Возвращение под небеса (СИ) - "Зетт Катэсса". Страница 26

-- Добро пожаловать в нашу скромную обитель, -- сказала женщина. Она коснулась теплой рукой моего запястья. -- Ты замёрзла. Пойдём, погреешься немного. Как тебя зовут?

-- Маша, -- просто ответила я, немного растерявшись.

-- Зови меня Мартиной, -- сказала бабуля. Она взяла меня за руку и повела за собой. -- У нас тут приют для бездомных. Но, к сожалению, мест для всех не хватает. В Тверском и своих бездомных-сторожил очень много. Они ждут, пока для них выделят свой угол в городе. Приезжих в последнее время тоже хватает, а мы не отказываем нуждающимся.... Ты сегодня пришла, так ведь?

-- Да, только что, -- отозвалась я.

Мартина остановилась, затем повернулась ко мне. Её взгляд скользнул по татуировке на моей шее.

-- Значит, ты из Адвеги, малышка, -- скорее больше утверждая, чем спрашивая, сказала женщина. В её голосе не было даже намека на удивление. -- Давненько я оттуда никого не встречала. Ну, скажи мне, там всё так же плохо, как и раньше?

-- О, я... -- мне не удалось сдержать довольную улыбку: первый раз я могла свободно сказать кому-то своё мнение о жизни в подземном городе. -- Я, честно говоря, не знаю, насколько плохо там было раньше, но сейчас там просто ужасно.

Мартина весело рассмеялась, затем слабо похлопала меня по плечу.

-- Это меня совсем не удивляет, -- прокряхтела она. -- Ну, идём, идём...

Женщина повела меня дальше. Пройдя через большую комнату, мы вышли в полутёмный коридор.

-- Ты мне нравишься, Машенька, мне бы очень хотелось дать тебе приют хотя бы на пару часов, но сегодня здесь всё забито до отказа - яблоку упасть негде. -- Старуха остановилась перед узкой дверью в конце коридора и грустно посмотрела на меня. -- Но насколько я помню, на кухне ещё осталось кое-что из съестного. Иди, Гоша тебя накормит. Отдохнёшь хотя бы полчаса.

-- Большое спасибо, -- сказала я, стараясь скрыть досаду.

-- Мне жаль, что я не могу предложить тебе ночлег, малышка. -- Мартина улыбнулась мне, коснувшись моего запястья старческой рукой. -- Не уверена, что это лучший вариант, но попробуй заглянуть в старую кофейню на северо-востоке города. Она там на самой окраине. Старая карга Рюмочница держит там свою забегаловку в подвале пятиэтажки. Она иногда пускает путников на ночлег в кладовую, хотя и со скрипом.

Я кивнула, не зная, что ответить. Если честно, мне совсем не хотелось блуждать посреди ночи по окраине города в поисках старой пятиэтажки, где вредная старуха скорее съездит мне по заднице сковородкой, нежели впустит к себе на ночлег. Мартина вдруг в напряжении сжала моё плечо, впившись в меня горящим от волнения взглядом.

-- Милая, ты только в притон Майорана не ходи, -- тихо сказала она. -- Держись от него, как можно дальше. Он подлец и негодяй, будь очень осторожна с ним!

Растерянно глядя на пожилую Мартину, я кивнула. Снова меня предупреждают об этом Майоране. Кто же он такой? Что-то не верилось мне, что этот Майоран хуже Сергея Сухонина, Дэна или тем паче Спольникова.

В тот момент, когда я хотела расспросить бабулю по поводу наёмников-сопровождающих, кто-то громко позвал Мартину с лестницы в самом конце коридора.

Женщина похлопала меня по плечу.

-- Ну, всё, побегу я, Машенька, -- сказала она. -- Отдыхай.

Мартина указала мне в сторону выцветшей двери, возле которой мы остановились, и унеслась. Я с сомнением кусала губы, глядя старушке вслед. Тяжело вздохнув, я подошла к двери и проскользнула в полутёмное помещение столовой. Комната, служащая местом для трапезы, была маленькой и тесной. Несколько столиков -- квадратных, круглых, низких и повыше -- были неровно расставлены в помещении.

