Волшебник зелёных холмов - Прэтт Флетчер. Страница 5

– Послушай, – терпеливо сказал Ши, – ты сам не далее как вчера твердил, что тебя нужно вернуть самое большее через неделю. Забыл? Мол, тебя якобы видели входящим в наш дом, из которого ты больше не вышел.

– Да говорил же, говорил! Не парься – когда мы вернемся, я организую тебе алиби. Но куда нам гнать-то? Я уже вовсю обучаю этих ребят борьбе, а что же до твоей магии, то не исключено, что у тебя выйдет снять этот самый гейс и парень останется цел.

– Не исключено, – согласился Ши. – Похоже, это нечто вроде психологического воздействия, осуществляемого магическими средствами, и на стыке психологии и волшебства у меня это может и выйти. Но нет... Слишком опасно. Если мы останемся, он так и будет строить глазки Бельфебе!

За этим разговором они успели выйти из рощи и оказались на краю склона. Первые солнечные лучи едва успели коснуться ветвей у них над головами. Ши продолжал:

– Мне очень жаль, Пит, но мы с Бельфебой не хотим провести здесь остаток своих дней, и если мы отправляемся, то прямо сейчас. Как ты и предлагал. А теперь возьмитесь за руки. Дай мне другую руку, Бельфеба.

Бродский угрюмо повиновался. Ши прикрыл глаза и начал, отбивая концовки силлогизмов взмахом руки:

– Если либо A, либо B или C верно, а C или D ложно...

Наконец он вновь открыл глаза. Они по-прежнему стояли на краю рощи, на каком-то безвестном ирландском холме, глядя на поднимающийся над костром дым, клубы которого, взмывая над деревьями, ярко озарялись лучами утреннего солнца.

– Что-то не ладится в волшебстве твоем? – встревоженно поинтересовалась Бельфеба.

– Да не знаю я! – в отчаянии отозвался Ши. – Если бы у меня было хоть что-нибудь пишущее, можно было бы проверить все шаг за шагом... Хотя нет, постой... Выполнимость задачи полностью зависит от коренной перенастройки чувственных впечатлений в соответствии с правилами формальной логики и магии. Мы точно знаем, что магия здесь действует, так что дело не в ней. Но чтобы эффективно работала формальная логика, необходимо подчиняться производимому ею воздействию – иными словами, желать этого. В тебя, Пит, все уперлось! Ты просто не хочешь возвращаться.

– Не переводи стрелки! – возмутился Бродский. – Я стараюсь.

– Ладно. Тогда я дополнительно тебе напомню, что мы возвращаемся обратно в Огайо, где у тебя хорошая работа и ты ее любишь. Кроме того, тебе дали задание нас разыскать, что ты и сделал. Лады?

Они опять взялись за руки, и Ши, зажмурившись от напряжения, вновь зачитал силлогизмы, на сей раз заменив посылку-другую, чтобы выработать побольше энергии. Как только он добрался до конца, время словно на мгновение замерло; раздался жуткий треск, и в ближайшее от них дерево ударила яркая голубая молния, расколов его от верхушки до самых корней.

Бельфеба приглушенно ахнула, а из лагеря донесся хор возбужденных голосов.

Уставившись на то, что осталось от дерева, Ши горько произнес:

– По-моему, эта молния была нацелена в нас и просто угодила мимо, так что нам еще дико повезло. А тебе, Пит, повезло еще больше. Мы остаемся здесь по крайней мере до тех пор, пока я побольше не узнаю про законы, которые управляют магией в данном континууме.

Несколько людей Кухулина с копьями на изготовку возбужденно продрались сквозь заросли.

– Чего это там у вас стряслось? – выкрикнул один из них.

– Просто малость попрактиковались в волшебстве, чтоб сноровку не потерять, – безмятежно отозвался Ши. – Ладно, пошли назад, к остальным.

На поляне уже никто не следил за громкостью своей речи, и гвалт там стоял еще почище, чем накануне. Кухулин с надменным и отстраненным видом наблюдал за погрузкой колесницы. При появлении путешественников он сухо заметил:

– Благодарен я тебе, Мак-Ши, равно как и заклинанию твоему, за напоминание своевременное о том, что дома всяк лучше, нежели на чужбине. Отправляемся мы немедля.

– Алле! – возмутился Бродский. – Лично я еще не завтракал!

