Гордячка - Марш Эллен Таннер. Страница 24

– Сэр Гарри, как мне кажется, достаточно компетентен, и он сумеет выполнить просьбу отца.

Сэйбл понимала: несмотря на энтузиазм Неда в связи с предстоящим путешествием ко двору султана Маулея, брат очень беспокоится – ведь у него нет дипломатического опыта. В конце концов, несмотря на то что он производил впечатление зрелого человека, ему было всего семнадцать лет.

– Тебе не о чем беспокоиться, – сказала Сэйбл. – Сэр Гарри возьмет тебя под свое покровительство и не позволит тебе сделать ни единого ложного шага.

– Надеюсь, ты права, – неуверенно пробормотал Нед. Впервые со дня отъезда из дома он пожалел, что занял место отца.

– Давай сегодня повеселимся, – предложила Сэйбл, беря брата под руку, – а уж завтра будем думать о султане и о Фесе.

Эдвард почувствовал некоторое облегчение. Озабоченный своими собственными проблемами, он не придавал особого значения тому факту, что Сэйбл, очевидно, также что-то беспокоит. Теперь ему захотелось спросить ее об этом, но, взглянув на сестру, он понял, что ее проблемы, вероятно, разрешились сами собой, так как она вела себя, как в былые времена, улыбалась, смеялась и радовалась жизни. Ее бодрое настроение передалось Неду, и он почувствовал уверенность в том, что оправдает доверие отца.

– О Сэйбл! – воскликнул он, сжимая руку сестры. – Я так рад, что мы приехали сюда! У меня такое предчувствие, что все сложится замечательно!..

Сэйбл одарила его ласковой улыбкой.

– Я уверена, что все будет именно так, как ты говоришь. – Она обняла брата и удалилась к себе, чтобы написать письмо родителям и переодеться к вечеру.

«Алоизиус» действительно производила впечатление очень импозантной яхты, как и обещал сэр Гарри. Судно слегка покачивалось на волнах. Ветер раздувал белоснежные паруса на двух высоченных мачтах. Палуба была настелена из отполированных до блеска досок. У Сэйбл перехватило дыхание, когда она поднялась на борт.

– Ну что, вам нравится яхта? – спросил сэр Гарри. Сэйбл кивнула. Она уже предвкушала удовольствие, которое получит от прогулки на такой изумительной яхте.

– Дай-то Бог, чтобы не заштормило, – сказала леди Теллиборо. – Ты же знаешь, что я не выношу качки, Гарри.

Леди Марианна Теллиборо отличалась бледностью и страдала от многочисленных болезней, как реальных, так и вымышленных. Когда их представили друг другу, она вяло пожала Сэйбл руку и, едва успев пробормотать что-то вроде приветствия, упала на софу и потребовала нюхательную соль. Сэйбл, встревожившись, позвала сэра Гарри, который заверил ее, что приступы головокружения у жены не стоят того, чтобы из-за них беспокоиться, так как их нельзя принимать всерьез.

Наблюдая, с каким отчужденным видом сидели рядом друг с другом сэр Гарри и его супруга, когда они ехали в фаэтоне, Сэйбл поняла, что любви здесь пет и в помине. Она могла лишь посочувствовать им. Какое счастье, что ей не грозит подобный брак!

Генерального агента, любезно предложившего сэру Гарри воспользоваться яхтой, в этот вечер не было, но несколько супружеских пар из колонии европейцев приняли приглашение англичанина. Когда все перезнакомились, небольшая группа гостей перешла на корму, чтобы полюбоваться солнечным закатом.

Вскоре Сэйбл заметила, что Нед, по-видимому, справился с волнением и оживленно обсуждает вопрос об акциях «Бэрренкорт Лимитед» на индокитайском рынке с сэром Гарри и другими джентльменами. Сама же она вскоре втянулась в разговор с дамами о модах – всем очень понравилось платье девушки.

Кэйти настояла на том, чтобы госпожа надела платье из тяжелого золотистого шифона, которое графиня велела упаковать для дочери на тот случай, если Сэйбл придется присутствовать на официальном банкете в Марокко. Сэйбл посмеялась над предложением Кэйти надеть такой официальный наряд для прогулки по заливу, но горничная была непреклонна. Глядя теперь на других женщин – в особенности на леди Теллиборо, облачившуюся в платье из лазурного шелка и надевшую гарнитур из жемчуга, – Сэйбл вынуждена была признать, что молоденькая горничная оказалась права.