Длинный стол, заставленный посудой и другой утварью, тянулся неподалеку от места с закопченными кафельными стенами. У этих стен была расположена кухня, где сейчас на полную мощность работали две старые плиты. На их синих газовых огоньках кипели две огромные кое-как начищенные кастрюли и старый чёрный от копоти чайник. Пар, что поднимался от кастрюль, оседал на растрескавшихся лакированных шкафах, сдвинутых к стене, и на бутылках, пылившихся на длинной полке под потолком.

Обстановка в трапезной была довольно шумной, народа было немало. Мужчина на раздаче еды, одетый в клетчатую рубашку, джинсы и старый белый фартук, копался в коробках -- его лица я не видела.

Все столы были уже заняты, да и не только столы, места в зале едва хватало: кто-то сидел на полуразрушенном подоконнике, кто-то слушал старый радиоприёмник, сидя у стены, а кто-то, прижавшись к батарее, листал потемневшую от времени книгу. Не зная, куда идти, я приблизилась к длинному столу, который, по всей видимости, одновременно служил и пунктом выдачи еды, и барной стойкой.

Как раз в тот момент, когда я подошла к самодельному бару, парень в синей шапке, из-под которой торчали чёрные кудрявые волосы, подхватил свой рюкзак и освободил мне место. Ликуя, я быстренько забралась на скрипучий стул и поспешила снять рюкзак. О, какую небывалую лёгкость я ощутила в этот момент! Усевшись поудобнее, я с наслаждением почувствовала, как приятное ощущение расслабленности охватывает всё моё тело.

"Теперь можно подумать об ужине", -- подумала я и мельком глянула на всё ещё копающегося в коробках заведующего кухней. По идее, нужно было попросить у него еды, хотя мне, признаться, было как-то неудобно требовать для себя бесплатный ужин в этом приюте. К сожалению, выбора всё равно не было, мне ведь ещё придется искать место для ночлега, поэтому сейчас нужно было хоть немного подкрепиться.

Услышав шум, я подняла глаза как раз в тот момент, когда управляющий кухней подошёл к столу. Я чуть не упала со стула, с трудом подавив удивленный возглас. В первые мгновения, я подумала, что если я сейчас убегу с воплем ужаса, то никогда не прощу себе этого.

Управляющий выглядел немного жутковато: кожа на его лысой голове была смазано-облезлой после какого-то давнего ожога, носа у него и вовсе не было, а губы казались почти полностью высохшими. Однако я сразу заметила, что каким бы изуродованным не выглядело лицо этого человека, его тёмные глаза были самыми живыми на свете.

Я проглотила ком в горле, поглубже вздохнула и попыталась состроить как можно более равнодушный вид. Парень плюхнул влажную тряпку на стол и принялся оттирать его, смачно ругаясь. Я ошеломленно следила за ним, раздумывая, как бы мне замолвить словечко о еде. Судя по всему, этот тип был не в духе, так как совершенно неожиданно, он резко поднял голову и огрызнулся в мою сторону:

-- Чего уставилась? Обгорелых никогда не видела? Ну, так тут тебе не цирк. Чего надо?

Совершенно оторопев от досады, я примирительно вскинула руки.

-- О... ээ... простите. Я не хотела Вас обидеть. -- На мгновение я запнулась, подбирая слова. Честно говоря, я так смутилась, что мне тут же захотелось вскочить с места и убежать куда-нибудь подальше отсюда. -- Мне сказали, что я могу здесь поесть. Мартина сказала мне. Я... не собиралась оскорблять Вас. Прошу прощения.

Две секунды парень хмуро сверлил меня взглядом, а потом вдруг улыбнулся.

-- Ты извини, -- сказал он, отбрасывая тряпку в сторону и упираясь широкими ладонями в столешницу. -- У нас тут не очень с доброжелательностью. Обычно приходится быстро давать понять этим проходимцам, которые здесь ошиваются, что им тут никто ничего не должен. -- Парень кинул взгляд на кастрюли, кипящие на плитах, почесал острую скулу кривым пальцем и добавил: -- Сейчас подкину тебе что-нибудь пожевать, тут ещё осталось что-то более или менее съедобное. Меня, кстати, Гошей звать.