Ленон и Гаузен: Два клевых чужака (СИ) - Кочетов Сергей Николаевич. Страница 40

И Лин с Гаузеном беззаботно засмеялись, наслаждаясь обществом друг друга и, впервые за длительное время, долгожданным чувством безопасности, которое давало надежду, что все беды остались позади.

— Может быть, Лекант и не такой негодяй, если рядом с ним есть такие люди, как ты? — предположила вдруг девушка, поставив юношу в тупик. Снова начать рассказывать, какой из себя принц мерзавец, после такого сравнения могло бы поставить Гаузена в один ряд с ним. А защитником Леканта ему быть совсем не хотелось.

— Ладно, шутник, — все еще улыбаясь, произнесла Лин. — Теперь моя очередь развлекать. На чем я вчера остановилась?

— На том, что тот парень ушел искать какого-то бессмертного всезнайку, — вспомнил юноша, которому сильно хотелось уйти подальше от предыдущего вопроса.

— Деми ушел из деревни от неблагодарных, как ему казалось, сельчан с короткой памятью вместе с бродячим цирком и помогал престарелому дрессировщику, но вскоре тот умер и Деми уже стал работать подмастерьем у пьяницы-волшебника, показывающего фокусы на ярмарках. В целом, Деми был очень способным мальчуганом и чему-нибудь да научился у каждого из членов труппы, — продолжила историю девушка.

— И метать ножи? — оживился Гаузен.

— И обращению с холодным оружием тоже, — подтвердила она. Там даже был один ловкач, который умудрялся одновременно жонглировать ножами и бриться.

— Должно быть, быстро у него волосы отрастали, — предположил Гаузен. — А лазить по канату его тоже научили?

— И акробатическим трюкам, и езде на лошади, и вообще всему, что могло бы пригодиться в его дальнейшем путешествии, — поведала девушка, не дожидаясь новых вопросов на эту тему.

— Так он покинул цирк?! — воскликнул Гаузен, обрадованный своей догадке.

— Не перебивай! — одернула юношу девушка. — Он действительно покинул бродячих артистов, когда настал свой срок, и отправился на поиски всезнающего вечножителя. В долгом пути его ждало множество приключений. Многие спутники присоединялись и покидали Демиана на его дороге, но последнюю часть ему пришлось пройти в одиночку. Когда же Демиан наконец повстречал мыслителя, он обратился к нему со следующей просьбой: Мыслитель! Ты Владыка Знаний и Повелитель Мудрости. Ты добр и благоразумен. И хотя мне не хочется пользоваться в корыстных целях твоей добротой и благоразумием, не можешь ли ты мне помочь с моей скромной относительно масштабов бескрайних просторов твоего сознания просьбой?

— Неужели он не мог сказать по-человечески чего ему надо? — начал было возмущаться Гаузен, но быстро замолк под грозным взглядом Лин, и девушка стала рассказывать дальше:

— Твоя просьба не останется без ответа, — молвил мыслитель, и Демиан начал:

— Есть ли смысл человеку жить на свете и совершать деяния, за которые его будут знать и почитать толпы людей, когда, несмотря на огромные усилия и свершения, с течением времени о нем все позабудут о всем, что он сделал? И даже в истлевших книгах не останется следа о его присутствии. Не мог бы ты, Владыка, запомнить одно лишь только мое имя, ведь ты вечен? Тогда я буду существовать всегда, а значит, что буду существовать и сейчас, и это есть самое главное.

— Твоя просьба не лишена смысла, — ответил мыслитель. — Я, может быть и вечен, но это не значит, что я всегда буду оставаться в этом мире. В конечном итоге, знание о тебе все равно уйдет. Узнав твое имя, я сотворю знание, но знание меряется не тем, как долго оно хранится, а тем, сколько людей им воспользуется. Исполнив твою просьбу, я выполню твое пожелание, но твой порыв будет израсходован впустую. Разве не большую пользу ты бы принес, передав не одно знание другому, а разные знания многим, не помышляя о том, как долго они просуществуют? Этим ты бы мог продлить знания на века, а то и продлить саму вечность. Ведь знания — это великая сила, и благие знания могут спасти мир.

Услышав эти слова, Демиан сначала пришел в ужас оттого, что его прежние убеждения ничего не стоят, и он прожил свою жизнь зря. Но потом ему удалось раскрыть сердце новому знанию, и он переродился.

