Ленон и Гаузен: Два клевых чужака (СИ) - Кочетов Сергей Николаевич. Страница 50

— Извините, но он сбежал!

— Опять Пикард? — насторожился Митя.

— Не Пикард! Волжанин! — отчаянно воскликнул Петя.

— Не мог он сбежать — камера заперта! — удивился Митя.

— Ну, значит, раздобыл ключ, отпер и сбежал! — продолжал оправдываться Петя.

— Да не мог он дверь изнутри отпереть, — настаивал Митя. — Слушай, Петя, а что это у тебя за спиной? Опять улику прячешь?

— Подожди! Это же мой кошелек! — раздался голос бизнесмена Зеленых.

— Я тут не при чем! Я его в коридоре подобрал! Он, наверное, бросил его… как отвлекающий маневр! — попытался растолковать Петя, но под напором присутствующих в кабинете быстро раскололся:

— Он угрожал мне! Угрожал, что отнимет все деньги, если я их себе не оставлю!

— Как он мог тебе представлять угрозу, если был заперт? — не отставал Митя.

— Ну, когда я его отпер. То есть… — путано объяснял Петя.

— Откуда деньги? — перебил Митя.

— Он подсунул мне их, я ничего не мог сделать, — сознался Петя.

— А ты мог взять деньги и не выпускать его? — предположил Митя.

— Ну что вы! Нарушать договор — это же беззаконие! — оправдывался Петя.

— А выпускать преступников законно? — поинтересовался Митя. — Петя, ты куда?

— Ну, догоню его, верну кошелек и снова задержу, — выдвинул новый план милиционер в попытке загладить свою вину.

— Верните мой кошелек, сволочи синюшные! — не выдержал бизнесмен Зеленых.

— Нельзя! Это доказательства! — воспротивился Митя. — Они будут свидетельствовать против гражданина Волжанина, когда мы его снова поймаем.

— К черту доказательства! Я забираю свой кошелек! — заявил предприниматель.

— А что мне полагается за находку? — небескорыстно поинтересовался Петя.

— Награда тебе полагается! Медаль! Канализационный люк на шею! — позволил себе немного сарказма бизнесмен. — Без вас, легавых обойдусь. Уже троих виновных упустили! Даже совсем виновного — и то проморгали!

— Надо послать Пикарда по его следам! — предложил Митя.

Гаузен вспомнил, что Пикардом звать собаку-ищейку, и решил, что пора отсюда уматывать. Конечно, ему хотелось последовать за Волжаниным, потому что такой опытный авантюрист, как он, смог бы помочь ему отыскать Лин и раздобыть лекарство от болезни Салочки. Но он не знал в какую сторону пустился беглец. А если бы Гаузена поймали во время поисков, то могли бы снова повести на допрос, или даже подумать, что он соучастник побега. Не желая больше испытывать судьбу, юноша отправился, куда глаза глядят.

Глава V

Зная зачем, но, не зная куда, Гаузен шел по улицам незнакомого мира. За время нахождения под арестом пришелец из Велитии много чего узнал в компании Ивана Волжанина. Тот, похоже, всерьез поверил, что Гаузен деревенский, и обстоятельно рассказал ему об особенностях городской жизни, местного уклада, а также про колбасный завод и НИИ имени Савушкина. Так что хоть юноша все еще чувствовал себя здесь чужаком, но чужаком основательно подготовленным.

— Надеюсь, Лин устроилась получше в этом Гряземелье, — вспомнил о девушке Гаузен, хотя куда она подевалась, он по-прежнему не представлял. При мысли о ней у него снова заныло сердце, но к этому чувству вскоре прибавилось другое, ниже на пару органов. Чтобы отвлечься, Гаузен решил немного оглядеться. Похоже, что он снова оказался в парке, где его схватили недавно. Заметив это, к ощущению голода прибавились неприятные воспоминания. Гаузену пришло в голову, что Лин могла оставить какой-нибудь знак с намеком, где ее можно отыскать, но ничего подобного ему на глаза не попадалось. Тут юноша заметил, что вдоль дороги понаставлены каменные вазы, а в одной из них торчит наружу какой-то потрепанный свиток. Гаузен подошел поближе и пригляделся. Среди мусора лежал смятый лист бумаги.

