Жили-были (СИ) - Риз Екатерина. Страница 56

— Никто, — помотал он головой. — Но Митька такой же будет, вот посмотришь.

Пока Саша соображала, что ему ответить, он вдруг подхватил её под бёдра, чуть приподнял, и поцеловал. Всё произошло так стремительно, и пока мозг осознавал то, что её нагло лапают за задницу, рот уже закрыли поцелуем. Саша задохнулась, стукнула кулаком теперь уже по спине, но этот гад её ещё и наклонил, едва ли не опрокинув назад, и Саша невольно схватилась за его плечи, закрыла глаза и в поцелуе потерялась. Всего на минуту, но потерялась. И только когда в детской за стеной что-то упало, Ефимов отстранился, выпрямился, и она оказалась прижатой щекой к его плечу. Дыхание переводила, нижнюю губу кусала, и всеми силами старалась унять стук сердца, понимая, что Толя наверняка его чувствует. Его ладонь довольно тесно прижимала её к его телу. Но со слабостью так сразу не справишься, и Саша позволила себе постоять рядом с ним, закрыв глаза и впитывая в себя его близость, его запах, тепло. А он ещё принялся гладить её по спине, рука опускалась всё ниже, и только когда снова добралась до бёдер, Саша попробовала отстраниться. Даже шикнула на него.

— Перестань. Митя может войти.

Толя странно повёл носом, на дверь обернулся, потом кивнул. Но его руки далеко не сразу оставили её в покое. Прикасались, поглаживали, потом легли на плечи.

— Поезжай домой, — попросила она.

— Думаешь?

Вот тут она его руку оттолкнула.

— Совсем с ума сошёл?

— Ладно, ладно. Я поеду. Но я всю ночь буду думать о тебе, так и знай.

— Ради Бога.

— Ты злая, малыш.

— Да, да.

— Что вы тут делаете?

Они вместе обернулись, посмотрели на Митю, который заглянул в комнату и теперь подозрительно на них поглядывал. Саша тут же покачала головой, собираясь заверить сына, что ничего противозаконного, по его же меркам, они не совершают, но не успела, Ефимов уже широко улыбнулся и выдал:

— Уговариваю твою маму сходить в ресторан. Ты как?

Митька сделал шаг, в комнату вошёл, на Сашу посмотрел, и та увидела, как заинтересованно зажглись его глаза.

— В ресторан? Сейчас?

— Нет, не сейчас. Завтра. — Толя подошёл к нему, на руки его подхватил. Митька был уже достаточно высоким и тяжёлым, чтобы таскать его на руках, как маленького, Саша уже давно, при всём желании, так запросто его поднять не могла, а вот Толю это не смущало нисколько. Поднял, в глаза заглянул и улыбнулся заговорщицки. А когда на Митькиных губах появилась точно такая же улыбка, Саше впору было застонать в голос, но и для этого было уже поздно. Всё уже свершилось. — Во сколько у тебя уроки заканчиваются?

— В два.

— Ну вот. Мы с мамой заберём тебя из школы и пойдём праздновать.

— Что праздновать?

Ефимов с ответом помедлил, задумался. Потом свободной рукой взмахнул.

— Просто праздновать.

Наверное, в другой ситуации Митька бы что-нибудь заподозрил, а то и возразить попытался, заупрямиться, но в ресторан ему хотелось давно и очень сильно, поэтому он лишь сощурился и благосклонно кивнул. Только уточнил:

— В настоящий ресторан пойдём? Не в Макдональдс?

— В Макдональдс мы с тобой в выходной сходим.

— Лучше в пиццу.

Толя снова расцвёл в улыбке.

— Наш человек.

— Митя, тебе пора спать укладываться, — напомнила Саша, чувствуя небывалое першение в горле.

Ефимов его на пол опустил, по волосам потрепал.

— Иди.

— Мам, а почитать?

— Сейчас я провожу… — она споткнулась на этом, — дядю Толю, и мы почитаем.

Митька постоял перед ними, переводил взгляд с матери на Ефимова, и тому даже показалось, что вдруг насторожился. Видимо, где-то он прокололся. Но затем мальчик кивнул и из комнаты вышел. А Толя руку протянул, не глядя, Сашку схватил и притянул к себе. И снова поцеловал. У него в груди такая тяжесть в этот момент была, тяжесть незнакомая и удивительная, оттого, что приятная. Раньше он подобного не чувствовал. И ему необходимо было это куда-то выплеснуть, вот и поцеловал. Да так, что Саша, после того, как глаза открыла, выглядела ошарашенной.

