезапно он отвлёкся и улыбнувшись, посмотрел на Зверя:

— Если мы его встретим, дальнейшее наше путешествие станет намного проще. Этот человек провёл здесь очень много лет и побывал во многих отдалённых местах Бездны.

— А почему ты решил, будто он станет нам помогать? — пожал плечами великан, устраиваясь на каменном табурете, — у человека, живущего много лет в подобных местах, должны возникнуть определённые нелады с крышей. В общем-то я думаю, нам встретится псих. Думаю, надо будет прострелить ему бошку, пока он не выкинул какой-нибудь фигни.

Теодор продолжал улыбаться, но улыбка его окаменела. Он медленно отложил пачку листов в сторону и встал на ноги. Откуда-то из-за моей спины появилась Вобла, с автоматом наизготовку и пошла вдоль стены, с интересом посматривая по сторонам.

— Если кто-то выстрелит в этого человека, — негромко, но очень чётко сказал Теодор, — я размозжу ему голову. Тотчас же.

— Личное? — поинтересовался Зверь, забрасывая автомат за плечо, — тогда нужно предупредить наших часовых, пока они не нарвались на неприятности.

— Поздновато, — прислушиваясь, пробормотала Вобла и мягким кошачьим шагом двинулась к двери, — мне кажется…

Дверь распахнулась и из темноты прохода вылетел огромный кулак, впечатавшись ей в лоб. Женщина пролетела пару метров и остановилась, влипнув в стену. На пол она шлёпнулась, как мешок: без звуков и без движения. Зверь подавился несказанным словом и хрюкнув, схватил оружие. От неожиданности, я потерял равновесие, покачнулся, крутнувшись на месте и совершенно неожиданно для самого себя, ткнул дулом автомата в чей-то живот. Сглотнув, я поднял голову.

Живот принадлежал ну очень огромному мужику! Если бы у гориллы росла борода до пояса и она носила грубое рубище — то это было бы самое то. Волосы незнакомца, как и его борода, опускались до пояса, оканчиваясь обожжёнными концами, а на лбу перехватывались коричневым шнурком. На груди великана висел потускневший крест. Ослепительно голубые глаза яростно сверкали из густых волосяных зарослей, а мускулистые руки толщиной с моё бедро приподнялись, чтобы вцепиться в моё несчастное горло. Но эта горилла обладала, видимо, какими-то знаниями в отношении огнестрельного оружия, потому как увидев штуковину, вонзившуюся ему в живот, обезьяночеловек остановился.

Какой-то твёрдый предмет упёрся в мой затылок и голос Теодора приказал:

— Опусти оружие, если хочешь жить.

— На хер, на хер — закричали пьяные пионеры, — пробормотал я, не торопясь выполнять приказ, — я, значится, автомат убираю, а он мне шею сворачивает — красота!

— Пусть даст ему отойти, — Зверь изготовился к стрельбе, но было неясно, в кого он собирается стрелять — в незваного пришельца или Теодора, — скажи ему.

Давление на мой затылок ослабло, и Теодор взволнованно сказал:

— Казимир — это друзья, не стоит их бояться. Пусть парень отойдёт, не волнуйся, он не будет стрелять.

Длинная борода заволновалась, а обширный живот начал дико трястись. Всё это сопровождалось мощным утробным звуком, в котором я с некоторым трудом, опознал обычный хохот. Незнакомец, продолжая смеяться, начал отступать назад, до тех пор, пока я не оказался вне досягаемости его мощных конечностей. Но это меня не очень успокоило — я уже заметил, с какой быстротой и лёгкостью перемещается этот гигант. Продолжая держать палец на спуске я попятился за спину Теодора, неотрывно глядящего на гостя. На полу застонала и пошевелилась Вобла. Продолжая следить за каждым движением незнакомца, Зверь подошёл к ней.

Неожиданно произошло нечто, вынудившее меня отпрыгнуть назад: бородач на огромной скорости ринулся вперёд, вытянув перед собой свои огромные ручищи. Теодор бросился ему навстречу, и я понял: сейчас начнётся натуральное мордобитие. Гм, я ошибся. Вместо этого они обняли друг друга, прижимая с такой силой, что трещали протестующие кости. Объятия продолжались так долго, словно Теодор и тот, кого он назвал Казимиром, вросли один в другого. Мне было видно бородатую физиономию незнакомца и с огромным удивлением, я заметил, как растительность на его лице пропитывается влагой.