— Ты пришел сюда не напрасно, — услышал Демиан от мыслителя. — Я дарую тебе книгу. Сейчас она пуста, но тебе предстоит ее заполнить, отделив добрые знания от пустых. Это не просто книга — это слиток моего сердца, — сказал Владыка Демиану. — Но как бы не была она дорога мне, я должен ею поделиться. И это мой подарок не вечности, но человечеству. И только ты можешь передать его людям.

Демиана будто осенило светлым знамением. Он поблагодарил мыслителя за подарок, так и не сказав ему своего имени. А затем он собрал учеников и основал наш орден, который несет знания всем людям и по сей день. Тогда был создан и наш символ. Смотри, я тебе покажу, — произнесла Лин и достала перо, бумагу и чернила. Затем она начала тонкими линиями наносить какой-то знак:

— Вот это — сердце. Оно будто бы отлито из золота, хотя и кажется хрупким. А с краю видно, как оно открывается, ведь сердце должно быть открытым. И открываясь, оно показывает страницы, которые не терпят лжи, — продолжала старательно выводить девушка своей изящною рукой, а Гаузен неотрывно следил и запоминал. — Книга — она как живая. Чернила ее кровь, а страницы — мышцы. На них можно узнать многое — и прошедшее и будущее, если очистить свои помыслы. В прошлом и грядущем суть любого знания. Это и есть символ нашего ордена. Сердце открыто еще и потому, что знание открывает многие двери, — объяснила Лин. — Но самое ценное знание в жизни — это любовь и дружба.

Гаузен, стараясь запомнить увиденное и услышанное, не заметил, как шепотом повторил последние слова. Взгляд Гаузена скользнул по лицу Лин, но она не заметила этого, так как, подув на листок, чтобы чернила засохли, сложила набросок и спрятала его между страниц.

— Страницы не запачкаешь? — предупредил Гаузен девушку.

— Не чернила, а темные дела пятнают страницы истории, — ответила Лин. Похоже, что она все еще находилась в задумчиво-мечтательном настроении.

— В монастыре мне рассказывали много чего поучительного, — поделился Гаузен. — Но та скучная ерунда не идет ни в какое сравнение с этой замечательной историей. Если бы мне раньше рассказывали такие истории, то я, наверное, сейчас бы лучше относился к окружающим, — грустно добавил про себя юноша.

— На этом история не закончилась, — разъяснила девушка. — Демиану предстояло основать орден, а для этого понадобилось приложить немало усилий. Но перед этим он отправился в новые странствия, чтобы собирать и делиться добрыми знаниями. На своем пути он совершил немало хороших поступков. Но он все еще стыдился своего прошлого. Он боялся, что к нему не будут прислушиваться, по-прежнему принимая за циркача, поэтому он обмотал лицо тканью. Когда же его просили показать свое лицо, он отвечал так: Зачем мне открывать вам мое лицо, когда я могу открыть вам свое сердце? Но однажды одна маленькая девочка поднесла ему воды, но он не мог принять это подношение, несмотря на то, что ему очень хотелось пить. В этот момент он понял, что скрывать свое истинное лицо так же неправильно, как и отказываться от благодарности, и он снял повязку и больше никогда не надевал ее.

Тут девочка увидела, что лицо Демиана покрыто шрамами, и испугалась.

— Что с твоим лицом? — спросила девочка, но в ее голосе звучало не отвращение, а жалость.

— Раньше мне казалось, что я хозяин своего сердца, и могу подарить его кому угодно. И некоторые прекрасные девушки брали его, не спрашивая, и вместо того, чтобы разделить его, они ставили его на полку, и постепенно оно начинало покрываться черной коркой пыли. Они не забирали мое сердце себе, но и не отдавали его обратно. Потом приходили другие, но мне уже нечего было им предложить. И они называли меня злым и жестоким, но мне нечего было возразить им. Ведь сердце, вырванное из груди, превращалось в кровоточащий кусок мяса, а сам я — в бесчувственного мертвеца. Но ведь сердце человека создано, чтобы перегонять кровь, а не истекать ею?

Я не мог объяснить им того, что мое сердце больше не принадлежит мне, равно как и того, что не могу его кому-то подарить, потому что оно полно страха и отчаяния. Я просто не мог говорить плохих вещей о тех, кто забрал его у меня. Кто был так дорог мне, несмотря ни на что. И у меня не хватало смелости попросить свое сердце обратно или предложить что-то взамен.