Гордячка - Марш Эллен Таннер. Страница 44

Дэниэл был обязан Моргану больше чем жизнью. Сэр Морган не только спас его от тюрьмы, а возможно, даже и от виселицы, но сумел вывести на чистую воду настоящего вора и тем самым восстановил честное имя Дэниэла. И все-таки нынешнее благодеяние капитана ни с чем нельзя было сравнить – ведь он позволил юноше провести целый день наедине с леди Сэйбл Сен-Жермен! Нечего и говорить, что Дэниэл был по уши в нее влюблен; он изнемог от счастья, когда она поблагодарила его за апельсин – поблагодарила, робко улыбнувшись, и эта улыбка убедила юношу в том, что в сияющих изумрудных глубинах ее глаз его ждет рай.

Они осмотрели сверкающий фасад Голубой мечети и полюбовались великолепием грандиозной Святой Софии. К глубокому разочарованию девушки, в мечети христиан не пускали, если у них не имелось фирмана – специального разрешения на посещение. Тем не менее эти уникальные сооружения произвели на девушку огромное впечатление, особенно Святая София – храм, построенный в IV веке и. э. и прекрасно реставрированный шведскими архитекторами.

Возвращаясь в гавань, они говорили об этом архитектурном чуде. Вечерело, и с базара потянулись караваны верблюдов, а торговцы готовились закрывать свои лавчонки. На улочках резвились ватаги ребятишек. В воздухе витали щекотавшие ноздри ароматы – в домах готовили пищу.

– Пожалуй, пора поторопиться, – с явной неохотой сказал Дэниэл, взглянув на свои карманные часы.

Сэйбл кивнула, опечалившись, – ее временное освобождение подходило к концу. Она была уверена, что сэр Морган больше не отпустит ее на берег. «Как это несправедливо!» – подумала она. Ведь она не член команды, и он не имеет права приказывать ей. И потом, она не участница этих безумных поисков Сергея Вилюйского, и, следовательно, никто не имеет права ограничивать ее передвижение по городу!

– Смотрите-ка, леди Сэйбл! – прервал се невеселые размышления Дэниэл. – Вот настоящая турецкая баня – хаммам! Я так надеялся, что мы увидим ее! Вы когда-нибудь слыхали об этих банях?

Сэйбл повернула голову, чтобы окинуть взглядом мраморное сооружение с орнаментом. Ее любопытному взору предстало нечто гораздо менее внушительное, нежели мечети, которые они видели, и она сказала об этом своему спутнику. Дэниэл в ответ усмехнулся:

– Хаммам ценят не за фасад, миледи, а за то, что находится внутри. Это общественная баня, – пояснил он, заметив ее недоуменный взгляд. – За несколько медяков там моют и делают массаж, и там можно паром вылечить разные телесные боли.

– Что-то не верится!.. – с сомнением в голосе сказала девушка. – В книгах по истории я читала о римских банях…

Дэниэл вспыхнул, подумав о том, что деликатная леди Сэйбл иногда бывает так же откровенна, как мужчина.

– Это не совсем то… Понимаете ли, м-м… женщины и мужчины здесь моются отдельно друг от друга. Единственная цель здесь – оздоровление тела и души.

– Вы бывали в таких банях? – полюбопытствовала Сэйбл.

Дэниэл смущенно кивнул:

– Да, чудесные ощущения!

– Вы хотите сказать, что туда пускают даже иностранцев? И для этого не требуется специального разрешения?

Если бы Дэниэл знал Сэйбл лучше, то понял бы, куда она клонит, и наверняка пришел бы в отчаяние. Но он беспечно ответил:

– Единственное, что требуется от иностранца, миледи, это необходимая сумма денег. Нужно просто кинуть им несколько медяков, и, гарантирую, вас пропустят независимо от национальности и религии.

Сочтя дискуссию исчерпанной, он предложил девушке руку и повел дальше, Сэйбл же все думала о том, что рассказал Дэниэл. Во время плавания ей приходилось обходиться лишь кувшином горячей воды, что приносил ей Грейсон каждое утро, и грубой губкой, которую он где-то откопал. Привыкшая к ароматизированным утренним ваннам в Нортхэде, Сэйбл возненавидела это утреннее мытье и мечтала о ванне. Она знала, что в каюте сэра Моргана есть ванна, но ей не хотелось просить у него разрешения помыться там, так как была уверена, что капитан откажет.