В отличие от других нарядов, имевшихся у Сэйбл, это платье было не очень узким в талии, хотя поясок из серебристого крепа подчеркивал изящность бедер. В этот вечер ею поистине можно было залюбоваться: в отливающих медью волосах девушки мерцали золотые заколки; ее изумрудно-зеленые глаза сверкали, и в свете масляных ламп, раскачивавшихся на перилах, казалось, что от нее исходит какой-то таинственный свет.

Когда «Алоизиус» бесшумно вышла из гавани, солнце начинало садиться. На какое-то время оно зависло над линией горизонта и окрасило залив и изумрудные холмы в мягкие розоватые тона.

– Как только мы отойдем подальше в море, подадут ужин, – с улыбкой сообщил гостям сэр Гарри.

Один из матросов принес бокалы с шампанским, и Сэйбл, делая маленькие глотки, блаженно откинулась на подушки. Бриз, ласкавший ее шею, был теплым, и девушка устремила взор на розовое небо и паруса, отливавшие золотом в предзакатных солнечных лучах. Поодаль Нед беседовал с сэром Гарри и другими мужчинами, и у нее потеплело на душе оттого, что она видит знакомый профиль Сен-Жерменов. Она не могла бы объяснить, почему на нее вдруг снизошло такое умиротворение, – возможно, причиной тому было отличное шампанское. Ей казалось, что этот вечер волею судеб имеет какое-то особое значение, что он коренным образом изменит ее жизнь.

«Какая чепуха! – укоряла она себя. – Это всего лишь воздействие алкоголя на пустой желудок».

– Доводилось ли вам видеть такой восхитительный закат? – вздохнула леди Теллиборо.

В этот момент заходящее светило, от которого осталось лишь мутное красное пятно на самом краю горизонта, бросило последний отблеск на облака, парившие над яхтой. «Алоизиус» шла вдоль берега, и на ближних холмах замигали первые огоньки.

– Я уверена, что на Корнуолле не бывает ничего подобного, – заметила Уиннифред Джеймс.

– У нас бывает еще более великолепный закат! – ответила Сэйбл. – Зимой солнце высвечивает утесы, превращая их в расплавленное золото. Это поистине величественная картина, однако, – расщедрилась она, – я даже не помню, когда закат восхитил меня больше, чем в нынешний вечер.

Леди Теллиборо улыбнулась:

– Нам так хотелось, чтобы вы, молодежь, полюбовались этим роскошным видом. Гарри так высоко отзывается о вашем отце, дорогая. А вот и Келрах, он принес нам ужин!

Сэйбл увидела перед леди Теллиборо матроса, терпеливо стоящего с медным тазиком и полотенцем. Она наблюдала, как леди взяла протянутый ей кусок мыла и вымыла руки. Потом подошла очередь Сэйбл. Леди Теллиборо объяснила ей, что марокканцы едят руками. И хотя в своем кругу европейцы не придерживались этого обычая, они все же старались соблюдать ритуал омовения рук перед каждой трапезой.

К тому времени, когда мужчины присоединились к ним, перед гостями стояли два больших подноса, покрытых салфетками с элегантной вышивкой. Когда мужчины помыли руки, слуги вынесли терракотовые блюда с сочным жарким из баранины и пламенеющими кусками кебаба на круглых ломтях хлеба. Принесли и другие блюда, в том числе превосходную жареную рыбу и вкуснейшие цыплячьи грудки, фаршированные финиками и изюмом.

Затем принесли разнообразные фрукты, преимущественно сочные апельсины, перед которыми Сэйбл не могла устоять. При этом она заметила, что Нед ест с таким же аппетитом, как и она, и решила, что это связано с тем, что во время путешествия на «Элизе» у них не было такого роскошного стола. После ужина они снова ополоснули руки, и Келрах принес огромный серебряный чайник.

– Обычно чай готовят на камбузе, – пояснила леди Теллиборо, – но мне думалось, что наши молодые гости пожелают понаблюдать за ритуалом заварки.

И действительно, Сэйбл с огромным интересом следила за Келрахом, который поставил возле чайника три серебряные коробочки. Из первой он извлек чайные листья и поместил в чайник, залив их кипящей водой из котелка, стоявшего рядом на жаровне. Потом отколол кусочек сахара от сахарной головы, лежавшей во второй коробочке, и добавил ароматной мяты из третьей. Отпив несколько глотков из чашки с золотой каемкой, Сэйбл вынуждена была признать, что никогда не пила такого вкусного чая.