— Туда им всем и дорога, — подумал юноша, но тут он вспомнил, что такие свитки называются газетами и появляются на свет с завидной частотой. — Лин могла оставить мне сообщение, — мелькнуло в голове у Гаузена. Он сунул руку в урну и достал газету. Различать здешние буквы, как и слова, он уже умел благодаря Книге Знаний. Встав под фонарь, юноша начал читать все, что только попадалось ему на глаза.

К сожалению, в газете не содержалось даже намека о местонахождении девушки. Тут он увидел другое знакомое слово, которое заставило его сердце биться чаще. Он натолкнулся на статью о близившейся выставке научных достижений в НИИ имени Савушкина.

— Савушкин! Это же тот самый колдун, у которого есть зелье, исцеляющее Салочку. Наверное, Лин уже там и вовсю пытается раздобыть искомое лекарство!

Тут Гаузен с грустью подумал, что девушку в первую очередь волновала судьба Салочки, нежели его. Но, поразмыслив, решил, что беззащитная больная сиротка куда сильнее, чем он, нуждается в заботе. Да и, может быть, Лин считает, что он сам в состоянии позаботиться о себе, и поэтому отыщет его, только когда раздобудет лекарство и настанет пора возвращаться обратно. Или она просто не хочет, чтобы Гаузен мешался под ногами, вот и бросила его на произвол судьбы? Подобные мысли угнетали юношу, и, чтобы отогнать их, он окунулся в раздел объявлений:

«Продается диван, в хорошем состоянии, недорого». Ага, если написано «в хорошем», значит рухлядь полная, подумалось юноше. А почем тут выпивка? Это какая крепость? За бутылку? Ну-ну. Глаза его метались из раздела в раздел, но наиболее полное понимание вызвал у него продуктовый, благо почти все наименования были ему знакомы. Прикинув вес и стоимость продуктов, у Гаузена постепенно стала вырисовываться экономическая картина мира, в котором его угораздило очутиться. Гаузен начал приблизительно представлять, сколько в здешней стране стоят деньги. Но размышления о возможностях подзаработать и разжиться деньгами снова начало вытеснять чувство голода.

Гаузен поднял голову. От назойливых мыслей о еде его глаза стали видеть в темноте немного по-другому. Над его головой звезды выпали на небо, как крупинки соли на краюху черного хлеба. Луна наседала сверху, будто большая головка сыра. Одинокое дерево с развесистой кроной походило на здоровый, костью застрявший в земле, окорок. Озеро же с плавающими на нем кувшинками напоминало большую плошку супа с кругляшками жира сверху. «Уху — уху» — кричал невесть как залетевший сюда филин.

— От ухи я бы сейчас не отказался, — подумал Гаузен.

Тут пара его голодных глаз бессознательно нацелилась на уток, мирно дремавших у пруда. Гаузен вспомнил, что неподалеку отсюда, переходя через дорогу, он видел табличку. На ней был изображен олень в красном треугольнике, а подобную форму, как известно, имеет наконечник стрелы.

— Наверное, это стрела, целящаяся в оленя, — попытался расшифровать значение данного знака Гаузен. — А это, должно быть, значит, что здесь можно стрелять оленей. А если оленей можно, то уток и подавно.

Лука со стрелами у Гаузена с собой не было, и он достал нож. Крадущейся походкой он стал подбираться к ближайшей перепончатолапой твари.

Тогда-то Ленон и увидел Гаузена впервые. Только он не знал, что это Гаузен. Ленон решил, что зловещая фигура с ножом — это обычный злоумышленник, о которых пишут в криминальной колонке. Ленон с ужасом подумал, что будет дальше. Он представил, как расстроиться Руфи, увидев на земле растерзанную птицу. Ленон просто не мог допустить, чтобы девушка страдала. Он уже вообразил, как она подбирает валяющиеся на траве перья, ее взгляд идет дальше и натыкается на окровавленные останки. Руфи подходит ближе, склоняется на колени, ее глаза краснеют и по лицу начинают стекать слезы. А вдруг Руфи свяжет его исчезновение с этим ужасным преступлением?

— Я запущу в него булдыганом! — с мрачной решимостью прошептал Ленон, но в темноте не смог нашарить ни одного мало-мальски приличного камня. Попадались либо слишком мелкие, либо такие, какие бы он не смог поднять даже обеими руками. Наконец он нащупал подходящий снаряд, но волнение и неопытность в этом деле не могли не подвести юношу в его недобром начинании. Неумело подброшенный камень упал всего лишь в паре метров от метателя и настолько тихо шмякнулся об землю, что злоумышленник даже не подумал оборачиваться.