Герой с отвращением оглядел его от головы до пят.

– Уж не желаешь ли ты сказать, что должен отложить я отъезд того лишь ради, чтоб какой-то слуга несчастный брюхо себе набил? – молвил он, после чего учтиво повернулся к Ши и Бельфебе: – Поесть можем и на ходу.

На сей раз трясло не так сильно, как в первый раз, – но по той лишь причине, что ехали шагом, дабы от колесницы не отстало прочее войско, движущееся пешим порядком. Завязавшаяся было под скрип колес беседа постепенно прискучила и увяла, тем более что насупившийся Кухулин ее особо не поддерживал. Но восхищения Бельфебы красотой окружающего пейзажа ему явно пришлись по вкусу. К полудню он соизволил развязать язык, обращаясь исключительно к ней, что опять вызвало у Ши определенное беспокойство, хотя при этом он не мог не признать, что изъясняется коротышка складно и всегда подчеркнуто вежливо.

По мере их неспешного продвижения местность вокруг опускалась все ниже и ниже, а складки холмов все более и более разглаживались, покуда с очередного невысокого перевала Ши не углядел ровную, словно проведенную по линейке, серо-синюю полосу горизонта – море. Время от времени на них, словно по расписанию, обрушивался очередной ливень, отчего колонна промокала до нитки. Но, судя по всему, никто не обращал на это особого внимания, тем более что чистый, пронизанный солнцем воздух очень быстро высушивал пропитанные влагой одежды. Все чаще стали попадаться возделанные поля, хотя пастбищ по-прежнему было заметно больше. Время от времени какой-нибудь похожий на бесформенное пугало раб, единственный наряд которого составляли драная мешковина да толстый слой грязи, отрывался от своих трудов, чтоб проводить взглядом молодцевато шагающую команду Кухулина и нерешительно помахать ей рукою.

Наконец, в очередной раз подняв взгляд над лошадиными гривами, Ши увидел, что они приближаются к крепости, окруженной частоколом из массивных бревен, с огромными двойными воротами.

Оглядев ее критическим взором, Бельфеба шепнула на ухо Ши:

– Взять ее можно запросто – одними только стрелами зажигательными!

– Насколько мне известно, по части стрельбы из лука они тут полные профаны, – прошептал он в ответ. – Надо им к тебе на курсы записаться!

Ворота, створки которых уже расталкивали по сторонам бородатые стражники, со скрипом распахнулись. Стражники радостно орали:

– Привет тебе, Кухук! С удачею, Пес Ульстерский!

Ворота были достаточно широки, чтоб в них пролезла колесница с торчащими по бокам косами и прочим снаряжением. Как только экипаж с громыханием вкатил внутрь, Ши углядел множество строений самого разного облика и калибра, большинство из которых, судя по всему, представляло собой конюшни и амбары. Самое внушительное, крыша которого, крытая толстым слоем соломы, опускалась почти до самой земли, высилось посередине.

Лойг натянул поводья. Кухулин выпрыгнул на землю, взмахнул рукой и крикнул:

– Муртемн приветствует вас, американцы!

Все присутствующие, как один, разразились аплодисментами, словно он изрек нечто особо выдающееся.

Кухулин едва успел повернуться, чтобы переброситься парой слов с каким-то толстяком, одетым явно получше прочих, когда из центральной усадьбы вышел еще один человек, который быстрым шагом направился к ним. Это был худой мужчина среднего роста, пожилой, но энергичный, немного сутулый, опирающийся то и дело на длинный посох. У него была длинная седая борода, а пурпурный покров укутывал его от головы до пят.

– Лучший из дней тебе, Катбад, – сказал Кухулин. – Счастливый час привел тебя сюда, но где же дражайшая моя Эмер?

– Эмер в Эмайн-Махе, – ответствовал Катбад. – Конхобар призвал ее...

– Ара! – рявкнул Кухулин. – Иль раб я ему, коли король может послать за моей женою всякий раз, когда в голову ему это взбредет? Он...

– Окстись, окстись! – замахал на него руками Катбад. – Призывает он также и тебя, и именно с такой целью послал меня, а не Левархам – ибо известно ему, что способен ты и мимо ушей слово ее пустить, ежели вобьешь в голову свою упрямую приглашения ослушаться. Ведомо королю, что одному лишь мне под силу гейс на тебя наложить, чтоб ехал.