В таком случае почему бы не нанести визит в турецкий хаммам? Мысль о роскошной парной, описанной Дэниэлом, ласкала ей душу. Если иностранцев туда пускают, значит, бояться нечего, и уж, конечно, можно будет одолжить денег у Грейсона или Дэниэла, чтобы уплатить за вход. Единственным препятствием мог быть Морган, и Сэйбл не сомневалась, что он запретит посетить бани. Ее губы сжались, а лицо приняло решительное выражение. В конце концов она – леди Сэйбл Сен-Жермен, дочь графа Монтеррея, а не матрос из команды сэра Моргана Кэри. Она вовсе не обязана подчиняться ему, а он не имеет права приказывать ей.

– Вы что-то стали очень молчаливы, леди Сэйбл? – заметил Дэниэл, с беспокойством заглядывая в ее глаза. – Устали?

Она весело улыбнулась, и его сердце гулко забилось в груди.

– Вовсе пет, мистер Хэйс, я прекрасно себя чувствую. «Так оно и есть, – подумал Дэниэл, – это видно по ее лицу». Щеки девушки порозовели, а глаза сверкали, как море ранним солнечным утром. Пружинистой походкой шла она по улице, что он отнес за счет радости от прогулки с ним. И Дэниэл решил обязательно поговорить с капитаном и попросить разрешения снова вывести ее на прогулку и даже, возможно, прокатиться на пароме через Золотой Рог. «Наверняка капитан не откажет, после того как увидит, что сегодняшняя прогулка благоприятно отразилась на ней», подумал он.

Если бы бедняга Дэниэл мог догадаться о мыслях, вертевшихся в голове девушки, то был бы весьма обескуражен. Но молодой моряк оставался в блаженном неведении. Когда Хэйс помогал Сэйбл забраться в маленькую лодчонку, на которой им предстояло вернуться на судно, он снова думал о том, что надо бы попросить капитана позволить ему еще раз вывести девушку на прогулку…

Глава 10

– Хотите еще чайку, ваша милость?

Сэйбл вздрогнула, увидев перед собой Грейсона с серебряным чайником в руке и вопрошающим взглядом. Она посмотрела на свою нетронутую чашку.

– Благодарю вас, нет, – тихо ответила она. Грейсон кивнул и вышел, затаив злость на капитана сэра Моргана, который одни был виноват в ее плохом настроении.

Был закат, когда Дэниэл Хэйс привез наконец леди Сэйбл на корабль, где у трапа его встретил сам капитан. Хмурый сэр Морган показался молодому офицеру еще более высоким и грозным, чем когда-либо.

Зловещим тоном сэр Морган заявил, что леди Сэйбл должна была вернуться гораздо раньше и что в результате Дэниэл получит выговор. Когда Сэйбл попыталась выступить в его защиту, сэр Морган заявил ей, что он сыт по горло ее непослушанием и что следующие три дня ей придется провести в своей каюте.

Когда Грейсон зашел к ней в тот же вечер с подносом в руках, он, услыхав из-за двери приглушенные рыдания девушки, застыл как вкопанный. И его нерешительность стоила ей ужина, так как в этот момент сэр Морган появился в дверях своей каюты и ледяным топом сообщил ошеломленному стюарду, что леди Сэйбл не заслужила ужина.

Когда на следующее утро он принес завтрак, то нашел девушку в подавленном состоянии; ее прекрасные глаза покраснели от пролитых слез. Стюард предпринял робкую попытку оправдать жестокость сэра Моргана, но Сэйбл высмеяла его:

– У него вообще нет сердца, и вы знаете об этом, Грейсон. Клянусь Богом, если бы вы не были мне так симпатичны, я возненавидела бы вас за вашу преданность ему!

Она тут же пожалела о сказанном. А когда Грейсон вернулся в каюту полчаса спустя, ее завтрак стоял нетронутым. Относя поднос обратно на камбуз, стюард задумался: не попросить ли сэра Моргана отменить суровое наказание? Трехдневное заключение в крошечном помещении? Да бедная девушка с ума сойдет! Однако Грейсон решил, что его настоятельная просьба не поможет делу. Сэр Морган приказал, и лучше не вмешиваться, чтобы не будить в капитане зверя. Кроме того, рано утром того дня капитан поехал в посольство России, и Грейсон не имел ни малейшего представления, когда он собирается вернуться.

Судно, стоявшее на якоре в спокойных голубых волах Золотого Рога, странным образом казалось пустым без прекрасной леди Сэйбл, обычно украшавшей палубу своим присутствием. Та часть команды, которая оставалась на «Вызове», ворчала по поводу несправедливого решения капитана и удивлялась, почему он так жестоко наказал ее. Матросы знали, что сэр Морган – суровый и требовательный капитан, но он никогда не был несправедливым, и экипаж счел трехдневное заключение девушки незаслуженным наказанием за опоздание на каких-то несколько часов.