— О-ох, блин! — сказала Вобла, при помощи Зверя поднявшаяся на ноги, — как лошадь копытом…Мозги всмятку.

— Голова не кружится? — поинтересовался Зверь, с интересом рассматривавший обнявшихся мужчин.

— Вроде бы нет, — женщина потрясла означенным органом, — но рог будет на весь лоб. Что это за крендель?

— Хрен его знает, — Зверь пожал плечами, — вон, у Емели поинтересуйся.

А я, глядя на пришельца, начал догадываться. Что-то было в его лице, что-то напоминающее нашего предводителя. Борода, естественно, скрывала почти всё, но кое какие черты можно было рассмотреть и через эту растительность. Я бы сказал, что Теодор встретил какого-то родственника, скорее всего — брата.

— А, охраннички хреновы, — проворчал Зверь, уставившись на дверь, — если бы не вы, нас могли бы и врасплох захватить.

— Меньше трынди, Зверь, — пробормотал Круглый, угрюмо потирая подбородок, — ты не видел, как этот гад двигается. Во-первых, он спрыгнул с потолка прямиком на Шведа, а пока я поворачивался, он успел подскочить и врезать мне по челюсти. Ну, пристрелить его?

— Начальство не разрешает, — сказал Зверь и съехидничал, — вам же Утюг приказал его слушаться. Вот и слушайтесь.

— Брат! — прохрипел бородач сдавленно-восторженным голосом, — братец, братушка!

— Казимир, — похожим тоном сипел Теодор, — не думал, будто ещё свидимся! Прости, что оставил тебя! Поверь, не было и дня, когда я не винил себя за это. Казимир, как я рад!

Ну вот, теперь хоть стало понятно, кто нам встретился. Неясным оставалось только, откуда у нашего предводителя объявился родственник, в таком сумасшедшем месте. А братья продолжали хлопать друг друга по спинам, время от времени прерывая это занятие, чтобы выдать очередную порцию фраз из индийского фильма. Наконец Теодор вытер рукавом бушлата мокрое, от слёз, лицо и вынул из кармана бушлата плоскую флягу, похожую на ту, из которой я угощался вместе с Круглым. Предводитель, не говоря ни слова, протянул флягу своему брату, но тот так же молча, отстранил её.

— Не стоит, — сказал он рокочущим голосом и погладил крест, висящий на груди, — ты не поверишь, Теодор, но пребывание в этом проклятом месте очистило меня, как ничто не смогло бы.

Теодор изумлённо покачал головой.

— Откровенно говоря, — сказал он и с сомнением взглянув на флягу, спрятал её, — я не думал, будто кто-то, проведя здесь столько времени, сумеет сохранить здравый рассудок. Когда я обнаружил эти записки, — он указал рукой на пачку чёрных листов, — то несказанно обрадовался, сообразив, что их оставил именно ты. Но их содержание…Признаюсь, хоть я и спорил со своими людьми, однако ожидал встретить тебя с помутившимся разумом.

Казимир коротко хохотнул и сделав два широких шага, присел на своё каменное ложе, небрежно сдвинув записки в сторону. После этого, повинуясь приглашающему жесту Теодор присел рядом с братом. В огромной лапище бородача возник гигантский кубок, размерами больше напоминающий вазу, для цветов и вырубленный из цельного куска блестящего камня. На нас Казимир принципиально не обращал внимание, словно в комнате, кроме него, находился один его брат. Теодор принял кубок и сделал осторожный глоток. На его лице мелькнуло удивление пополам с удовольствием, и он ещё раз приник к каменному сосуду, с трудом оторвавшись от этого, повторного глотка.

— Неужели тот самый источник? — спросил он, неохотно расставаясь с кубком, — он очень долго снился мне. Этот вкус и запах…

— А ты ещё предлагал мне свою мерзопакость, — Казимир приложился к бокалу и отставил его, — странно представить, что в этом Богом забытом месте, можно найти нечто, столь явно принадлежащее деяниям его, но это так. Правда, чтобы проложить путь к источнику мне пришлось пробить гранитную стену. Но, сам понимаешь, время на это у меня было.