А он ещё и сказал:

— Сашка, я тебя обожаю.

Конечно, Митька не был ребёнком, который повис бы у него на шее просто потому, что на него внимание обратили или захотели сводить в ресторан. И даже пиццей и аттракционами его задабривать было бесполезно, Толя это очень быстро понял. И расстраиваться по этому поводу не собирался. Он не раз уже слышал, причем от разных людей, что Митя подозрительный, серьёзный и чересчур рассудительный ребёнок. И проведя с ним вечер, поговорив, посмотрев ему в глаза, и ощутив на себе степень его подозрительности, Ефимов к своему восторгу понял, что это тоже исключительно его черта. Сашка, по крайней мере, в юности, была как открытая книга. Всем верила, всех любила, всем готова была броситься на помощь сломя голову. Толя даже ругал её порой за необоснованную доброту. И, возможно, если бы Мите это от неё досталось, было бы легче, не пришлось бы искать подход к мальчику, подбирать слова, но Ефимов об этом совершенно не думал. В последние дни в его сознании жила лишь одна чёткая мысль: он отец. Невероятное ощущение. Странное, незнакомое, совершенно непонятно, что с этим делать дальше, и каково это — быть настоящим отцом, но сам факт безумно волновал. На Митьку хотелось смотреть, с ним хотелось говорить и даже спорить, и на руках таскать, хотя, он уже большой и сопротивлялся. Но так хотелось. Когда фотографии смотрел, Митя казался ему таким смешным. Совсем маленьким, но всё с тем же серьёзным взглядом, и даже когда улыбался, порой беззубой улыбкой, глазки смотрели пытливо. И Саша на снимках рядом с ним или даже в обнимку, выглядела счастливой. И не давало покоя, что он всё это пропустил.

Саша не знала, но Ефимов, разглядывая фотографии и читая даты, пытался сопоставить свою жизнь с их. Что он в это время делал, где он был, где он жил… с кем он жил. А ещё задумался: что было бы, узнай он о Митьке раньше? Был бы он на этих фото с ними, или Саша права — наезжал бы временами, чаще говоря с сыном по телефону? Бросил бы Москву, бизнес, или забрал бы их с собой… Хотел он тогда забрать её с собой? В тот день, когда уезжал — нет. Тогда хотелось быть одному, чтобы навести в голове порядок, остыть и отвлечься. Забыть дурацкие отношения, которые он искренне считал любовью. А в итоге запорол всё, что мог. И любовь оказалась не любовью, и Сашка осталась одна, без его поддержки, и сын вырос, его не зная. Конечно, он виноват, кто ещё?

И Митька прав, ему придётся очень постараться, чтобы всё исправить.

Во-первых, купить цветы. На следующий день, встречая Сашу с работы, с видом заправского соблазнителя, подарил ей букет цветов. Она не улыбнулась, не обрадовалась, отнеслась к знаку внимания весьма скептически. Даже попробовала его поругать.

— Зачем цветы? Чтобы Митя сто лишних вопросов задал?

— Почему сто? По-моему, тут только один, как и ответ.

Саша смотрела на него, выглядела раздосадованной.

— Ты всё это делаешь специально.

— Да что я специально делаю? — всё-таки не выдержал он. — Купил тебе цветы, вполне понятный поступок.

— Для кого понятный?

— Саша, он не маленький!

Саша остановила взгляд на яркой шапке цветочных бутонов, если хорошенько подумать, это первый букет в её жизни… в смысле, от мужчины, как знак внимания, как назвал это Ефимов. Но ему об этом знать совершенно ни к чему.

— А я говорю не про него, — сказала она негромко, но цветы взяла и даже добавила: — Спасибо.

Толя смотрел на неё и мрачнел на глазах.

— А про кого ты говоришь?

— Я говорю о том, что нам надо всё обсудить. Но точно не при Мите. — На часы взглянула. — Поедем, а то опоздаем, и он точно куда-нибудь с мальчишками умчится после уроков.

— Он тебе утром что-нибудь сказал? — спросил Ефимов по дороге.

— Про ресторан говорил, — призналась Саша.

— А про меня?

Она кинула на него быстрый взгляд.

— А что про тебя?

Он плечами пожал, вроде бы сдержанно и безразлично, но Саша отметила, насколько он напряжен. Губы сжал, в руль вцепился. Ефимова стало жаль, хотя она и не хотела его жалеть, нисколечко не хотела вот до этого момента, и она сказала: